Диме - почти пятнадцать, без двух месяцев. Несколько дней назад ему пришлось перенести операцию по удалению вросшего ногтя, отчего он и задержался в гостях у бабушки в другом городе, где проводил свои очередные зимние каникулы.
Он любит смотреть в окно, на аккуратно убранный двор, на подъезжающие "Жигули" и "Москвичи", на рыжую соседскую собаку и на детский садик напротив. Днём на улице почти пусто, все школьники уже уселись за парты, а взрослые ушли на работу. Бабушка тоже работает, она приходит лишь вечером, а Дима целыми днями сидит дома со своими любимыми книгами. Их у бабушки предостаточно - всё-таки она педагог, к тому же интересуется искусством и любит историю. Частенько рассказывает что-нибудь полезное и интересное для внука, как, например, о блестящем правлении Екатерины Великой.
А ещё буквально на днях Дима посмотрел по телевизору великолепный новый фильм о гардемаринах. Ему там понравилось всё - и сами гардемарины, и музыка, и сюжет. Поэтому вечером он долго расспрашивал бабушку про елизаветинское время, про двор и вельмож.
До последнего времени Диму всё это очень занимало, но потом случилась эта история с вросшим ногтем. Так уж вышло, что осенью Дима некоторое время походил в тесных ботинках своего двоюродного брата, из-за чего потом вышеупомянутая беда с ним и стряслась.
"Дикое мясо!" - резюмировала тогда просвещённая бабушка.
И на следующий день вместе с Димой они уже были в поликлинике. Бабушка заблаговременно договорилась со своими знакомыми, чтобы Диму оперировали именно во взрослой поликлинике, хотя ему ещё не было пятнадцати.
До этого подросток никогда ещё не лежал на операционном столе. Поэтому ему всё было в новинку - и яркие софиты, и нежные руки медсестёр, и местный наркоз. А также и врач - Ольга Николаевна, оказавшаяся, на его неискушённый взгляд, самим совершенством в белом халате.
О жизненных обстоятельствах этой женщины Димка не задумывался. Возможно, ей было не меньше сорока, но он увидел перед собой просто идеальную героиню, словно сошедшую со страниц романа - высокую, статную, уверенную в себе, темноволосую, с приятным бархатным голосом. Видимо, оттого Диме и показалось, что операция прошла мгновенно - только что был наркоз, и тут уже спокойное и радостное: "Вот и готово!"
Димка медленно поднимается со своего временного ложа. В вестибюле натягивает на толстый слой свежего бинта заранее разрезанную галошу. Потом по хрустящему снегу вместе с бабушкой идут домой. О том, что в школе над этой нелепой громоздкой галошей непременно начнут смеяться, он пока не думает. Школа - далеко.
....................................
Дома наркоз скоро отошёл, и Дима задирал ногу как мог повыше на спинку стула, чтобы рана меньше ныла. Пытался почитать, но книги помогали плохо. Телевизор что-то там долдонил про перестройку, и только раздражал.
Но молодые организмы поправляются быстро, поэтому на второй день Дима уже уверенно ходил по квартире, а через три дня уже стоял под окнами поликлиники, проковыляв до неё по снегу полтора километра. Четвёртый этаж... Вон те два окна. За ними пусто.
Постояв, он поднялся туда на перевязку. Ольги Николаевны не было, а был кто-то из добрых медсестёр. Димка всё надеялся, что прекрасная дама сейчас выйдет откуда-нибудь, но ожидания были тщетными.
Ещё через день он был вновь под теми же окнами, хотя нынче перевязки и не было. Он пришёл просто так. Стоял на морозе минут сорок. И вдруг в одном из знакомых окон мелькнули такие узнаваемые тёмные волосы под белым колпаком. Димка засиял, и, поскрипывая свежевыпавшим снежком, заковылял назад, к своим книгам.
А ещё через пару дней поезд увёз его домой. Хотя уезжать очень не хотелось, в школу ходить всё-таки было надо.
Рассказ "Психирда" (про детский садик)
ПОДПИСЫВАЙТЕСЬ И ОЦЕНИВАЙТЕ!