Честно говоря, о гениальности этого советского «не советского» режиссера, Андрея Тарковского, была наслышана, но никогда не видела его работ, отчасти потому, что смотреть что-то, что называют гениальным, немного страшно. (Не знаю, у всех ли это так, но наблюдение интересное). И вот, наконец, и, в частности, благодаря нашему предмету, я дошла (а может, доросла) до просмотра одного из фильмов Тарковского.
«Солярис» - фильм, снятый в 1972 году. Фильм фантастический и, наверняка, непонятный советскому человеку. Тогда только начинала развиваться космическая тематика, это было интересно, но совершенно незнакомо и чуждо.
Чтобы разбираться с деталями фильма (коих, на мой взгляд, очень много), нужно обратиться к синопсису: психолог отправляется на космическую станцию, вращающуюся вокруг планеты под названием Солярис, чтобы расследовать смерть врача и психические проблемы космонавтов на станции. Вскоре он обнаруживает, что вода на планете – это тип мозга, который вызывает подавленные воспоминания и навязчивые идеи.
«Солярис» полон деталей, многие из которых являются основополагающими для понимания сюжета. Причем детали эти начинаются с самого названия. «Солярис» происходит от латинского «Solaris», что означает «солнечный». И, как мне показалось, это совсем не просто так, ведь образ солнца появится в фильме еще не раз, и лично для меня он будет означать путеводный свет героев.
Вообще, стоит отметить некое расслоение, прослеживающееся на протяжении всего фильма. Если можно это назвать «двоемирием», пусть будет так. С самого начала фильма мозг «ломает» смена цветной картинки на черно-белую и назад. Отмечая эту деталь, мне хочется выделить три эпизода: первый - самое начало фильма, где герои смотрят старую запись по телевизору. Границы расширяются в тот момент, когда мы перестаем видеть рамки телевизора, создается ощущение, что мы наблюдаем за диалогом, просто почему-то одни герои представлены в черно-белом, а другие в цвете. Объясняется все просто – отделением настоящего от прошлого.
Следующий довольно длинный эпизод, очень характерный по продолжительности для работ Тарковского: поездка Бертона на машине. Пока (на протяжении примерно 5-7 минут) длится эта сцена, и кадры сменяются, а машина выезжает из тоннеля в тоннель, цвет картинки также меняется. Говорит ли это нам тоже о смене прошлого и настоящего? К этому эпизоду мы еще вернемся далее, а значит, здесь вывода пока не будет.
И третий эпизод в этой подтеме – уже конец фильма: встреча главного героя с мамой - очевидное смешение настоящего и прошлого.
Если мы обратим внимание на цвета в этих эпизодах, то увидим, что, то ли из-за того, что фильм старый, то ли это, действительно, некая авторская задумка, некоторые черно-белые отрывки имеют синий подтон. Мне почему-то хочется верить, что это сделано специально и значит не что иное, как мир мертвых. То же, кстати, можно сказать и про весь цветовой тон фильма – преимущественно холодные цвета и их оттенки.
Возможно, это исключительно мой странный взгляд на жизнь, но подобный цветовой приём используется Тимом Бёртоном, а он известен тем, что в его работах тематика смерти преобладает.
Но нельзя не заметить моменты, где появляются теплые цвета, даже в черно-белом. Это, думаю, сделано не просто так. Эти эпизоды относятся к первым появлениям Хари. Еще, конечно, теплые цвета олицетворяют огонь/ свет солнца. Я бы трактовала это, как приятные эмоции героев, ведь Хари – любовь Криса, которая, хоть и шокирует его, но пробуждает в нем чувства. А что, если свет = день, а синие, темные цвета = ночь.
Несколько раз говорится о том, что ночь – самое лучшее время, и, в частности, время для прихода «гостей». Нет ли здесь параллели с Гоголем? Почему-то очень хочется ее провести. Ведь у него все колдовские обряды по вызыванию душ и нечисти проходили именно ночью. Гости = души? К этому мы тоже еще вернемся.
И раз уж я затронула тему света в этом фильме, тоже хочу обратить внимание на некоторые моменты. Свечи. Появляются не раз и, непременно, связаны с главной героиней. Здесь мне почему-то приходят на ум две аллегории: свечи – символ любви Хари и Криса; огонь – символ жизни. В одном из эпизодов картинка меняется, и на месте подсвечника, лежащего на полу, появляется костер. Значит ли это, что чувства и жизни стало больше? Возможно. Костёр появится и в последней сцене фильма. Появится где-то за окном и вдалеке, сначала дымом, а потом разгорится. Крис встретится с отцом. А в доме будет идти дождь. И это, конечно, будет не просто так.
Дождь, вода, лёд – непременно связанное с миром мертвых. В холодильнике покоится тело умершего Гибаряна, жидкий кислород выпивает Хари, дождь идет в доме отца. А теперь предлагаю запомнить момент про воду, поскольку вода в этом фильме имеет свою очень значимую роль. Но к этой роли мы вернемся чуть позже.
Для того, чтобы понять мир мертвых в «Солярисе», нужно остановиться еще на двух важных подтемах: динамика и звуки. Что касается первой, здесь нужно вернуться к машинам и тоннелям, которые я оставила в начале своей работы. Если мы внимательно посмотрим на этот долгий эпизод, то увидим, что количество машин, бесконечно выезжающих и въезжающих в тоннели, увеличивается, в конце концов, превращаясь в трафик крупного мегаполиса. И отсюда же вытекает удивительное звуковое сопровождение фильма. Шум машин нарастает, нарастает, в конечном итоге превращается в гул, который резко обрывается следующим кадром гробовой тишины у озера (озера ли?). Жизнь, граничащая с мертвенным спокойствием.
Дальше обратим внимание на звон, которым сопровождается появление девочки-«гостя». Звон не хороший, кажется, он приведет к чему-то недоброму. Но почему-то от него тяжело оторваться, он ведет за собой, но куда? Опять в мир мертвых?
Ну и, конечно, тут я с уверенностью могу сказать, что музыка, которая является лейтмотивом фильма, звучит не просто так. Могу ошибиться, но думается мне, что это музыка Баха, по крайней мере, одно произведение из всех должно быть его. Ведь именно музыка создает атмосферу готики, а готика непременно связана с потусторонним. Музыкальное сопровождение появляется несколько раз и появляется не случайно – встреча с Хари, воспоминания с матерью, встреча с отцом.
Я не случайно так подробно останавливаюсь на деталях, которые, кажется, к теме особого отношения не имеют. Но разве не все они создают картины, изображающие мир мертвых, контраст мертвых и живых?
Закончив с описанием (далеко не) всех деталей, которые были мной отмечены при просмотре (все просто не уместятся), можно наполнить двоемирие, искусно созданное Тарковским, персонажами. Кстати, думаю, что важно обратить внимание на то, что персонажей в фильме очень немного.
Один из героев произносит фразу «человеку нужен человек». И здесь возникает вопрос, а все ли герои люди? Ну, или хотя бы живые люди? Увы, нет. Все, что вызвано внутренними угрызениями совести, желанием кого-то вернуть, «галлюцинации» - Хари, девочка – они не люди, они лишь созданное сознанием нечто, заменяющее людей, копии тех, кого безвозвратно потеряли герои. Но в один момент покажется, что Хари стала человеком, конечно же, благодаря силе любви. А может и не покажется? Удивительно, как союз живого и мертвого породил такое явление.
На самом деле, в какой-то момент, под сомнение «человек-не человек» попадают абсолютно все. И даже после просмотра этот вопрос остался для меня открытым, особенно относительно ученых на станции.
Особое, хоть и эпизодическое место в фильме занимает Бертон и Гибарян. Бертон появляется на записи молодым, в жизни – старым, а потом еще раз старым, но уже в телевизоре. Говорит ли нам это что-то о его судьбе? Думаю, здесь, несомненно, есть та же связь живого и мертвого, или угасающего.
Гибарян появляется на оставленной записи на экране, но здесь опять происходит стирание границ, и создается полное ощущение обычного диалога, как будто Крис прямо сейчас стоит перед ним живым, но через пару кадров мы увидим тело ученого в холодильнике.
Оба эти персонажа дают очень много информации в своих коротких эпизодах, они пророчат и предупреждают о том, что ждет на «Солярисе». Кто они – голос судьбы и совести? Пророки из прошлого и будущего?
Если говорить про персонажей, стоит еще отметить детей. Они в фильме фигурируют несколько раз: дети, бегающие дома, девочка на станции, ребенок, про которого рассказывает Бертон, воспоминания Криса и фотографии детей, которые видит Хари в лаборатории. Дети, как мне кажется, это иллюстрация жизни среди этого непонятного мертвого мира.
Еще два образа, уже не людей, но которые почему-то никак не дают мне покоя – лошадь и собака. Животные тоже не один раз появляются в фильме. Возможно, это, конечно, личные предпочтения режиссера, но почему-то мне хочется интерпретировать это как проводников в мир мертвых. Возможно, собака, которую мы видим и в живом, и в мертвом мире – какое-то искаженное подобие Цербера? А лошадь имеет связь с всадниками, о которых еще в последней главе «Мастера…» писал Булгаков, и которые провожали Мастера и Маргариту в вечную жизнь.
Вечная жизнь есть и в «Солярисе». Станция – междумирие, так излюбленное писателями-романтиками. Это объяснит почти все. «Гости», как уже правильно (скорее всего) было замечено, это души, но души, которые никак не успокоятся. А станция – пространство вне времени и места. Это то, где нет ни живых, ни мертвых. Хари имеет возможность реинкарнации. Получила ли она вечную жизнь? А получили ли ее ученые, живущие на станции? А Крис в конце? Героиня не может покинуть междумирие, потому что у нее очень сильная связь с Крисом, который в конце тоже не хочет возвращаться на Землю, желая остаться с любимой. Они не могут отпустить друг друга, а души их – успокоиться.
Солярис – планета, и вся тематика фильма связана с космосом. И мне кажется, что это не просто так. Космос – состояние невесомости, в котором прибывают герои. Космос – это не нечто живое, но и не нечто мертвое. В космосе всегда тишина и вакуум. А что, если космос – то, куда должна отправиться душа, но она почему-то застряла на станции. И Крис ведь отправляет ракету с Хари в космос, но она возрождается на станции снова, потому что он просто не может ее отпустить.
Но космос – это еще и что-то неизведанное и как будто бы будущее. Такое же будущее, как и звонки по телевизору, и большие автострады, и мегаполисы. Это то, что имеет очень четкую контрастную связь с прошлым.
В обсуждении мира мертвых, представленного в «Солярисе» мы подошли к основной теме, которую бережно проносит через весь фильм Тарковский. Тема океана, такого непонятного, тем более в космосе, и такого большого.
На протяжении всего фильма часто появляется озеро там, где стоит дом Криса. Там, где прошло его детство. Озеро, которое особых вопросов не вызывает почти до самого конца. Но вот мы узнаем про непонятные острова, которые появляются на поверхности океана. Они появляются в тот момент, когда «гости» пропадают, прекращают свои визиты, и в тот момент, когда энцефалограмма Кельвина посылает океану излучения. Он устанавливает с ней связь!
В этот момент я резко осознала, что острова – души, которые, наконец, успокоились. И в этом эмоциональном порыве мне приходит еще одна ассоциация - «Маленький принц» и его планеты. А не одно ли это и то же? (Возможно, это уже достроило мое воображение, но кажется, связь эта гениальна).
Композиция фильма закольцовывается – в начале мы видим озеро, и дом; и в конце ровно то же самое. Только здесь уже становится понятно, что это вовсе не озеро и не просто дом, а один из островов, появившихся в океане.
Кульминацией становится возвращение Криса к отцу. Мы еще четко не понимаем, остается он жив, или умирает. Но, мы видим отца, который в самом начале фильма произнес фразу «ревнуешь его к тому, что он меня похоронит, а не ты». Мы видим собаку-проводника. Весь этот сюжет напоминает возвращение блудного сына, но, скорее, здесь речь про души. Крис и Хари смогли отпустить друг друга, их души успокоились, каждый вернулся восвояси. Крис теперь с отцом, в их доме.
Добавляет шокирующего эффекта и кадр отдаляющегося дома, мы видим, что это, действительно, не просто дом и озеро, это океан и возникший в нем остров. И кажется, становится понятно, что Крис на Землю так и не вернулся.
«Солярис» гениален. И каждая деталь в нем невообразимо важна. Это фильм, в котором каждому можно разглядеть то, что не разглядит никто другой. Это какая-то философия высшего уровня, которая кажется непостижимой. Но постичь ее можно. Она очень хорошо отпечатается в сознании, достроит что-то, и уже окажется, что это не просто фильм о космосе, но целая связь живого и мертвого, которая искусно показана в мельчайших, еле уловимых деталях.