Незадолго до начала Трафальгарского сражения адмирал Горацио Нельсон отдал свой знаменитый приказ. Флагман «Виктори» находился в это время примерно в полутора милях от линии неприятеля. Нельсон и командовавший эскадрой фрегатов капитан Генри Блэквуд прогуливались по квартердеку, наблюдая за длинным строем французских и испанских кораблей. Вскоре Нельсон спросил капитана Блэквуда, что он посчитает за победу:
- Если четырнадцать неприятельских судов будут захвачены, - последовал ответ.
- Меньше чем двадцатью я не удовлетворюсь, - возразил Нельсон. Затем, после короткой паузы, адмирал снова обратился к своему спутнику, - Не кажется ли Вам, что требуется сигнал?
- Нет, милорд, - возразил Блэквуд, - Я думаю, что ничего не нужно, весь флот и так понимает, что мы делаем.
Но адмирал уже принял решение. Поднявшись по трапу на кормовую надстройку, Нельсон поручил сигнальному офицеру лейтенанту Джону Паско, как можно быстрее, передать флоту сообщение: «England confides that every man will do his duty» («Англия верит, что каждый мужчина выполнит свой долг»). – Вы должны быть расторопны мистер Паско, у меня будет ещё одно сообщение, предназначенное для дальнейших действий.
В свою очередь Паско предложил, в целях экономии времени, заменить слово «confides» («верит») на слово «expects» («ожидает»), так как последнее было в сигнальной книге, а первое, пришлось бы набирать по буквам. - Да, так и сделайте Паско, прямо сейчас, - с видимым удовлетворением бросил адмирал.
Вскоре бессмертное сообщение «England expects that every man will do his duty» («Англия ожидает, что каждый мужчина выполнит свой долг») взметнулось на мачтах двенадцатью отдельными группами («подъёмами»). Матросы «Виктори», когда им объявили послание, встретили сигнал тремя восторженными возгласами.
Напутствие Нельсона было передано с использованием флажного кода «Телеграфных сигналов морского словаря», разработанного в 1800 г. контр-адмиралом Хоумом Попхэмом. Система была основана на наборе флагов с номерами от 0 до 9, которые при подъёме в различных комбинациях могли передавать слова, числа или сообщения. Каждой букве алфавита было присвоено число, позволяющее прописывать слова. Большинство сигналов представляли собой комбинации из двух-трёх флагов, заранее прописанных в Сигнальной книге.
Когда на сообщение адмирала ответили несколько кораблей в кильватерных колоннах, Нельсон приказал подать свой любимый сигнал № 16 «Engage the enemy more closely» («К ближнему бою»), который оставался на фок-мачте до тех пор, пока его не отстрелили. Именно под ним адмирал Нельсон шёл в бой в битве при Абукире 1798 г. и сражении при Копенгагене 1801 г.
Как отмечали очевидцы, находившиеся на флагмане «Виктори», сигнал адмирала был повсюду встречен с воодушевлением: «Он был принят по всему флоту с ответными криками одобрения, возвышенным духом, которым он дышал и проявлением чувств».
Однако, на самом деле, из-за слабого ветра, заставлявшего флаги безвольно свисать, облаков парусов на «Виктори» и других следующих за ним судах, а также из-за большого расстояния на которое растянулись кильватерные колонны (около 6 миль), многие корабли не приняли сигнал с флагмана. Они получили сообщение только через некоторое время, через репетичные фрегаты, в обязанности которых входило передавать сигналы главнокомандующего по линии атакующих колонн. Некоторые вообще не обратили на него внимание и не занесли в сигнальные журналы – спустя несколько минут как сообщение было передано, союзники открыли огонь по головным кораблям английской эскадры, что отвлекло общее внимание от всего остального.
Известна сдержанная реакция адмирала Катберта Коллингвуда, находившегося на линейном корабле «Роял Соверен»: «Я бы предпочёл, чтобы лорд Нельсон больше не подавал сигналов, мы все знаем, что нам нужно делать». Однако, как только сигнал был принят, Коллингвуд немедленно отправил по палубам офицера, чтобы довести напутствие команде корабля. Сообщение было встречено взрывом криков и аплодисментов. То же самое происходило на «Беллерофоне», принадлежащем к колонне Коллигвуда, где сигнал был принят и подтверждён сигнальным мичманом. Капитан Кук лично спустился вниз и, проходя между палубами, повторял его повсюду, получая в ответ единодушные приветствия: «Смерть или слава!!!»
Ещё одно объяснение доносившихся до «Виктори» криков и приветствий можно почерпнуть в дневнике мичмана Ловелла с «Нептуна», который был третьим или четвёртым кораблём в колонне Нельсона. «По мере того как наш флот постепенно приближался к противнику, по обеим линиям шло много аплодисментов, экипажи разных кораблей приветствовали корабли идущие в бой.» Возможно на флагмане ошибочно связали доносившиеся ветром крики и аплодисменты с поднятием адмиральского сигнала.
Тем не менее, благодаря значимости победы в битве при Трафальгаре, а также в связи с гибелью в ней адмирала Нельсона, фраза стала легендарной и неоднократно упоминалась и цитировалась в ходе последующих сражений британской армии и флота. Правда, в дальнейшем, достаточно было вывешивать два первых слова: «Англия ожидает…» и всем всё становилось понятно. Интересно, что сигнал был имитирован в других флотах мира. Так, Наполеон приказал чтобы французский эквивалент сигнала «La France compte que chacun fera son devoir» выставлялся перед боем на французских судах.
Существует ещё одна интересная сторона этой истории. В течение многих лет после Трафальгара по всей Англии скитались профессиональные нищие, которые либо «помогали нести раненого Нельсона», либо «своими руками поднимали знаменитый сигнал». Каждый попрошайка, пристававший к прохожим с жалобными просьбами о подаянии, не стесняясь, рассказывал о своём героическом прошлом. Поначалу за эти байки платили хорошо и многим удалось превратить мошенничество в маленький бизнес.
Особенно этим промышляли отставные моряки приписанные к Гринвичскому морскому госпиталю (Royal Naval Hospital). Шутку обычно проворачивали с заезжими посетителями из сельской местности, которые всегда просили показать им «ветерана, поднявшего сигнал Нельсона». Конечно, пенсионеры всегда были готовы услужить. Однажды в качестве героя Трафальгара зевакам была представлена «гринвичская канарейка». Так прозвали отставников, которые, будучи наказанными администрацией за пьянство, носили длинный жёлтый сюртук с красными рукавами, вместо обычного тёмно-синего. Когда посетители с недоверием начали коситься на сизое пропитое лицо моряка и нелепый попугайский наряд, им с обидой было заявлено, что особая форма «канареек» была специально введена Адмиралтейством в качестве привилегии для героев, служивших на борту «Виктори» при Трафальгаре.
Интересно, что настоящий сигнальщик «Виктори» Джон Рум (John Roome) был жив, но его местонахождение было неизвестно вплоть до 1847 г., пока он случайно не был обнаружен в ночлежке для нищих в Блэкфрайарсе. Рум был стар и немощен и уже много лет влачил жалкое существование, торгуя зеленью на улице. Несчастный старик, который во времена Нельсона гордился тем, что был одним из самых умных парней на корабле, вскоре после Трафальгара дезертировал с флота, потеряв право на пенсию и пожизненную койку в больнице. Однако, благодаря усилиям своего командира лейтенанта Паско, который к этому времени стал контр-адмиралом, Рум всё же получил место в Гринвичском госпитале, где и умер в 1860 году...
Спасибо, что дочитали до конца. Подписывайтесь и оставайтесь на связи, будет ещё много интересного.
Любители лёгкого чтения загляните на канал ТыжИсторик , где вас развлечёт весёлыми изысканиями коллектив народных историков.