Исцеление внутреннего ребенка начало/49/50
Оставаться в городе я не хотела. Знакомые и близкие, друзья – все тогда отвернулись от нас, больше от меня. Я чувствовала себя какой-то ущербной, только представь себе на минуту, что твой родной ребенок, твоя кровиночка кричит при всех о ненависти к тебе. Да как кричит. Как будто его железом каленым прижигают. Стояла я тогда, смотрела на все это, и земля из-под моих ног уплывала.
Подсказали мне уехать из города поближе к природе, и вот я собрала наши пожитки, контейнер для мебели заказала и уехали мы в деревню, где мои родители жили. Дом у них большущий, нас сестер и братьев восемь человек у них, да все поразъехались по городам, никого рядом не осталось.
Поехали мы, горемычные, я всю дорогу думала, как же Сергей там мой без флейты будет, без своих опытов и учебы в престижной школе. А если опять сорвется в бега, в каких лесах и болотах его искать буду?
Встретили нас, мать и отец еще живыми тогда были, вот недавно только схоронили их, ушли друг за дружкой с разницей в два дня, окружили они Сережку такой лаской, такой заботой. Дед-то фронтовик, хоть и без ноги, но приучать начал внука к делам по – хозяйству. Я-то сначала переживала, как его нежные ручонки топор удержат, который батька ему в первый же день всучил и отправил сучья обрубать с поленьев. Броситься хотела на подмогу, да отец меня костылем чуть не огрел по спине:
- Ты кого там в городе вырастила? Правильно, что он бежать от тебя хотел! Я бы тоже убег, хоть без обеих ног бы был. Роди себе девку да и рОсти из нее кисейную барышню! – строго так прикрикнул на меня, и я присела. Только из окна и разрешил мне подглядеть, как малец там с этим топором дела делает.
А долгими вечерами они с дедом разглядывали его альбомы с марками, да старый малому рассказывал и своих военных подвигах, да такие сказки плел, что Сережка мой под впечатлением дня три потом ходил, мне пересказывая.
И рыбачить его дед научил, и по реке сплавляться, и мотоцикл водить.
Я смотрела на своего сына и не узнавала его. Вырос, окреп, загорел. Бойким стал, и задиристым, и задористым. Песни петь – запевал вперед бабушки и деда, работать – тоже впереди всех бежал.
За учебу в деревенской школе переживала, но тоже оказалось, что зря. У родителей столько журналов было по технике и моделированию, что все дополнительные знания он получил от них, все вместе взятые Кулибины отдыхают, что они мастерили с дедом в гараже.
- Эх, дочка, все эти ваши учебы в элитных школах – не важное в жизни. Главное – человеком быть, ответственность уметь на себя брать, дело до конца доводить , с людьми да с собою уметь в ладу жить, - так мне приговаривал батька вечерами за ужином.
- Тетя Оля, а вы там что делали? – робко спросила Лариса, с замиранием сердца слушая ее рассказ.
- А я там очень быстро врачом устроилась, в деревнях всегда с ними нехватка была. Там же одна фельдшерица на весь поселок: и горло лечить, и роды принимать, и грыжу заговаривать, - улыбаясь ответила женщина, и продолжала...