мемуары ангела
Я помню, однажды ты спросил, что мне надо - цветов, подарков, поездок? Тогда я только улыбнулась в ответ. А теперь, держа руку на холодном стекле и чувствуя ответное прикосновение с той стороны, я узнала ответ на этот вопрос. Оказывается, мне нужно, чтобы один-единственный человек на всем белом свете вот так, хоть иногда, протягивал из темноты руку мне навстречу. Пусть этот жест будут разделять время. преграды и другие люди. Важно знать, что кто-то готов поделиться с тобой своим теплом, согреть ледяные ладони, озябшие от ветра и стужи, поселившейся в груди.
Я яростно взмахивала крыльями, набирая высоту, а ладонь все еще жгло прикосновение через стекло. Вся корка цинизма, недоверия и горечи кусками отваливалась и не было времени и желания латать ее, хотелось насладиться снова жизнью и почувствовать что-то еще, кроме опустошающего одиночества.
Но разум сказал: "Стоп! Ты уже это проходила. Через какое-то время тебя снова окунут в бездонное озеро горечи и что тогда?"
Хотелось заткнуть голос разума, но сердце, еще помнящее боль, не отвечало, а душа, хоть и мерцала робкой пока еще надеждой, не решалась громко заявить о своих правах. Поэтому полувздохнув-полувсхлипнув, я нырнула в ночь, как в очищающий родник, чтобы ее холодные тугие струи смыли эту некстати появившуюся мелодию, которая с каждой минутой крепла, звала за собой... Которая обещала снова счастье и надежду на Свет.
В бесплодной борьбе с самой собой я потеряла счет времени и не понимала, куда и зачем я лечу. А уже и утро окрашивало в нежный цвет полоску горизонта. Сил не оставалось, душа ныла и болела. Только-только зажившие шрамы начали вновь кровоточить. Впервые я бежала... Бежала от себя, от своих чувств, от того, что не могло, не должно было случиться. И кто бы мне сказал тогда, что бег этот изначально обречен.
Утро все расставило на свои места. Мимолетная слабость, грозившая так некстати нарушить мое спокойствие, отступила, оставив лишь легкий осадок горечи и привкус полыни на губах. Так и должно было случиться - это просто еще одно испытание на прочность, которого я не выдержала. Не захотела выдерживать. Но все исправимо. И даже когда кажется, что ты не справишься, что слабость или душевные порывы возьмут верх - не опускай руки и крылья. Это я твердила себе всю дорогу обратно, дорогу, показавшуюся мне вечностью. Потому что как возвращаться туда, куда тянет сердце и упрямая душа, а возвращаться некуда? Где-то там, все еще стоит, приветливо распахнув дверцы, золотая клетка, созданная тобой для меня. Но разве променяла бы я теперь радость полета на новое заточение? Пусть полет и окажется бесцельным и приведет меня в никуда, но зато я познаю радость слияния с ветром и небом.
А ладонь, протянутая во тьме навстречу.... Я решила для себя, что это только плод моего больного воображения. Слишком сильное желание породило вот такой вот всплеск эмоций, ставший настолько ярким, что показался мне реальностью. Сотни раз я проговаривала себе эти слова и фразы, сотни раз пыталась убедить саму себя, что тепло, которое еще чувствует моя ладонь - лишь эфемерность.
И, когда я встретила прямо на пороге дома, к которому обещала себе не возвращаться, его, как всегда, со спутницей, улыбающегося и счастливого, я почти уже преуспела в борьбе с собственными чувствами. Хотя улыбка, которой я ответила на дежурное приветствие, скорее смахивала на оскал...
Что ж... За свободу надо чем-то платить. Поломанными крыльями, исковерканной душой, разбитым сердцем.... Все это рано или поздно срастается, заживает, становится грубым и нечувствительным. Остается только ждать. А ждать я умела...