Маша вставала до рассвета. Одевалась, наматывала на ноги плотную серую ткань, обувала резиновые сапоги и шла пасти корову Липу. Война недавно закончилась и Липа была опорой и надеждой семьи.
Летом Маша очень любила ходить на луг каждый день, а вот осенью, когда утром было холодно, ноги в резиновых сапогах мёрзли и очень болели ночью.
— Когда-нибудь я надену красивое бальное платье, всё в рюшах. Воздушное, как крылья ангела. На поясе у меня будет голубая лента, а в волосах цветок маргаритки, — с придыханием рассказывала девочка своей единственной подруге — корове. Липе ничего не оставалось, как слушать.
— Смотри, что у меня есть! — Маша достала из-за пазухи проволоку с нанизанными на неё ягодами рябины.
— Они, конечно не белые, но очень похожи на нитку жемчуга. Другие украшения нельзя, дурной тон! — учила Маша корову, как будто та вот-вот соберётся пойти на бал.
— Вот тут, в манжете, должен быть носовой платок белоснежных кружев, а в маленьком мешочке — карне. Без этой вещицы не могла обойтись ни одна светская дама. Это маленький блокнот для записи танцев и имён кавалеров.
Липа слушала о светском этикете не меньше, чем в институтах для благородных девиц, и была самой элегантной коровой в окрестности.
— На дебюте на мне будут маленькие белые бальные туфельки. И я буду кружить, кружить, как белое облако...
Девочка закружилась, показывая Липе, как правильно танцевать вальс.
— Пам-пам-парам, — девочка напевала и кружилась с закрытыми глазами.
Тяжёлый сапог зацепился за куст, Маша споткнулась и упала. Казалось, в ноге что-то разорвалось. Девочка расплакалась. Если бы Липа могла говорить, она утешила бы хозяйку, но корова этого делать не умела.
Нога болела, но вернуться домой Маша не могла. Она знала: если вернётся домой сейчас, тётка снова будет на неё кричать. Не упустит случая отругать девчонку, если та придёт до возвращения матери.
Мама Маши работала в колхозе и воспитывала троих детей одна. Её муж погиб в самом начале войны и она вместе с дочерьми стала жить на милости своей сестры.
Машенька вернулась домой, когда уже смеркалось. Липа не доставляла Маше никаких хлопот. Она, как воспитанная корова, сама зашла в хлев, а Маша, хромая, в дом.
Сняла сапоги и быстро, поздоровавшись с мамой, нырнула в комнату. Маша делила её с бабушкой Ариной. Это она рассказала внучке про балы, кружевной платочек и карне. Учила манерам и этикету, хотя казалось, что они никому больше не нужны.
— Ласточка моя, что с тобой случилось?
— Я учила Липу танцевать, закружилась и упала.
Нога девочки заметно распухла. Арина Сергеевна принесла и приложила к ноге холодную мокрую тряпку.
— И что же ты танцевала, моя хорошая?
— Вальс!
— Вальс?
— Да, бабушка, как ты на своём дебюте. Бабуль, покажешь карне?
— Покажу, ласточка, покажу.
Арина Сергеевна зажгла лампу и достала из ящика старенькой тумбочки белый свёрток. Это был белоснежный носовой платок с кружевами, о котором Маша рассказывала своей молчаливой подруге. Поочерёдно раскрывая уголки платка, как лепестки бутона, Арина Сергеевна достала сокровенную бальную книжку. Она была маленькая, цвета малахита. На обложке из черепахового панциря был изображён профиль красивой дамы.
Арина держала в руках предмет, который некогда был для неё повседневной безделушкой. Теперь бальный блокнот и белый носовой платок оказались самыми большими её драгоценностями. Женщина смотрела на свои руки и не могла поверить, что они принадлежат ей — великосветской даме, жене офицера. Неужели этими руками она некогда крепила к платью фрейлинский вензель…
С мужем Арина познакомилась на балу. Кружа в танце, молодой офицер попросил записать его имя на всех танцах, на всех страницах бальной книги до самого конца.
Во времена, когда более трёх танцев полагалось только жениху, это расценивалось, как предложение руки и сердца. Так и произошло, вскоре они поженились.
Больше своей службы Пётр Алексеевич любил только жену. «Моя ласточка», «душа моя» — морской офицер не мог надышаться на свою супругу.
Однажды он взял Арину с собой в порт. Перед глазами Арины Сергеевны предстало длинное судно.
— Это о его прибытии ты так тревожился?
— Да, душа моя. Этот американец Лейк всё-таки знает своё дело. Его родина не оценила таланта изобретателя, а в Российской Империи ценят таких людей! Мы выкупили лодку, пригласили Лейка к нам. Как сказал Император: «Морским судам быть!»
Пётр Алексеевич жестом предложил супруге ангажемент.
— Пойдём, моя ласточка, я хочу, чтобы ты увидела. Даже императрица не видела того, что я сейчас тебе покажу. Это, моя душенька, будущее Российской Империи!
Не знал Пётр Алексеевич, что будущего у Российской Империи нет.
Арина Сергеевна — первая в России женщина, ступившая на подводную лодку, дама, чьей красотой восхищался двор, сидела в маленькой комнатке. В провинции, в доме на юго-востоке СССР.
Когда наступил 1917 год, муж собрал жену с двумя дочками и уехал из Санкт-Петербурга, бросив всё — имущество, титулы, звания. Они приехали в чужой город, взяли чужие имена и стали жить чужую жизнь.
Слёзы полились по щекам Арины Сергеевны. Капли падали на платок из белых кружев и обложку бальной книжечки.
Маша настолько увлечённо слушала истории Арины Сергеевны, что не заметила слёз бабушки. Семилетняя Маша грустила, что в её жизни нет бальных платьев. Ленту в её волосах заменил платок, а вместо туфелек —тяжёлые резиновые сапоги.
— Что ты, моя ласточка? Ножка болит?
— Нет, бабушка. Я боюсь, что тётя права, и мой дебют никогда не состоится. Я всегда буду ходить в этих тяжеленных сапогах. И у меня никогда не будет бальных туфель.
— Кровь — не водица, придёт время и твоих балов!
Маша верила. Завтра она расскажет Липе, что она не просто пастушка. Она внучка первой в России женщины, ступившей на подводную лодку, и впереди у неё будет очень много балов.
Если интересно продолжение статьи, ставьте лайк и добро пожаловать в нашу беседку
Автор: Лаура Романовская, психотерапевт
Читайте другие статьи автора:
А вы, мама, случайно, не выгораете?
Умная лошадь. Сказка для непослушных детей
Смотрите листалки с Вишнёвой улицы:
Комикс «Чем девочки отличаются от мальчиков»