Жила-была Аня. Аня всегда делала то, о чём её просили. Как-то раз её попросили взять на неделю двух котят, потому что их хозяйке надо было лететь в отпуск, и Аня, пожалев мелюзгу, согласилась. Через неделю хозяйка перестала выходить на связь, и с тех пор котята стали полностью Аниными.
Ещё по выходным Анин брат часто просит её посидеть с племянником, и Аня, желая быть хорошей тётей, отказывается от своих планов. Потом ей ужасно обидно, а ещё стыдно за свою обиду. Разве можно обижаться на родных людей?
Но всё равно Аня ловит себя на том, что дёргается от звонков и сообщений. Потому что её снова смогут о чём-то попросить, и она снова не сможет сказать "нет".
Жила-была Ира. Ира была щедрой женщиной и любила дарить подарки всем, кроме себя. Одежду Ира привыкла покупать в секнон-хэндах, а обувь на Авито. И даже, пожарив курицу, она выбирала себя куски поменьше и похуже.
Ей не очень нравилось так жить. Как и Аня, она тоже часто испытывала обиду на судьбу и мечтала, что однажды добрый волшебник зажарит ей целую курицу и купит классные кроссовки, но волшебник всё не прилетал.
Потом Аня и Ира почитали всякие книжки или, быть может, пошли на терапию и подумали - а стоит ли продолжать в таком духе? Жизнь-то одна. Если другие позволяют себе отказывать, а небо на землю не падает, почему бы не попробовать новое поведение?
И поэтому когда Анин брат попросил приглядеть за его племянником, Аня, едва унимая дрожь в коленях, сказала: "Извини, но у меня весь день уже расписан". А Ира купила себе сандалии аж за десять тысяч. Обе надеялись, что это станет зарей их новой жизни.
Но новая жизнь почему-то не случилась. Зато у обеих случился приступ чудовищного чувства вины, которое вгрызалось в кишки и закручивало желудок в тугие узлы.
Аня провела целую субботу, сидя на диване и глядя в одну точку. Ира смотрела на сандалии с отвращением и чувствовала себя худшим человеком на свете.
Психологи всё врут, думали они. Надо поступать так, как поступали всегда, а счастье - дело такое. Если не суждено быть счастливой, то ничего и не попишешь.
Дело, конечно, было не в присуждённом счастье. Просто когда-то на каждое Анино "нет" родители каменели лицом и замолкали на неделю, и испуганная девочка быстро выучила, что это слово чревато возможностью остаться без мамы и без папы.
А Ире объяснили, что я - последняя буква алфавита, и вообще хорошие дети радуются не когда получают, а когда делятся. Ну, может быть, не так в лоб, но в целом подобное поведение было условием сохранения родительской любви. А со временем превратилось во вторую кожу.
А тут дамы попытались её с себя содрать.
Потекла кровища.
И они испугались.
Мораль такова. Когда мы впервые меняем своё поведение, мы не испытываем ни радости, ни катарсиса. Катарсис приходит много позже, а поначалу приходится продираться сквозь тревогу, вину и желание всё отыграть назад.
Этот процесс весьма мучителен, и его легче выдержать рядом с тем, кто скажет - я понимаю, что сейчас происходит с тобой. Это больно, но ты справишься.