Сергей Довлатов в рассказе «Поплиновая рубашка» писал:
Когда-то я довольно много пил. И, соответственно, болтался где попало. Из-за этого многие думали, что я общительный. Хотя стоило мне протрезветь — и общительности как не бывало
Этим отрывком из Довлатова хочу начать размышление о причинах нараставшего бытового пьянства в СССР, которое вылилось в вандализм с уникальными виноградниками горбачёвского сухого закона, смертельное баловство с политурой и лосьонами и, как итог, в развал великой страны.
Нет, пили всегда и везде, и алкогольные эпидемии тоже бывали во многих странах в разные эпохи, например, лондонское «джиновое безумие» в XVIII веке. Но меня интересует именно наши причины. Давайте порассуждаем вместе.
Русские долгое время были одним из самых малопьющих народов Европы. В XVI веке посол Священной Римской империи Сигизмунд фон Герберштейн (интересно, как его фамилию коверкали в России?) писал, что простолюдины в Московии имели право пить только по праздникам. К началу XX века в Европе мы перепивали только норвежцев. Оно и понятно: Россия — аграрная страна, население на 95% крестьяне, а для крестьян пьянство и жизнь были несовместимы. Или ты пьёшь, или ты ведёшь хозяйство. Пропил посевную — осенью готовься в лучшем случае по миру идти. Эпоха была такая, на бухалово времени не оставалось, если жить хочешь.
Красное начало
С началом Первой Мировой в России ввели сухой закон. После февральской революции Временное правительство его отменило на своих территориях, а большевики — нет, но за самогоноварение начали сажать на пятёрку, а за употребление в общественных местах — на год. Центр очень жёстко пытался монополизировать всю алкашку.
В результате буйным цветом в деревнях расцвёл #самогон. Самогон расцвёл, а деревни начали вянуть. С 1924 года начали продажу казённой водки, «рыковки», по фамилии председателя Совнаркома А.Рыкова — молодое государство отчаянно нуждалось в деньгах. #Водка была бы необычно слабой для нас сейчас — всего 30%.
Красавец тяпнутый — он был уже без халата в приличном чёрном костюме — передёрнул широкими плечами, вежливо ухмыльнулся и налил прозрачной.
— Ново-благословенная? — осведомился он.
— Бог с вами, голубчик, — отозвался хозяин. — Это спирт. Дарья Петровна сама отлично готовит водку.
— Не скажите, Филипп Филиппович, все утверждают, что очень приличная — 30 градусов.
— А водка должна быть в 40 градусов, а не в 30, это, во-первых, — а во-вторых, — бог их знает, чего они туда плеснули. Вы можете сказать — что им придет в голову?
— Всё, что угодно, — уверенно молвил тяпнутый.
М. Булгаков, «Собачье сердце»
Водку продавать стали, но при этом продолжалась жёсткая антиалкогольная кампания в информационном поле. Подключали даже детей: в конце 20-х в день получки делегации пионеров встречали отцов у проходных, чтобы отвлечь бать от кабаков, а завлечь в кино.
Но сам партактив бухал… В 1929 году видный пропагандист Емельян Ярославский заявил, что по итогам партийных проверок из ВКП(б) каждый год исключают 2-3% состава. И примерно треть проверок проводили по факту пьянства.
В 1936 году нарком пищепрома Анастас Микоян произнёс шикарную фразу: дескать, раньше «пили именно для того, чтобы напиться и забыть свою несчастную жизнь… Теперь веселее стало жить. От хорошей жизни пьяным не напьешься. Веселее стало жить, а значит, и выпить можно». Запомним эти слова, мы потом к ним вернёмся.
Тем временем прошёл НЭП, коллективизация, индустриализация… Дальше — война и Победа, подъём страны, смерть Вождя народов, при котором открыто выпивать было непринято, ядерный щит страны, первые «бип-бип-бип» Спутника, «кузькина мать» Великого кукурузника и «Поехали» улыбающегося Гагарина…
Великие дела творились, голод больше не грозил, механизация, облегчение труда. После работы трудящийся шёл накатить с товарищами, поэтому скоро правительству пришлось позакрывать чипки по всему Союзу. Но ненадолго: в 1963 году бюджету снова понадобились деньги и розлив возобновили. Начался застой, а страна катилась в бухач.
Поэты и писатели 60-х тонко почувствовали это. Стругацкие пишут «Трудно быть Богом», где Арканар погряз в пьянстве и серости и развалился как государство, Венечка Ерофеев в 1969 выдаёт «Москва — Петушки», гениальный Высоцкий поёт о бытовом пьянстве… Они чувствовали, к чему всё идёт.
Посинение
Живёт условный Афанасий в городе, работает от и до, после работы (а то и во время) подсинячивает с коллегами от общей неудовлетворённости жизнью и своим местом в ней. Доход обеспечен, с ним ничего не случится, максимум — проработают и общественно попорицают. У Афони не право на труд, а обязанность трудиться, закреплённая в Конституции, безработица ему не грозит. Так что пьянство перестало быть естественным врагом пропитания. Государство Афоню всем обеспечивало, и мы, кстати, до сих пор расхлёбываем последствия этой политики.
У Афони постоянный сенсорный голод: телевизор он купил, но там две программы, показывают одно и то же. Газеты пишут в унисон, фильмы в кинотеатре он успевает смотреть дважды… Перспектив нет, стремиться не к чему, не работает не только домашний лифт, но и социальный… Жить стало скучно, а не весело, как у Микояна.
Люди пили не для того, чтобы было вкусно, не как часть трапезы, а для нажора. Для нажора не нужна еда, посуда, даже собутыльник часто нужен только по необходимости — когда у самого не хватает на фуфырь.
Студенты бухали #портвейн «Три топора», а на картошке — водку. Причём, чтобы развлечься, пили по-разному: сегодня договорились пить стаканами по очереди, не закусывая и не прерываясь. Завтра, например, делали альпинистский подъём по лестнице, выпивая по крышечке водки на каждой ступеньке. При этом учились, защищали диссертации, строили самолёты и корабли, словом, наступали на трудовом фронте…
А на бытовом фронте не так радужно было: в 1983 году количество разводов впервые составило 1 миллион, с 1973 года преступность в РСФСР выросла на треть. С этим надо было что-то делать.
Война за трезвость
Горбачёвский сухой закон начал радикальную борьбу с пьянством, причём искоренять — в прямом смысле — стали и виноградные лозы, подчас уникальных сортов, и яблоневые сады… Снова попёр вверх самогон (не как сейчас, а в основном унылое грязное пойло), начали пить суррогаты — всё, что горит и даёт в голову: одеколон, политуру, клей. Мой папа, например, рассказывал, что после огуречного лосьона очень приятная отрыжка.
Но сухие меры всё-таки подзасушили пьянство, кривые разводов и преступности поползли вниз. Но туго закрученные гайки перестали выпускать пар из котла…
В ходе антиалкогольной кампании Горбачёв получает телеграмму:
Пишут товарищи из Сибири. Срочно пришлите двадцать эшелонов водки. Народ протрезвел — спрашивает, куда девали царя-батюшку?
Анекдот времён Перестройки
Позднее, через 30 лет, Горбачёв признал свою ошибку:
Вытрезвление общества нельзя проводить наскоком. На это нужны годы. И бороться надо непрерывно, постоянно. Думаю, и сейчас надо бороться с алкоголизмом. Если мы забросим это, будет еще хуже
М. Горбачёв, 2015 год
Синие 90-е
Страна задышала вольно, как обновлённый Арканар Стругацких. И с такими же последствиями. Парад суверенитетов, вечно пьяный президент осколка империи, за которого вечно стыдно, рекламная вакханалия спирта и пива из каждого утюга, пропаганда возлияний среди подростков. «Мама — анархия, папа — стакан портвейна», точнее не скажешь.
Жить теперь было нескучно, но очень страшно, потому и пили.
Урон 90-х трудно переоценить. Сколько народу погибло от алкашки в те времена точно посчитать пока не получилось. Но тут было, как в Великую Отечественную — в каждой семье потери. В моей, например, тоже, и немало. Не перепились богатыри на земле Русской, многие хотели бросить вызов зелёному змию, каждый готов был подхватить стакан из руки павшего товарища…
Какого цвета будет XXI век
С 1999 года пропаганду алкашки начали сворачивать. Постепенно и аккуратно. По данным ВОЗ с 2003 по 2016 год в России стали на 43% меньше бухать спирта на душу населения. Молодёжь сейчас, и правда, всё больше на ЗОЖе, в моду вошли дорогие российские вина и крафтовое #пиво, которые не попьёшь каждый день, реклама бухла исчезла, но возник ковид. Самоизоляция вновь подарила народу безделье и кучу свободного времени, которое надо чем-то занять. Продажи спиртного полезли вверх, бытовуха тоже.
Тут надо ещё отметить так называемую культуру пития. Её у нас крайне мало. Культурная недостаточность у нас. Причём в среде самогонщиков, то есть людей, которые озабочены качеством и безопасностью того, что они пьют, эта культура присутствует — вкушают в основном под еду (а не под закуску) и не прям уж до соплей. А вот те, кто попал в К&Б и прочие алкосети, продолжают бухать по-чёрному… Какого цвета будет XXI век — решать нам с вами.
Согласны? Пишите в комментариях, делитесь с друзьями в соцсетях! Если вам понравилась статья — ставьте лайки и подписывайтесь на канал!