Подражая Плутарху, я опишу жизнь моей бабушки Гали, Галины Николаевны Ковалевской, и ее сестры Дины. Было в жизни у них много общего, но было и одно отличие, о котором, собственно, я и хочу написать.
Дожили обе чуть ли не до 100 лет, причем, не обременяя себя никакими диетами. Бабушка, к слову сказать, очень любила шкварочки к лапше, и ела их всю жизнь. Знаете, что такое у нас в Украине шкварочки? Берется украинское сало, режется на мелкие кубики, которые потом обжариваются на сковороде. Что любила бабушка Дина я не знаю, я ее никогда в жизни не видел. Она жила в Киеве, и никогда к нам в Кишинев не приезжала. И бабушка Галя, которую, кстати, все называли не иначе как Галина Николаевна, в Киев не ездила. Были они, впрочем, бабушка Галя и бабушка Дина, самыми близкими в мире людьми. Переписывались и рассказывали в письмах друг другу о своих семьях, детях, внуках. Обе тащили на себе хозяйство, готовили еду, убирали, обстирывали, убирали.
Я никогда не был особенно близок с бабушкой Галей, она, как говорят сейчас, никогда не вмешивалась в мое личное пространство. Никогда не расспрашивала о школе, университете, работе. Главное – поднять утром в школу (я никогда не вставал, и тогда она на меня, еще спящего, надевала носки), накормить завтраком. После школы – обедом. Главное – обеспечить тылы, а дальше вы уж как-нибудь сами.
Галя обладала необычайно трезвым умом, решения принимала быстро и правильно. В возрасте 90 лет, уже здесь в Бостоне, когда у нее развилась деменция, она перестала меня узнавать.
- Здравствуйте, - говорил я ей.
- Здравствуйте, - отвечала она.
- Как поживаете? – спрашивал я.
- Не могу пожаловаться, - отвечала она.
Так как я обращался к ней на вы, она, видимо, принимала меня за инспектора райсобеса и очень умело поддерживала беседу.
Бабушка обожала Сенкевича, и я раздобыл для нее диск с фильмом «Камо грядеши» на русском языке. Она смотрела его каждый день и плакала.
- До чего же хороший фильм, - говорила она.
И к следующему дню начисто забывала его содержание и смотрела заново.
Так как я обещал написать жизнеописание сравнительное, я перейду к бабушке Дине. Судя по всему, они были в чем-то антиподами. Происходили они из двух древнейших дворянских родов, Кульчицких и Ковалевских, и тщательно это скрывали. Не говорили ничего, никогда и никому. Отец – офицер царской армии, поэтому воспитывались в семье деда – православного священника в Требусовке. Молчание было полным, ничего не говорили даже детям. А вдруг они в школе проговорятся? Когда ее дед умер, бабушка поехала в Требусовку, но к похоронам не присоединилась – нельзя было. Наблюдала издалека, с горы.
Когда Галя и Дина ушли, все вдруг спохватились, и оказалось, что за исключением каких-то обрывков, никому толком ничего не известно. У мамы в фейсбуке есть воспоминания, где что-то записано.
Реакция на советское окружение у бабушки Дины и бабушки Гали была диаметрально противоположной. Бабушка Галя окончила педагогический техникум, и пошла работать учительницей начальных классов в сельскую школу в Севериновке. Ведь в Киеве многие знали об их прошлом. К тому же, в семье сохранилась и легенда о родстве с Володимиром Винниченко, первым главой Украинского правительства в 1917 г. Который вел с Лениным переговоры о незалежности. А потом бежал за границу.
Словом, прочь из Киева, где все может всплыть, в глушь, подальше от коммунистов! В Севериновке бабушка Галя вышла замуж за моего деда, с чистой рабоче-крестьянской биографией. Директора ее школы. Коммуниста.
Позже он погиб в первые месяцы войны.
Бабушка никогда об этом много не говорила, но ей не нравилось, что моя мама стала журналистом, редактором, вышла замуж за писателя. Ведь прижмут гайки, и за Рудиком и Адой придут первыми. Нельзя светиться.
А когда я стал американским профессором, бабушка (у нее уже была деменция) сказала мне грустно, - лучше бы ты стал шофером.
Бабушка Дина была полной ее противоположностью.
Поступила не в техникум, а в университет (физмат института народного хозяйства). Там влюбилась в парторга, Каленика Середу.
Позже Каленик стал работать в команде нового правителя Украины Косиора. Блага, привилегии. И бабушка Дина, которая уже тащила на себе троих детей, удочерила беспризорницу, больную туберкулезом. Устроила в санаторий, вылечила, поставила на ноги. Как тогда говорили, дала путевку в жизнь.
К Косиору часто приезжали на роздых партийные бонзы из Москвы, так что связи у них были на самом верху. И когда начались репрессии, когда в 1938 г. Косиора арестовали и расстреляли, замели и Каленика Середу. Семью в ту же ночь вышвырнули из квартиры, и они провели ночь в парке, на скамейках. И бабушка Дина поехала в Москву на неделю. С кем она встречалась, с кем говорила – неизвестно. Но когда она вернулась в Киев, Середу выпустили на домашний арест, и бабушка Дина тут же отвезла его в психбольницу. С карьерой было покончено, но он остался жив. Вскоре, во время войны, он скончался в госпитале от ран.
Вообще, в наше время принято смотреть на прошлое несколько свысока, но мы просто не отдаем себе отчета в том, сколько людям пришлось тогда пережить, перед каким моральным выбором они стояли, какие достойные поступки совершали.
Мне кажется, что во все времена есть та же дихотомия, что и у бабушек Гали и Дины. Есть люди осторожные, которые чувствуют себя комфортно, когда они как все. Ничем не выделяются. Полная приватность по поводу личной жизни. А есть люди активные, харизматичные, порой авантюрные. Которые стремятся «наверх», никаких страхов быть замеченными, никакой приватности. И, возможно, это все определяется вовсе не горьким опытом, а просто человеческой психологией.
После войны бабушка Дина вернулась с четырьмя детьми из Узбекистана в Киев, и бабушка Галя приехала к ней со с мамой и дядей. У обеих мужья погибли на войне. И Дина уговаривала Галю остаться у нее в Киеве, в ее квартирке. Но Галя – ни в какую. Вернулась в свою Севериновку, учительствовать.
Дина умерла первой, и перед смертью написала Гале письмо. Вот оно:
Милая, родная Галочка!
Ты у меня единственная сестричка и любимая. Я очень рада, что умираю раньше тебя. Желаю тебе здоровья. Не плачь по мне. Мне уже легко.
Я знаю, что ты меня не забудешь, как не забыла бы и я
тебя. Прощай, Галочка!
Крепко, крепко тебя целую.
Дина.
Последний привет твоим детям, это мои дети. Желаю им долго, долго жить. Целую их.
Тетя Дина.
Не забывайте моих детей, особенно малую Наташку.