О страданиях Сулеймана можно написать отдельную книгу. Умел же человек страдать. По Ибрагиму какофония мозга продолжалась чуть ли не до смерти самого повелителя. По Мустафе не кончилась и после нее, наверняка на том свете продолжал переживать.
Традиционно возникает вопрос к читателям: по ком страдал Сулейман в каждом случае? Мне кажется, что половина переживаний были о своем разочаровании в этом человеке. Имею в виду Ибрагима и Мустафу.
Отдельный псалом - траур в память о Хюррем. Великая любовь достойна великих страданий, и это справедливо.
Однако, если вспомнить, что незадолго до кончины супруги Сулейман не хотел ее видеть и разговаривать с ней под надуманным предлогом предыдущих страданий по Мустафе, то не совсем понятны реки слез.
От живой нос воротил, потом наступило очередное просветление в еще не увядших извилинах и снизошел до прощения.
Прощения за что? Казнь Мустафы - решение самого Сулеймана. Повелитель был вменяем и не за один день пришел к такому решению. Да, подтолкнули, зато жив остался, и империя цела.
Знал повелитель и о том, что в этой истории Хюррем не могла быть лицом незаинтересованным. Столько лет прожить с женщиной и забыть, что у нее есть твои сыновья, которые претендуют на трон?
Принято считать манипулятором Ибрагима. Сулейман тоже был еще тот манипулятор. Он играл самым ценным, что может быть - любовью, а это, простите, низко.
Постепенно отношения с Хюррем приобретают оттенок игры «захочу - приближу, не захочу - отдалю». Сулеймана эта игра развлекала. По любому поводу он отворачивается от Хюррем и наблюдает за ее страданиями, за тем, как она ищет его внимания.
Стоили ли того покои Валиде, чтобы так бить посуду из-за них? Ясное дело, что супруга османского правителя должна быть покорна его воле, но и здравый смысл напрочь отметать тоже не стоило. Покои были нужны Хюррем не столько для собственного удовольствия, сколько для утверждения статуса хасеки перед ядовитыми сестричками и их свитой.
Султанша знала о привычках мужа, изменить что-то она не могла. Наибольшая близость и доверительность в этой паре наблюдается в начале их отношений. Далее все протекает по нисходящей, за исключением всплеска любви и доверия после возвращения украденной супруги.
Потеряв Хюррем после преступления Хатидже, Сулейман теряет и интерес к жизни. Странно, но понимание того, что без этой женщины нет жизни, у султана то приходит, то уходит.
Следующий повод для отдаления супруги был серьезный. Тайная комната и подслушивание унизили Сулеймана в собственных глазах. После этого Хюррем уже никогда не могла войти в покои падишаха просто так. Она всегда ожидала приглашения сесть, которое могло и не последовать. Ее запросто могли отослать словами: «Ты все сказала? Свободна, селянка.»
Вопрос о причастности к казни Мустафы очень странный. Он вскочил у султана более для того, чтобы снять с себя часть вины.
Слишком быстро повелитель забыл о том, что он чувствовал после пропажи Хюррем. На момент его страданий о Мустафе супруга потеряла уже двоих сыновей, жизнь оставшихся тоже была под угрозой.
Сулейман в очередной раз надолго вычеркивает ее из своей жизни и любуется тем, как она мучается, наслаждается ее унижением даже перед купчихой Мендес. Очередное озарение заставляет султана милостиво снизойти со своего облака.
Какая неожиданность - Хюррем смертельно больна. Кто бы мог подумать! Мог и подумал, Сулейман понял, что он стал причиной болезни супруги.
Именно он смотрел на возню сестер, отравлявших ей жизнь, и ничего не предпринимал, кроме добавления соли на раны. Хоть раз Сулейман поинтересовался у Гюльфем, в чем причина ненависти сестер к Хюррем? Не было такого.
Он все время сопротивлялся тому, что ее место рядом с его троном. Женщина радом с Османским правителем? Никогда.
Почему-то для Селима, любившего свою сестру Михримах, семья в ее традиционном понимании была на первом месте. Сулейман жизнь всю жизнь разрывался между любовью к сестрам, Мустафе и Хюррем. Делать выбор было не свойственно этому человеку.
После смерти супруги начинается очередная серия страданий. Пусть все умолкнут, пусть никто ничего вкусного не ест, уберите шелка и излишества. К чему это все, если ты сам не смог защитить свою любовь, свое счастье? Живых надо жалеть, а не показательно убиваться по мертвым.
