(книга «Больше, чем тире»)
Эх! Я уже столько рассказал историй про сопутствующие курсантскому народу смежные профессии, которые мы должны были осваивать – про железнодорожников и овощерезов, про ассенизаторов и пожарных, даже про газонокосильщиков с каменщиками, что название этой главы именем некогда популярного советского комбайна «Дон-1500» должно подвести моего дорогого читателя к мысли, что речь сейчас пойдёт о профессии комбайнера, с которой приходилось курсанту нашего училища напрямую сталкиваться. И Вы будете немного в чём-то даже и правы, но не совсем. Нашему классу однажды посчастливилось даже целый год жить с настоящим комбайнёром и фанатом земледелия из большого кубанского села.
Это был по-своему уникальный и необычный курсант первого курса, которого звали Серёгой. В училище он попал и случайно и не случайно одновременно. Сейчас поясню. Дело в том, что его односельчанин, который был старше Сергея на два года по комсомольской рекомендации-путёвке (раньше при Советском Союзе была такая практика) был направлен на учёбу в Калининградское ВВМУ. Училище пришлось ему не только по нраву, но и по силам. И вот во время своих отпусков (а представляете себе какой фурор на односельчан должен был производить лощёный и статный курсант с золотыми якорьками на погонах?) он соблазнил на поступление в училище и своего младшего товарища. Были оформлены и комсомольское направление, и рекомендация старшего товарища - курсанта училища, и вот Серёга, распрощавшись со своей малой Родиной уехал поступать в Калининград. Кстати он без труда смог пройти отбор и поступить на тот же факультет, что и его старший земляк. И когда мы обрились наголо и надели на себя форму первокурсников, то Серёгин землячок уже был третьекурсником. Старший друг и товарищ заботливо опекал и помогал своему неуёмному и чересчур активному односельчанину, который обладал кипучей натурой.
Сергей был уникален, во-первых, тем, что при своем невысоком росте, имел плотно сбитое мускулистое тело и обладал удивительной силой и гутаперчивостью. Он мог запросто подтянуться на перекладине раз тридцать-сорок и при этом абсолютно не чувствовать усталости, а всякие пируэты и фигуры высшего пилотажа на турнике он делал всегда легко непринуждённо и с какой-то задумчивой улыбкой на лице. Для кафедры физподготовки училища он был просто находкой и даже ярким примером прекрасной физической формы и, конечно же, явным и невольным укором некоторым хилым и субтильным курсантам. Был он добр и неглуп, но слегка наивен и по-детски простодушен. Он был боевым трудоголиком, но к сожалению, только в области применения грубой физической силы. Для него не составляло никакого труда плоское катать, а круглое – таскать, асфальт вспахать или заниматься разгоном туч и облаков на небосклоне, да даже обыкновенное подметание 300 метрового плаца для него не составляло труда, даже наоборот – от этого он получал какое-то необъяснимое удовольствие. Но все эти прекрасные качества неминуемо разбивались брызгами о мощные скалы его второй особенности. Второй его особенной уникальностью был созданный им самим иллюзорный мир, в котором он прекрасно себя чувствовал, и в который при каждом удобном случае пытался завести своих однокашников. Он очень любил сочинять и рассказывать всякие небылицы якобы из его личной жизни и делиться ими не важно с кем – лишь бы слушатель попался бы поблагодарней да потерпимей. Этими своими особенностями он нет-нет, да и напоминал собой некий симбиоз гоголевкого Ноздрёва из «Мертвых душ» со слесарем-интеллигентом Полесовым В.М. среднего образования из «12 стульев» Ильфа и Петрова.
К учебным предметам и всяким там военно-мудрёным наукам наш Сергей относился как обскурант-любитель. На лекциях и занятиях он был готов заниматься чем угодно, лишь бы не учёбой. Поэтому для него наряды, дежурства и различные хозяйственные работы на благо училища и Родины всегда были в радость, нежели скучное время препровождение за учебным столом в аудитории. И хотя он мог без проблем помочь и подмениться с кем угодно с дневальством или хозработами, но вот сказочником и невероятным трепачом, он был ещё тем.
Нет, он никогда не врал и никого не обманывал... но как бы это подипломатичнее сказать-то? Он очень любил по-детски хитрить и постоянно травить байки с использованием гротеска и гиперболы. Тема этих историй и прибауток у него, естественно, касалась исключительно сельской жизни и всё, что с ней связано. И непременно заглавным объектом его историй, так сказать флагманом, являлся же конечно советский комбайн «Дон-1500». Он нам так яростно рассказывал, объяснял и доказывал, чем же всё-таки лучше грандиозный комбайн «Дон-1500» своих хиленьких собратьев «Колос», «Нива» и «Енисей», что мы и сами невольно подумывали, а не податься ли всем классом в сельскохозяйственную Академию или на худой конец в земледельческий университет.
Он с упоением рассказывал о преимуществах сельской жизни над городской и уж тем более - над флотской. На первой нашей катерной практике, узрев перед собой корабль на воздушной подушке «Джейран», мимо которого мы проходили строем в дивизион учебных катеров, и в который мог поместиться не один комбайн он только кисло поморщился и произнёс недовольно:
- Ну разве это техника? А вот у нас «Дон-1500» - это сила и мощь! Вот он где – настоящий стратегизм! Как сядешь на него, так чувствуешь себя королем степей.
И тут же вспоминается такой старый Советский анекдот.
1980-е года... Заявление ТАСС: "Вчера на советско-китайской границе было произведено нападение на советский мирно пашущий трактор. После того, как советский мирно пашущий трактор открыл огонь из бортовых орудий и нападавшие скрылись, были включены маршевые двигатели, и трактор вышел на околоземную орбиту. Трактористы чувствуют себя нормально. Председатель колхоза генерал-полковник Иванов предупреждает, что в случае повторного нападения будут приведены в действие сеялки, веялки, носилки-косилки, а также стратегический комбайн "Дон-1500" вертикального взлета и посадки, как и вся прочая сельхозтехника с ядерными энергетическими установками".
И вот с тех пор он у нас и получил творческий псевдоним «Дон-1500, но ещё раз повторюсь - Серёга был беззлобным и простодушным курсантом, но иногда он просто доводил нас своими байками до белого каления. На лекциях он редко, когда спал, но и самих лекций тоже не писал. В своих тетрадках он очень любил рисовать пасторали из прежней своей аграрной жизни. Поэтому иногда его даже ехидно величали и «аграрием», но редко, так как это было трудно и нудно произносить. Своей наивностью и прямотой, граничащей с обыкновенным детским ябедничеством, Серёга попросту вводил нас в элементарный ступор. Ну, например, началась наша первая зимняя сессия. Все молча сидят в классе на самоподготовке и стараясь не мешать своим соседям молча или совсем тихо зубрят физику или «вышку» - высшую математику. И тут к тебе подсаживается Серёга, подсовывает тетрадный листок, на котором им нарисована лошадь, запряженная в телегу полную сена и так вкрадчиво и негромко начинает свою очередную байку, что мол есть у него в посёлке любимая и такая мощная лошадь-тяжеловес – единственная на всю Кубань, на которой он один перевёз сено практически для всего села. Но это ещё было пол беды, оказывается по его утверждению почти на каждом стогу сена он каждый раз занимался сексом с одной из односельчанок, которой и нужно было то самое сено… а так он был абсолютно бескорыстен.
Ну ты сначала усмехаешься, потом обречённым тоном устало подытоживаешь, что это его очередное повествование – скучная и утомляющая мозг брехня. Тогда Серёга слегка обижается и уже с чуть увеличенной громкостью начинает тебе приводить тысячу аргументов один абсурднее другого, пытаясь доказать, что его история - истинная правда. Под конец весь класс прекращает зубрёжку, а начинает смеяться над ним и всё заканчивается тем, что агро-рассказчика попросту выдворяют из класса в коридор, чтобы он успокоился и не мешал остальным учиться. И вот когда класс наконец успокоился, опять сосредоточился на учёбе, и даже полностью погрузился в учебную медитацию, дверь вдруг с треском распахивается и перед оторопевшим взводом появляется разъяренный дежурный по училищу, а за ним глупо улыбаясь и наш Сирожа!
- Что это значит? – возмущённо произносит офицер, - что за неуставщина? Где старшина класса?
Со своего места встаёт старшина класса и принимает весь несправедливый гнев и необузданную ярость дежурного на себя. Оказывается, что Серёга, после выдворения из класса не остался у двери осознавать своё неправильное поведение, а попросту пошёл слоняться по учебному корпусу, где его и повязал дежурный по системе. И на вполне логичный вопрос: «Товарищ курсант, вы почему не на занятиях?», тот вполне откровенно и наивно ответил: «А меня одноклассники выгнали из аудитории!» И всё! Точка кипения в мгновение ока достигает точки невозврата, и поэтому весь этот инцидент достигает размеров жуткого скандала. А Серёга весь такой белый и пушистый, уже через полчаса сидения в скучном классе опять принимается донимать своих соседей очередными вздорными байками из своей разудалой крестьянской жизни. И ведь ни у кого даже в мыслях не возникало, назвать наш «Дон-1500» подлецом, стукачом или непорядочным субъектом. Вовсе нет – ну вот просто он был таким - он был таким же бесхитростным, как сапёрная лопата и наивным, как первоклашка на утренней линейке 1 сентября.
В силу такой особенности Серёгу часто снимали с дневальства и исключительно - в ночное время. Но ведь снимали не только его, но и всю дежурную смену. И всегда только по одной причине. Дневальный по роте, как в дневное, так и в ночное время обязан неотлучно стоять на своем посту – на «баночке» и держать под контролем и входную дверь, и дверь оружейной комнаты. Так предписано уставом и инструкцией. Отстоять три-четыре часа – это совсем не трудно, но ужасно скучно, особенно в ночное время. И вот, в силу своей природной активности наш Серёга начинает слоняться по спящей роте, как лунный трактор, громко топая по цементному полу. Он степенно и тщательно обходит все доступные помещения роты: сушилку, комнату бытового обслуживания, умывальник с гальюном и спортивную комнату, где непременно должен подтянуться пару десятков раз для бодрости духа. И вот в один из моментов его отсутствия на посту, на нашем этаже вдруг откуда ни возьмись появляется дежурный проверяющий и за нарушение правил несения дежурно-вахтенной службы тут же снимает и дневального Сергуню, и дежурного по роте, и даже двух других дневальных, которые имеют право в тот момент отдыхать на своей коечке не раздеваясь и не снимая снаряжения. Когда же начинают выяснять причину нарушения, Сережка по-телячьи хлопая своими большими наивными глазами в своё оправдание начинает произносить только одно заклинание:
- Но я ведь не спал!
- Ты должен был находиться на своем посту!
- Но я же не спал!
- Тебе запрещено оставлять без присмотра оружейную комнату!
- Но я ведь не спал!
- Твоя обязанность заключается не в том, чтобы не спать, а безотлучно стоять на посту и охранять вход в роту и оружейную комнату.
- Так я ведь был неподалёку… успел бы, если что!
- Но ведь ты не успел! И тебя побрал дежурный!
- Но я ведь не спал!..
В такие минуты терпения у снятого дежурного по роте редко когда хватало. Однажды старшина нашего класса, только бессильно махнув рукой простонал: «Вот тяжело с тобой плыть против течения в серной кислоте – руки всё время опускаются».
А Сергей почему-то этого не понимал, не принимал и всё время обижался.
А третьей особенностью нашего «Дон-1500-го» была неистовая и заветная мечта. Откровенно говоря, он и не очень-то стремился стать морским офицером. Он всего лишь искренне желал поскорее стать старшекурсником! Таким эффектным неотразимым и обязательно с длинной батареей галочек-курсовок на рукаве! И знаете зачем? Да чтобы гонять младшекурсников, да на танцах, как он любил говорить, «чтобы все девки были бы его». Ради осуществления такой мечты он однажды даже решился на один нехитрый подлог и выпросил у своего земляка, ну того самого, который был его на два года старше, на один танцевальный вечер, который проводился в нашем училище каждые выходные его парадную фланку с волнительными тремя галочками. Ну и ладно! Выпросил и выпросил. Ну надел бы он эту чужую фланку втихаря и побежал бы на танцы клеить девчонок чужими тремя курсовками, ан нет. Его же просто распирало от удовольствия такой лёгкой псевдо-победы, как рыбу шар выкинутую прибоем на песчаный берег. Ему же надо покрасоваться не только перед слабым полом, но и повыпендриваться перед своими же однокашниками. Ну бред же! Полнейшая глупость и бестолочь! Ну вот он и появился в нашей роте и, кичась новым своим нарядом с торжествующей гримасой на раскрасневшемся от удовольствия лице, вдруг налетает прямо на старшину нашей роты – главного корабельного старшину пятого курса.
В тот же вечер на вечерней поверке ему устраивается показательная порка в виде пяти нарядов за нарушение формы одежды. А он непонимающе только и твердил:
- А что тут такого?
И никакие аргументы о том, что эти курсовки надо заслужить, что они зарабатываются потом, а порой даже и кровью, его не убеждают, и он обиженным на весь мир пытается отстоять свои пять нарядов, с которых его опять непременно снимают за постоянное ночное шатание. В последствие его фамилия среди нас немного трансформировалась в Шатун.
И вообще-то у нас в системе есть такая одна дурная примета, если курсант надел чужую фланку с курсовками старше положенных, то такому курсанту грозит неминуемое отчисление по той или иной причине. После того скандального случая, за который поплатился и его земляк строгим порицанием от своих сокурсников, наш Сирожа часто любил вспоминать тот памятный вечер, когда он облачённый в чужую форму, отбивал на танцах у младшекурсников «одну девку за другой». Но мы уже привыкли к его скучным байкам и нам было это настолько не интересно, что попросту вежливо просили его заткнуться. Но Сергей был неистов в своих воспоминаниях от своих побед, что одна и та же, набившая оскомину история, каждый раз обрастала всё новыми и новыми душераздирающими подробностями…
Как-то после зимней сессии, уже на «академии», пошли мы с ним на кафедру высшей математики на пересдачу экзамена. В тот день я так подготовился, что мне ещё целую неделю каждую ночь снились матрицы и дифференциалы с интегралами. И вот мы вошли в кабинет преподавателей, где нас рассадили по разным столам и вручили по экзаменационному билету. Помню как сейчас, что мне достались вопросы про скалярное и смешанное произведение векторов и про матрицы. Как раз то, к чему я неплохо подготовился. И я радостно принялся царапать формулы на выданном мне специальном учётном листе. Преподаватель заметив этакое мое рвение вышла из кабинета, оставив нас одних на некоторое время. Я неистово изливал свои познания на листке, боясь их расплескать, не обращая внимания на Серёгу. Лишь однажды я мельком взглянул на него. А тот сидел у окна и скучая разглядывал забортную окружающую действительность. Вскоре вернулась в кабинет преподаватель и спросила:
- Ну как? Готовы отвечать?
Я не успел ничего сказать в ответ, как Сирожа вдруг выдает:
- А мы к Вам не на экзамен пришли, а на консультацию!
У преподавателя от неожиданности, удивления и легкого возмущения аж дар речи пропал. Я же беспомощно молча моргал глазами, переводя свой растерянный взгляд то на преподавателя, то на Сергея, то на свой исписанный формулами листок, ставший в мгновение ока абсолютно бесполезным из-за наивной реплики одноклассника. Но спустя полминуты придя в себя преподаватель всё же спросила:
- Так, а зачем же вы билеты у меня попросили?
- Ну, чтобы узнать, какие вопросы нас ожидают…
Блин, тупее оправдания нельзя было придумать. Подстава, может быть и невольная, и беззлобная, но всё равно была ужасной и капитальной. Короче, Серёгу тогда сразу же выгнали и отобрали листок, на котором он уже успел сделать первые ностальгические наброски своей очередной пасторали. Такая же участь постигла бы и меня, если бы в тот момент глаза преподавателя не скользнули по исписанному мной листку с формулами и выкладками. И слава Создателю, что она тогда всё же заинтересовалась моими каракулями и, рассмотрев их повнимательней, спросила:
- А вам какая консультация нужна?
- А я не консультироваться, а сдавать экзамен пришёл.
И спустя минут десять – пятнадцать я всё-таки вышел из кабинета с заветным бегунком для учебной части о сданной мною высшей математике.
А напоследок преподаватель только поинтересовалась насчёт Сережки (в тот я день сдавал экзамен не нашему ведущему преподавателю, а свободному):
- А он, что всегда у вас такой?
- Нет, - успокоил я её, - бывает и хуже.
Но все усилия и потуги Серёжки не пропали даром, и вот карающая длань неминуемого отчисления в один из летних дней всё же достигла его вечно бритого мощного затылка. Провалив все три попытки пересдачи экзамена по физике после летней сессии он убыл на действующий ДКБФ…
И с тех пор никто никогда о нём ничего и не слыхал…
Где-то он теперь, наш всё-таки такой незабвенный Сирожа «Дон-1500-й». Наверное, на другом, более подходящем поприще он всё же состоялся, как профессионал и высококлассный специалист. Наверняка он имеет дружную семью, детей и внуков… и может быть по вечерам, усаживая к себе на колени внучка негромко рассказывает очередную поучительную историю, как он яростно защищал Родину, простаивая "цельными" ночами на боевом посту, не моргая следя всего за двумя стратегическими объектами - за входной дверью и дверью оружейной комнаты…
© Алексей Сафронкин 2021
Другие истории из книги «БОЛЬШЕ, ЧЕМ ТИРЕ» Вы найдёте здесь.
Если Вам понравилась история, то не забывайте ставить лайки и делиться ссылкой с друзьями. Подписывайтесь на мой канал, чтобы узнать ещё много интересного.
Описание всех книг канала находится здесь.
Текст в публикации является интеллектуальной собственностью автора (ст.1229 ГК РФ). Любое копирование, перепечатка или размещение в различных соцсетях этого текста разрешены только с личного согласия автора.