Об этом тогда особо не сообщали: во время сочинской Олимпиады-2014 совсем неподалеку – всего-то несколько сотен километров по прямой – спецназ действовал против боевиков.
Ситуация обострилась годом ранее: исламисты решили проявить себя, дестабилизируя обстановку, и в ходе подготовки к грандиозному спортивному событию мирового масштаба. Поэтому российские спецподразделения выполняли в Чечне и Дагестане настоящую боевую работу.
К примеру, одной из спецопераций стала ликвидация в январе 2014 года в окрестностях Махачкалы банды из семи боевиков. Накануне вечером эти люди для устрашения взорвали мощную бомбу возле одного из махачкалинских ресторанов. Его хозяин отказался платить им дань. Далее боевики были блокированы в доме, в котором они укрывались, и ликвидированы в ходе штурма.
Свои истории нам недавно рассказал и Алексей Алехин, подполковник, командир Иркутской авиационной эскадрильи Росгвардии. Он также участвовал в контртеррористических операциях по уничтожению бандформирований на территории Дагестана и Чечни. Награжден медалью «За отвагу».
Посадка на отказавших двигателях
В марте 2007 года Алексей Алехин, тогда еще летчик-оператор в составе экипажа вертолета Ми-24, сопровождал вертолет из Ханкалы в Моздок и параллельно должен был провести разведку объектов боевиков. Вылетели ночью - днем не позволила погода.
На высоте 1800 метров вошли в облака, начался снегопад. В довесок к метеоусловиям добавились технические проблемы: отказал двигатель, второй работал неустойчиво.
- Мы прошли Грозный, думали, дотянем до базы, но вертолет начал терять высоту, - вспоминает подполковник Алексей Алехин. - Вышли из облаков. С максимальной нагрузкой практически
на ощупь нашли неосвещенную полосу аэропорта Грозного,
которая сверху выглядела как черное пятно. Нам повезло - мы раньше базировались в этом аэропорту, поэтому выполнили посадку без повреждений, но оба двигателя пришлось менять.
А вообще, по словам летчика, таких случаев, как ночная посадка в Грозном, было немало. В Чечне в подобных случаях выручали факелы нефтяных вышек: при отсутствии облачности их видно за 50 км. На них и ориентировались.
Крайний вылет
В беседе с нашей коллегой Ольгой Игошевой вспомнил командир эскадрильи и случай, произошедший с его подчиненными. Тем более что недавно вышла в свет книга «Крайний вылет» об авиации Росгвардии. Ее написали военные журналисты - полковник Игорь Софронов и подполковник Николай Петелин.
— Очень приятно читать книгу про людей, которых ты знаешь, с которыми бок о бок служил, а на фотографиях узнавать места, над которыми пролетал, — признается Алексей Алехин. — Несколько героев «Крайнего вылета» так или иначе связаны с Иркутской эскадрильей, например Алексей Терновский, Михаил Карамышев, Александр Ковалев, бывший когда-то моим заместителем. Многие из описанных в книге историй никогда не попадали в прессу – по известным причинам.
...А рядом шла Олимпиада
А сейчас приведем выдержку из этой книги, где ярко описан один из вылетов, едва не ставший для экипажа последним.
…Шестнадцатая командировка майора Александра Ковалева на Северный Кавказ. День, когда его экипаж заступил на дежурство, выдался скверным: ветер, дождь со снегом.
Спецназовцы работали в горах, пытаясь обнаружить группу боевиков, которую засекли накануне. Мы находились в постоянной готовности подняться в воздух, вспоминал майор. Первый вылет: забрали раненого из района Весенней. Рейс непродолжительный, но сложный. Через час после возвращения снова получили команду на вылет.
Запустились, взлетели, набрали высоту, вышли за облака. На подходе к горам облачность закончилась, и мы с ведомым снизились, - продолжил майор Ковалев. – Выходим на точку. Солнце в глаза. По дыму и сигнальной ракете обнаружили человека. Сделали петлю, чтобы оставить солнце за спиной, потому что иначе работать невозможно, и стали заходить для эвакуации. Все это время
раненый спецназовец был с нами на связи,
видел нас, говорил с нами по рации.
Подошли, зависли. Борттехник майор Алексей Терновский открыл дверь и стал выводить стрелу со скоростной лебедкой. И тут началось.
Когда вертолет попадает под огонь с земли, звуков выстрелов экипаж не слышит. Только щелчки по обшивке идут, словно консервную банку гвоздем протыкают. Вот такие удары и раздались по левому борту. Потом остекление кабины разлетелось.
Наш стрелок, боец из отряда «Ермак», что в салоне находился, начал отстреливаться, в кабину запах пороха пошел. Мы стали маневрировать, чтобы
лишить боевиков возможности вести прицельный огонь.
Но все равно после нескольких очередей с земли у нас выбило лобовое стекло, правый и левый блистеры. Стало понятно, что бандиты специально целятся по кабине, чтобы вывести из строя экипаж.
Оглянулся в салон. После прошлой эвакуации пол оставался грязным, и было хорошо видно, как разлетались фонтанчики этой грязи, когда пули прошивали вертолет снизу.
Через несколько секунд ранения получили начальник парашютной службы прапорщик Семен Польковский, который должен был спускаться за раненым. Затем вскрикнул майор медицинской службы Александр Зимин -
пули пробили ему руку и ногу.
Почти сразу после этого схватился за раздробленный сустав майор Алексей Терновский.
Повезло только бортстрелку: бандитская пуля прошла по касательной и лишь разорвала на нем одежду. Еще через какое-то время одна из очередей прошила внутренний бак с горючим, и керосин начал заливать салон, смешиваясь на полу с кровью раненых.
- Это был какой-то ад в небесах, -
вспоминала санинструктор Анастасия Кандаурова. - Вертушка трясется, завывает поврежденный двигатель. Ребята корчатся на полу. Вокруг клубы порохового дыма – наши ведут ответный огонь. И резкий запах разлитого по салону керосина... Я смотрела на текущее по полу топливо и понимала: одна искра - и мы мгновенно вспыхнем.
Скорее всего, бандиты добили бы израненный вертолет. Но им помешала внезапная атака ведомого борта. Быстро сориентировавшись в обстановке, тот сделал заход на позиции боевиков, выбирая цель. Все внимание и огонь нападавших переключились на него.
Это позволило майору Ковалеву со снижением уйти
на правый вираж и, выскочив из опасной зоны, вывести свою машину из-под обстрела.
Поврежденные двигатели работали с перебоями и могли отказать в любой момент, поэтому назад шли на бреющем: на малой высоте был шанс не упасть на землю камнем, а жестко приземлиться, как говорят пилоты, «в режиме авторотации винта».
- Надо было как можно быстрее вернуться на базу. Но где ведомый? - заново проигрывая в мозгу тот полет, вспоминал командир ведущего борта. - Тут выяснилось, что у нас еще и связь повредило: ни с напарником связаться, ни командованию о повреждениях и раненых доложить. Осмотрелся, отыскал взглядом вторую вертушку. Качнул корпусом машины, тот повторил движение: мол, вижу, понимаю, что связи нет. После этого встали на обратный курс, высоту не набирали стали, так под облаками на максимальной скорости и шли домой.
Но как шли! Кабина открыта, по ней все летает, ветер свистит, гул от бешено вращающихся лопастей. Говорить что-либо бесполезно - не слышно ни черта, штурман курс на бумажке пишет и мне показывает.
Двигатель пробит, но работает. В топливных баках дырки,
из них керосин хлещет, борттехник его стравливает. Встретишься с ним взглядом, спросишь глазами: «Как дела?», - он только большой палец вверх поднимает: нормально, мол, пока летим.
Пока экипаж всеми силами старался удержать машину в воздухе, Анастасия оказывала помощь раненым. Несмотря на пережитое, ее руки привычно делали заученные движения: укол... наложить бинт, жгут... подключить систему... следующий укол, еще раз бинт, жгут... капельница. И так нужное количество раз. В какой-то момент она повернула голову: рядом, присев на корточки, борттехник
затыкал обрывками тряпок дыры в пробитом топливном баке.
На подлете к базе майор Ковалев позвонил на КП по сотовому телефону - другого варианта доложить не было:
- Вертолет поврежден, есть раненые. Пришлите на взлетку санитарные машины.
Аэродром укутал туман, пришлось садиться почти вслепую, даже без связи с диспетчером. Но повезло - сели. Позже техники
насчитали в бортах и днище вертолета больше сорока пробоин.
Это не считая пуль, разбивших блистеры. Вот таким у нас рейс получился, - грустно улыбнувшись, завершил свой рассказ майор Ковалев.
Перед тем, как ответить на вопрос: не страшно ли было ему в те минуты? - офицер на секунду задумался, а потом спокойно произнес:
- Знаете, когда попадаешь в такую ситуацию, просто делаешь то, что должен: спасаешь машину, людей, которые в ней находятся. Так что, пока летишь - бояться некогда. А когда приземлишься бояться уже поздно.
И не было в словах пилота никакой рисовки…
С «перрона» в домик дежурной эвакуационной бригады домик
Настя вернулась одна
- остальных ее боевых товарищей увезли в госпиталь. Она же на следующий день отправилась в очередной санитарный вылет...
Все участники того рейса были награждены:
- майор Александр Ковалев и его штурман старший лейтенант Илья Севастьянов (Новосибирская эскадрилья внутренних войск) получили ордена Мужества;
- майор Алексей Терновский (Иркутская эскадрилья войск ВВ) и боец отряда спецназа «Ермак» ефрейтор Евгений Панкратов - медаль «За отвагу»;
- прапорщик Семен Польковский (Иркутская эскадрилья войск ВВ) - медаль Жукова;
- старшина медицинской службы Анастасия Кандаурова (эвакуационная бригада Ханкалы) – медаль Суворова.
Друзья, если вы дочитали и вам понравилось, - ПОДПИСЫВАЙТЕСЬ и ставьте ЛАЙКИ. Этим вы поддержите наш канал и не пропустите следующие публикации
А еще вас могут заинтересовать эти статьи нашего канала:
«Мама, не волнуйся, смогу - позвоню». Письмо от Андрея пришло домой, когда его уже не стало