В 1960-е годы, когда повстанческое движение охватило всю Латинскую Америку (тогда появился термин «Пылающий континент»), оно докатилось до Уругвая. При этом Уругвай разительно отличался от других стран региона. Его в те годы уже называли «латиноамериканской Швейцарией»: уровень жизни там был несравненно выше, чем в других странах региона, за чертой бедности жило мене четверти населения (для того времени – достойный показатель даже для таких стран, как Италия). Уругвай не знал гиперинфляции, безработица в стране, достаточно высокая по европейским меркам (12-14%) для Латинской Америки была очень низкой. В стране существовала демократическая система, действовали социальные законы. Разумеется, Уругвай не был раем на Земле – он был небольшой среднеразвитой страной с довольно успешной экономикой, проводящей более-менее эффективную социальную политику. Ничего похожего на жуткие бразильские фавелы, нищие крестьянские посёлки Центральной Америки, аргентинское засилье военных и олигархов или свирепых колумбийских латифундистов в Уругвае даже близко не было. В общем, там не было той социальной среды, которая подпитывала повстанческие движения от Мексики до Аргентины.
Тем не менее повстанцы в Уругвае появились. Движение национального освобождения – Тупамарос, сформированное группой образованной молодёжи, вдохновлялось в основном общелатиноамериканскими и общемировыми, а не национальными проблемами. Даже название – Тупамарос – было заимствовано у перуанских индейских повстанцев XVIII века (сторонников Хосе Габриэля Кондорканки, объявившего себя Великим Инкой Тупак Амару II). При этом в Уругвае индейцы исчезли ещё в 1830-е годы, и его население состояло из потомков европейских иммигрантов – испанцев, итальянцев, французов, поляков и других.
Всё началось в 1959-м. Тогда начинающий юрист, член Социалистической партии Рауль Сендик организовал в профсоюз самых бедных и социально незащищённых трудящихся – рабочих сахарной промышленности. В 1962 году Сендик повёл их маршем на Монтевидео, но по дороге протестанты были разогнаны полицией – с избиениями и арестами. История неприятная, но в любой стране – достаточно обычная. Но Сендик воспринял её как объявление капиталистами войны рабочим. Хотя в столкновениях была вина не только полиции: требования профсоюза, наряду с вполне законными (выплата зарплат деньгами, а не бонусами и пр.), содержали и незаконные – такие, как передача частных земель сельскохозяйственным рабочим.
После «марша на Монтевидео» Сендик, Элеутерио Уидобро и ещё несколько молодых членов соцпартии, анархистов и маоистов начали готовиться к повстанческой войне. В 1963 году члены этой, тогда ещё безымянной, группировки совершили первые акции – нападение на армейский патруль и попытку ограбления Инкассационного банка. В ноябре 1964 года группа обрела имя: в университете появились листовки, подписанные Движением национального освобождения – Тупамарос.
Тупамарос считали себя солдатами всемирной борьбы с капитализмом и империализмом. Родной Уругвай для них был всего лишь точкой на карте: они боролись за дело Вьетконга, палестинцев, за угнетённых гватемальских и перуанских индейцев, против режимов Франко, Салазара и греческих «чёрных полковников», апартеида в ЮАР и т.д. В 1965 году они взорвали бомбу в представительстве германской химической компании Bayer. Листовка Тупамарос объяснила это «помощью компании американским агрессорам во Вьетнаме» и завершалась лозунгом «Да здравствует Вьетконг!». Если участие Bayer во вьетнамской войне, мягко говоря, сомнительно, то взрыв бомбы у посольства Бразилии – тоже в знак протеста против войны во Вьетнаме – свидетельствует о том, что повстанцам просто нужно было громко заявить о себе (Бразилия не имела никакого отношения к Вьетнаму).
Тупамарос, подобно другим маоистам и геваристам, отрицали возможность мирные реформы. «Мы исключаем возможность мирного перехода к власти в нашей стране. Вооружённая борьба будет основной формой борьбы нашего народа, и остальные должны ей подчиняться. Организация стремится быть организованным авангардом эксплуатируемых классов в их борьбе против режима», - говорилось в их листовках. Они сделали ставку на ультрареволюционный милитаризм, не считаясь с тем, что их родина добилась больших успехов в экономике и социальной сфере как раз мирным, демократическим путём.
При этом Тупамарос отличались от других латиноамериканских повстанцев того времени гораздо большей эффективностью, что не удивительно – они были хорошо образованными людьми. Эта эффективность компенсировала отсутствие массовой общественной поддержки: на пике повстанческой борьбы, в 1971-72 годах, численность активных бойцов колебалась в пределах 50 – 100 человек, плюс примерно тысяча активных сочувствующих и, возможно, до двух-трёх тысяч тех, кто симпатизировал движению.
В преддверии президентских выборов 1966 года Тупамарос превратились в заметный фактор общественной жизни Уругвая. Повстанцы похищали оружие и грабили банки. К концу года потери в столкновениях и в результате арестов приглушили их активность, но они добились своего: уругвайцы только и говорили о страшных, неуловимых Тупамарос.
В 1967 году Тупамарос начали «интеллектуальную войну»: они публиковали сведения о финансовых махинациях компаний и отдельных богачей. Тогда же повстанцы захватили грузовик с продуктами питания, которые были розданы жителям бедного квартала в столице; эта акция получила широкую известность.
О Тупамарос начали говорить не только уругвайцы. The New York Times назвала их «Робин Гудами»; на них чуть не молились активисты молодёжных движений, захлестнувших в то время Европу, а ультралевые боевики Западного Берлина в их даже назвали себя Тупамарос в честь уругвайских «коллег».
Хорхе Пачеко Ареко, представитель партии «Колорадо», вступивший в президентскую должность в 1967 году, развернул решительное наступление против Тупамарос. Он ввёл чрезвычайное положение, отменил конституционные гарантии и приказал армии участвовать в операциях против повстанцев. Но полиция и армия не могли справиться с неуловимыми Тупамарос: они были немногочисленны, и не имели опыта карательных операций. Более того: не только среди гражданских политиков (в т.ч. президентской партии «Колорадо»), но и среди офицеров бытовало мнение, что Тупамарос в чём-то правы, и с ними можно и нужно договариваться, а не воевать. Генерал Либер Сереньи, командующий столичным военным округом, отказался участвовать в антиповстанческих операциях и подал в отставку. Впоследствии он стал лидером левого движения в Уругвае.
Активность Тупамарос нарастала. В 1968 году повстанцы взорвали радиостанцию Ariel, ограбили казино Карраско и похитили президента компании UTE Улисса Перейру Ревербеля. Тупамарос организовали «народную тюрьму», где содержали похищенных – их примеру вскоре последуют европейские леваки, в первую очередь итальянские «Красные бригады».
Понимая, что полиция слишком малочисленна, а армия ненадёжна, президент Пачеко Ареко решил сформировать гражданские вооружённые группировки, готовые самостоятельно бороться с повстанцами – через несколько лет подобная стратегия позволит властям противостоять повстанцам в Сальвадоре, Гватемале и Перу. Заместитель министра внутренних дел Армандо Акоста-и-Лара, секретарь президента Карлос Пирана и отставной генерал Хуан Ривас в декабре 1967 года начали формировать отряды Националистической вооружённой обороны (Defensa Armada Nacionalista, DAN), начавшие войну с Тупамарос. Это были уругвайские «эскадроны смерти», взаимодействовавшие с полицией и армейской контрразведкой DNII. В составе DAN были отставные и действующие полицейские и военные, ультраправая молодёжь и представители низов общества, включая криминальные элементы. Важную роль в деятельности DAN играл молодой бизнесмен Мигель Антонио София Абелейра – в частности, он переправлял «эскадронам» оружие из Парагвая. Парагвайский врач-психиатр Анхель Педро Кроса Куэвас, фанатичный сторонник Стресснера, разрабатывал операции DAN, используя парагвайский опыт. DAN также получала помощь от аргентинских и бразильских спецслужб.
В 1969 году Тупамарос совершили ряд дерзких ограблений банков, сожгли офис General Motors и похитили банкира Гаэтано Пеллегрини Джампьетро, освобождённого после уплаты выкупа. Около сотни арестованных Тупамарос сумели совершить побег из тюрьмы Пунта-Карретас, совершив подкоп. Но самым громким событием того года стал захват 8 октября повстанцами целого города - Пандо. Разогнав малочисленную полицию города и ограбив местные отделения банков, повстанцы скрылись на автомашинах. Полиция восприняла захват города как оскорбление, и провела ряд успешных операций против Тупамарос. 20 повстанцев были арестованы при отходе из Пандо, что было значительным уроном для группировки, насчитывавшей несколько десятков бойцов.
Операция в Пандо показала, что уругвайская провинция настроена враждебно по отношению к повстанцам: в городе их никто не поддержал.
В 1970 году ситуация в Уругвае резко обострилась: приход к власти в Чили президента-марксиста Сальвадора Альенде вдохновил уругвайских левых, сформировавших аналог чилийского Народного единства – Широкий фронт (FA), в который вошли коммунисты, социалисты и христианские демократы. Лидером FA и кандидатом в президенты стал генерал Либер Сереньи.
В июле 1970 года Тупамарос похитили и убили американского консультанта полиции Монтевидео агента ЦРУ Дэна Митрионе, совершили серию взрывов и поджогов. Посла Великобритании (не имевшего никакого отношения к событиям в Уругвае) похитили, но потом отпустили за выкуп. Тупамарос обнародовали список своих врагов, приговорённых «народным судом» к смерти – среди них были военные, полицейские, политики и активисты DAN.
В декабре 1971 года Тупамарос дали своим противникам сильный идейный козырь: они схватили и убили сельскохозяйственного рабочего Паскасио Баэса, случайно наткнувшегося на повстанческий бункер. Это убийство было широко использовано в пропаганде против Тупамарос.
В конце 1971 года, на фоне разрастающегося террора Тупамарос и «эскадронов смерти», в Уругвае состоялись президентские выборы. Тупамарос сформировали легальную политическую партию - Независимое движение 26 марта, вступившую в FA. Кандидат FA Сереньи получил 18,3% голосов (3-е место), а в Монтевидео вышел на первое место. Президентом стал Хуан Мария Бордаберри – латифундист крайне правых взглядов, выдвинутый партией «Бланко». Нет сомнений в том, что его победа была спровоцирована действиями Тупамарос: жители уругвайской глубинки, средний класс и мелкий бизнес проголосовали за политика, готового предотвратить приход к власти марксистов любыми, в том числе самыми жестокими, методами.
14 апреля 1972 Тупамарос совершили серию самых громких убийств в своей истории: они застрелили экс-замминистра внутренних дел Акосту-и-Лару (создателя DAN), функционера DNII Оскара Делегу, полицейского Карлоса Лейтеса и офицера военно-морской разведки Эрнесто Мотто. Повстанцы напали и на лидера DAN Мигеля Абелейру, но тот сумел вырваться из засады.
Ответный удар силовиков и DAN был сокрушительным. Солдаты, полицейские и боевики DAN нападали на всех, подозревавшихся в причастности к повстанческому движению, на их родственников и сочувствующих. Нападали на адвокатов, защищавших Тупамарос, левых политиков и профсоюзных активистов, офисы FA и левых партий. Либер Сереньи чудом избежал несколько покушений. Арестованных подвергали жестоким пыткам – это было официально разрешено «в отношении явных террористов». Полиции удалось обнаружить «народную тюрьму», в которой Тупамарос держали бизнесмена Ревербеля, посла Великобритании Джеффри Джексона и других заложников.
27 июня 1973 президент Бордаберри, опираясь на армию, совершил переворот. Политические партии были запрещены, деятельность профсоюзов приостановлена, демократические свободы отменены. Все силы государственной машины были брошены на подавление Тупамарос.
Оказалось, что повстанцы могли терроризировать страну только в условиях инертности армии и потачек части истеблишмента. Как только силовые структуры, получившие приказ искоренить Тупамарос любой ценой, обрушились на них во всю силу, сопротивления они оказать не смогли. Со дня переворота не было ни одной повстанческой вылазки – только аресты самих повстанцев и их симпатизантов (а также ни в чём не повинных людей).
Лидеры движения и активные боевики - Рауль Сендик, Элеутерио Уидобро, Маурисио Розенкоф, Хосе Мухика, Адольфо Васем, Хулио Мареналес, Генри Энглер, Хорхе Манера и Хорхе Сабальса – оказались в тюрьмах, где подвергались жестоким пыткам. Уцелевшие активисты движения скрылись за границей.
Тупамарос потерпели полное поражение.
Президент Бордаберри, упоённый победой, решил полностью отменить в Уругвае демократию, и превратить его в нечто подобное Испании времён Франко. В 1976 году он предложил армии ликвидировать институты представительной демократии, управлять страной при помощи Совета нации, состоящего из военных, и заменить выборы референдумами – примерно так, как нацистская Германия заменила выборы плебисцитами. Но это было для уругвайской армии чересчур: она сместила Бордаберри с поста президента. Армия, считая, что задача по подавлению повстанцев выполнена, начала медленную либерализацию, завершившуюся в 1985 году восстановлением демократии и всеобщими свободными выборами.
***
В новом, последиктаторском Уругвае восстановленный FA стал одной из основных политических сил (наряду с историческими партиями «Бланко» и «Колорадо»). Внутри фронта большое влияние приобрело движение Тупамарос, воссозданное бывшими боевиками, вышедшими из тюрем и вернувшимися из эмиграции. Его вновь возглавил Рауль Сендик, переживший пытки и мучения за 13 лет заключения. Новые Тупамарос полностью отказались от насилия, признали демократию как базовую ценность, перестали отвергать частную собственность, отринули марксизм-ленинизм и осудили вооружённую борьбу, которую вели когда-то. Тупамарос превратились в социал-демократическую партию скандинавского типа, с одним лишь отличием: её возглавили бывшие террористы. Но их раскаянье было глубоким и искренним. Новые Тупамарос привлекали симпатии уругвайцев тем, что, в отличие от исторических партий (включая левые), их лидеры, привыкшие к партизанским схронам и тюремным одиночкам, были абсолютными бессребрениками, чурались политических игр и не переносили коррупцию. Они остались идеалистами и романтиками. Но если в 1960-70-е годы этот идеализм и романтизм связывался со стрельбой и именем Че Гевары, то начиная с 1980-х он для них стал означать бескорыстную помощь бедным и нуждающимся.
14 декабря 2008 года один из активных боевиков Тупамарос, Хосе Мухика, был избран президентом Уругвая. Он стал одним из лучших глав государств этой страны: при нём экономический рост шёл рука об руку с повышением уровня жизни населения.
Сегодня о кровавых «подвигах» молодых Тупамарос уже мало кто помнит. Они ассоциируются в сознании уругвайцев с повышением зарплат и пенсий, уменьшением безработицы, социальным жильём, а в связи с эпидемией COVID-19 – ещё и с бесплатными лекарствами (теперь аптеки в Уругвае выдают большую часть медикаментов бесплатно, причём их дефицита не ощущается).
Повстанческая война, развязанная Тупамарос в 1960-х, отбросила Уругвай назад, временно отменила социальные завоевания трудящихся, достигнутые в предшествовавшие годы, спровоцировала переворот и появление «эскадронов смерти».
Победили Тупамарос или проиграли? Проиграла псевдореволюционная, левацкая концепция вооружённой борьбы, подчерпнутая извне, из писаний «классиков марксизма» и из агиток «стран реального социализма». Проиграли юноши, запутавшиеся в громких лозунгах и не умевшие видеть реальность.
И победили – они же, только повзрослевшие (взросление в одиночках было тяжёлым) и поумневшие. Нашедшие в себе мужество отбросить ложные идеалы и расстаться с ложными кумирами (Лениным, Сталиным, Троцким, Мао Цзэдуном и Че Геварой). Для этого необходимо большое мужество – тысячекратно большее, чем клясться в верности «идеалам юности» и лелеять принципы, «которыми нельзя поступиться». Новые Тупамарос сохранили главное – желание сделать жизнь своего народа более обеспеченной и благополучной, отбросив идеологическую мишуру, только мешавшую движению к этой цели.