В 1920-х гг. продолжали сохраняться незаконные расправы в форме самосудов, усиление частоты которых характерно для периодов государственной нестабильности и слабости правоохранительных органов. Указанные самосуды нередко происходили при участии представителей сельских советов, что свидетельствует об архаичности крестьянских представлений, т.к. и до революции самосуды осуществлялись с санкции общинных структур. При этом жизнеспособности самосудов способствовало укрепление общины, поэтому органы власти были вынуждены должным образом реагировать и пресекать подобные факты. Так, в 1926 г. появились указания Народного комиссариата внутренних дел о мерах по предупреждению самосудов, в которых указывалось, что указанные самосуды в условиях проводимой Советской властью революционной законности совершенно недопустимы, так как с одной стороны они подрывают на местах в корне авторитет власти, в другой – действуют развращающе на массы.
В указанный период наблюдались случаи самосудов, связанные с внутриобщинными поземельными отношениями. Традиционная крестьянская «жажда земли» 1920-е гг. не ослабла, а наоборот, с переходом к рыночному обороту, введением аренды, права нанимать рабочих отношения в земельной сфере деревни стали обостряться. Так, в 1923 г. в Смоленской губернии отмечались самосуды в деревне на почве передела земли.
На региональном уровне ситуация с самосудами активно обсуждалась на различных съездах и конференциях. Крестьяне высказывались о наболевшем и говорили о том, что первые недостатки в Советской России – это слабая борьба с бандами, милиция не может справиться. Суд слабо судит, необходимо бандитов убивать на месте. Бандиты в сельском хозяйстве – это конокрады, которые обижают крестьян. Действительно, конокрадство и воровство были сильно развиты, что способствовало усилению самосудов. Так, 18 февраля 1925 г. в Стародубском уезде Брянской губернии произошел случай самосуда крестьян над лицами, уличенными в воровстве. Характерно, что данный самосуд произошел с разрешения председателя сельского совета и некоторые его члены принимали активное участие в процессе. Сами представители местной власти предпочитали не обращаться в судебные органы, а санкционировали незаконное избиение.
Таким образом, самосуд в 1920-е гг. был достаточно организованным явлением, так как часто происходил с разрешения местных органов власти. Как правило, в дореволюционный период крестьянская община с помощью самосуда пресекала действия, нарушающие обычный, традиционный уклад жизни и хозяйства, избавлялась от лиц, подрывающих экономическую стабильность. Крестьяне постреволюционной России также стремились разрешать конфликты своими собственными силами, что свидетельствует о сохранении и жизненной устойчивости норм обычного права. Очевидно, что крестьянские дореволюционные способы разрешать возникающие проблемы собственными силами сохранялись в 1920-е гг.