Я вчера накричала на ребёнка. Мне так стыдно, — говорит иной раз женщина, и видно, как она действительно умирает от стыда. Она хочет быть великодушной, а вместо этого то и дело вспыхивает. На ровном, конечно же, месте.
⠀
А что было до, спрашиваю я.
⠀
А до была поездка в гости с двумя мелкими, которых надо было собрать, а они с воплями бегали по квартире, а потом одного вырвало в дороге, а потом они достали-таки хозяйскую кошку, она их оцарапала, и вой стоял по всей земле.
⠀
А ещё до?
⠀
А ещё был бронхит, скосивший всю семью, и все болели как полагается, и только мать семейства была на посту. С температурой и кашлем.
⠀
А ещё до?
⠀
А ещё была работа из дома, на которую сама подписалась — не вылетать же совсем из профессии, но её оказалось гораздо больше, чем планировали изначально, а младший, как нарочно, перепутал день с ночью.
⠀
- И как, справились? — спрашиваю я.
- Справилась, но, кажется, до сих пор в себя не пришла.
⠀
А ещё до?
⠀
А ещё до было собственное детство. В нём и мама, и бабушка вспыхивали по каждому поводу, и это считалось нормальным — сама виновата, раз старших довела. И вообще, мы устаем как собаки, и имеем право кричать. Скажи спасибо, что полотенцем не лупим как заведено у Широковых из третьей квартиры. Хотя и есть за что.
⠀
Женщина замолкает, смотрит куда-то внутрь себя, а потом начинает плакать.
⠀
И это слезы облегчения. Ей наконец перестало быть стыдно.
⠀
Я смотрю на неё и чувствую, что мне тоже немножко хочется плакать.