После обеда и дневного приёма таблеток улеглись. Владимир и Анатолий, не дождавшись начала тихого часа, чтобы спать, я — решать судоку, а Равиль, которому не спалось, кажется, — чтобы мешать мне.
Вначале он, глядя в потолок, долго рассуждал по поводу того, что Гулька снимает деньги с его пенсионной карты, а в 2019 году оформила на его имя кредит. При этом Равиль называл её сукой, — наверное, уроки мои не прошли даром. А после, он непредсказуемо решил поделиться своими глубоко личными и теперь невыдуманными переживаниями.
Я отложил свои дела и стал слушать, о чём не пожалел, поскольку рассказанное было очень искренним и необычайно трогательным.
— Вот так вышло, Илюша, что мать свою я как-то не очень, — неожиданно сменил Гулькину тему Равиль и либо не договорил одно слово, не осмелившись его произнести, либо оно было лишним. Затем, повернувшись ко мне, продолжил: — Она отца убила. Было за что, не было — не знаю. Но всё равно.
По тому, каким потерянным Равиль выглядел, было очевидно, что обида на мать до сих пор не прошла.
— Прикинь, в прошлом году она освободилась, но я видел её только один раз, а сейчас даже не знаю, где она, чем занимается.
Он закрыл глаза и долго молчал, видимо, увлечённый детскими воспоминаниями.
— А мать родительских прав лишили. Мы с сестрой оказались в детдоме. Сам понимаешь, что это такое, — Равиль вдруг указал взглядом на свой «иконостас»: — Правда, смешно? Нас ещё в детском доме крестили. Догоняешь, у меня отец татарин, а мать казашка.
Поправив салфетку, на которой были расставлены иконы, он сообщился взглядами с ликами святых и перекрестился, по-моему, неправильно.
— После выписки, — оговорился Равиль, — нам дали двухкомнатную квартиру на Серой Горе.* Гулька скоро вышла замуж, и я остался один. А потом … — он грустно улыбнулся, про криминальное «потом» мне было уже известно, — … ты знаешь. Я вёл неправильную жизнь. Всё понял, когда сидел. Батюшка объяснил. Мы с ним много разговаривали. Сейчас я начал жить по-новому, ну, ты же видишь, — и после продолжительной паузы добавил: — Здесь хорошо лечат. Мне стало плохо, и я пришёл, а сейчас стало хорошо. Послезавтра выпишут.
Равиль завершил свой рассказ, и мне оставалось только порадоваться, что пребывание в больнице ему помогло. Он заснул, а я, закончив решать судоку, приступил к работе над дневником и начал описывать необыкновенные утренние события.
Прервал меня проснувшийся Равиль, время пролетело незаметно.
— Жрать хочется, — поприветствовал он, доставая из тумбочки тюбик с гелевой зубной пастой, добытой у военкоматчика Тюльпана. Ещё раз объяснив, что «в понедельник всё равно выписывают», начал её поедать, причём с аппетитом, употребив почти до конца, а затем прокомментировал: — Сладкая.
Я мысленно поблагодарил Равиля за то, что он в очередной раз не предложил попробовать мне, поскольку мой отказ мог сильно огорчить его.
* Серая Гора — неофициальное название самого крупного района Горнозаводска.
Дневник пациента. Запись 092
Начало ←Предыдущая ← → Следующая → Все записи