Пролог.
Незадолго до своего расстрела Бухарин составил краткое послание, адресованное будущему поколению руководителей партии, которое заучила наизусть его третья жена А. М. Ларина:
«Ухожу из жизни. Опускаю голову не перед пролетарской секирой, должной быть беспощадной, но и целомудренной. Чувствую свою беспомощность перед адской машиной, которая, пользуясь, вероятно, методами средневековья, обладает исполинской силой, фабрикует организованную клевету, действует смело и уверенно.
… В настоящее время в своем большинстве так называемые органы НКВД — это переродившаяся организация безыдейных, разложившихся, хорошо обеспеченных чиновников, которые, пользуясь былым авторитетом ЧК, в угоду болезненной подозрительности Сталина, боюсь сказать больше, в погоне за орденами и славой творят свои гнусные дела, кстати, не понимая, что одновременно уничтожают самих себя — история не терпит свидетелей грязных дел!».
Трибунал.
В 1939 году заместитель наркома внутренних дел УССР Кобулов докладывал о реакции советских людей из числа киевской интеллигенции на опубликованный в местной газете «Коммунист» обзор рассмотрения в Военном Трибунале пограничных и внутренних войск Киевского округа дела группы бывших сотрудников НКВД Молдавской АССР.
«Судебный процесс по делу группы бывших сотрудников НКВД МАССР продолжает быть в центре внимания общественности и вызывает исключительно оживленные реагирования среди всех слоев населения Киева» - писал в своем докладе Кабулов.
Часть поднадзорных киевлян воспринимала происходящий процесс в духе, который выразил журналист Схина.
«Хорошо, что процесс так ведется. Пусть знают, что советская власть не боится вскрывать болячки даже в органах НКВД. Только сильная власть может себе это позволить. Сейчас в городе только и говорят о процессе. Это затмило даже последнее постановление по вопросу о труддисциплине».
Судя по докладу Кабулова, киевская интеллигенция через одного славила Сталина, Хрущева и Берию.
Другая половина обложенных сексотами НКВД писателей, композиторов, инженеров, чиновников, врачей, деятелей науки сетовали на то, что аналогичная выявленной в Молдавии фальсификация дел в отношении «врагов народа» как явление имеет более широкое распространение, и на то, что в Молдавии судили только стрелочников.
«Поднадзорные» выражали надежду, что Молдавским разбирательством с чекистами положено начало конца нквдэшному беспределу.
Доктор Бутовский говорил: «Наконец-то наступит перелом. Многим не поздоровится за издевательства над людьми, которые как система имели место в НКВД. Сейчас авторитет НКВД подорван, ведь это учреждение заставляло дрожать интеллигенцию».
Журналист Токарь, член партии, беседуя по поводу процесса, говорил: «Меня удивляет, что судят таких маленьких людей, нашли стрелочников, которые действовали преступно, потому что видели, что так действуют и большие начальники». Показывая при этом на портрет тов. Ежова, Токарь добавил: «Нужно было начинать с него».
Главный инженер строительства госуниверситета Петриковский заявил: «Мне непонятна вся эта комедия, как будто раньше не знали о том, что творится в органах НКВД...»
Инженер того же треста Штейнберг заявил: «Если разобраться, то нужно судить добрых 50-70 % сотрудников НКВД. На процессе маленькие люди, почему не судят их начальников?»
Преподаватель Госуниверситета, член партии Кошек говорил: «Сколько раз мы били людей за то, что они сомневались, правильно ли арестовывают, а теперь оказывается, что во многих случаях сомнения в правильности действий органов НКВД были основательны. Сейчас рассказывают, что в Киеве, в Лукьяновской тюрьме, многих арестованных избивали, вымогая от них показаний. Рассказывают, что производились массовые расстрелы ни в чем не повинных людей».
Так Киевская интеллигенция реагировала на судебное разбирательство над группой бывших сотрудников НКВД Молдавской АССР, которое освещалось в местной прессе.
В мае 1938 года с целью «выкорчевывания остатков правотроцкистского подполья», главарей которого «выявили» и «обезвредили» за полгода до этого, осенью 1937 года, наркомом МАССР назначили Широкова. В 37-ом «главарями подполья» были назначены Тодрес – бывший первый секретарь Молдавского областного комитета КП(б)У, Борисов-Старый – бывший председатель СНК Молдавской АССР и Воронович бывший председатель ЦИК Молдавской АССР.
Их сменщики на этих постах, соответственно - Борисов, Стрешный и Константинов, входили в круг общения «главарей правотроцкистского подполья» и вполне логично вошли в число его недобитых «остатков».
Материалы следствия раскрывают незамысловатый механизм такого «назначения».
"Ранее привлеченный по делу правотроцкистского подполья Кошелев под давлением следователей Кирюшина и Александра Cократовича Томина (замнаркома внутренних дел МАССР в 1938–1939 гг.) согласился подписать признание о Борисове по той причине, что по крайней мере он его знал лично, но не стал делать то же самое в отношении Константинова, ссылаясь на то, что он вообще его не знает. Томин, со своей стороны, прямо сказал, что «надо помочь нам, следствию, в этом деле». По сути то же самое повторил Александр Иванович Маглеванный, заместитель секретаря партийной организации НКВД МАССР, но Кошелев не согласился и отстаивал свою позицию до конца".
В августе 1938 года первым заместителем Ежова по НКВД и начальником Главного управления государственной безопасности был назначен Лаврентий Берия, к которому с этого момента стало переходить фактическое руководство наркоматом.
Началась зачистка Ежовских назначенцев. Был ли Широкий лично близок к теперь опальному наркому? - не знаю, но, как минимум, по формальным признакам в эту категорию входил.
29 сентября 1938 г. был подписан приказ НКВДСССР № 00638 об аресте наркома внутренних дел МАССР. Задержанный был доставлен в столицу Украины и помещен в спецкорпус киевской тюрьмы. В соответствии со ст. 216-17 п. «а» и ст. 108 Уголовного Кодекса УССР Широкому-Майскому было предъявлено обвинение в том, что он «занимался вымогательством ложных показаний от задержанных».
Следствие установило, что Кирюшин, Малышев, Мягков, Лощилов участвовали во главе с наркомом Широким в фальсификации дела на партийно-хозяйственное руководство Молдавии.
Мягков, начальник 4-го отдела НКВД МАССР.19 сентября 1938 г. в ходе допроса признал, что «протоколы допросов, касающиеся так называемой правотроцкистской организации, были сфабрикованы, а в ходе следствия были использованы недопустимые методы».
Тем не менее, в ходе трибунала дело на партийно-хозяйственное руководство Молдавии не исследовалось и его фальсификаторы на процессе не фигурировали совсем.
На скамье подсудимых оказались другие чекисты, бывшие сотрудники НКВД МАССР: Юфа Г.Н., Волков И.В., Шпиц И.А., Чичкало П.Г. и Кузьменко С.П., которым были вменены совсем другие эпизоды. И вот почему.
Подсудимый Юфа Г., получив данные о антисоветских высказываниях учителя Величко, решил «создать» на этом основании искусственное дело о «контрреволюционной фашистской молодежной организации». С этой целью Юфа изготовил фиктивный доклад от имени сотрудника Кузьменко о том, что такая организация якобы существует и как активных участников этой организации перечислил в докладе Величко и группу его знакомых учителей Островского, Китаева и др.
На самом деле идея «выявить и обезвредить» в Молдавии «контрреволюционную фашистскую молодежную организацию» принадлежала недавно назначенному наркому Широкому.
На своем последнем допросе от 15 декабря 1938 г. Широкий признал, что он сделал вывод о существовании этой организации в МАССР на основании того, что подобные организации были обезврежены в Одессе, Киеве и других городах.
Одним из этих «других» городов был и Ленинск-Кузнецк. Тамошние чекисты тоже предстали перед судом Военного Трибунала. Они были круче и креативней Молдавских коллег и «обезвредили контрреволюционную молодежную фашистскую организацию», состоящую из детей начальных классов школы. Более подробно об этих событиях я рассказывал своим читателям в статье «Фашист».
Если Вы ее пропустили, то легко найдете её в архиве статей канала, ссылку на который я по традиции оставлю в конце этого текста.
А в Молдавии все граждане, указанные в фиктивном докладе были арестованы. Следствие в отношении них было поручено сотрудникам НКВД МАССР — Волкову И.В., Шпицу И.А. и Чичкало П.
Некоторые детали расследования чекистами дела «контреволюционной молодежной фашистской организации» в ходе судебного слушанья раскрыл бывший обвиняемый Величко.
«Дело в том, - показывал он - что сразу после ареста, сидя в тюрьме, я был свидетелем самых зверских избиений и пыток, применявшихся сотрудниками НКВД МАССР в от-ношении арестованных, не признававших себя виновными в предъявленных им обвинениях. Я видел, что рано или поздно, но арестованных заставляют признаваться и дать нужные показания. Вот почему, будучи в первый раз вызван на допрос к следователю Шпицу, я, после того, как он заявил мне, что либо я признаю себя виновным, либо меня будут избивать, – решил, что лучше дать показания, но не мучиться. Я написал все, что подсказал Шпиц, и признал свое участие в несуществующей контрреволюционной фашисткой молодежной организации, а также назвал в качестве участников организации группу своих товарищей, молодых учителей, названных мне Шпицем. Так я оговорил себя идругих […]. Потом следствие перешло к следователю Волкову, который оказался еще хуже, чем Шпиц. Действуя теми же методами криков, брани и угроз, Волков заставлял меня писать все новые и новые показания, втягивая и оговаривая все новых и новых людей и выдумывая новые преступления – террор, шпионаж в пользу румынской разведки, “местный террор”, потом “центральный” террор, повстанческая деятельность, склады оружия, вредительство т. п. Вся эта чушь, весь этот фантастический вымысел диктовались следователем Волковым».
В числе других по этому делу проходил некто Садалюк - директор школы в с. Ближний Хутор Тираспольского района.
Он был арестован НКВД МАССР 10 июля 1938 г. и обвинен в том, что состоял членом «молодежной фашистской организации», спустя два месяца после того, как получил легковой автомобиль ГАЗ-А, который ему выделило украинское руководство на основании специального решения первого секретаря КП(б) Украины Хрущева и председателя Совнаркома Украины Коротченко.
Вот этот красавец.
На самом деле, как выяснилось позже, причиной ареста стало желание руководства местного НКВД заполучить его автомобиль. Садалюк, кстати, оплатил стоимость машины из собственного кармана. Больше трех месяцев его совсем не допрашивали, и только 22–23 сентября 1938 г. его вызвал на допрос следователь Чичкало. Примерно через три недели, в середине октября, его снова вызывали на допрос несколько раз, но следователем был уже Розенфельд. Тот принял решение о немедленном освобождении Садалюка.
После освобождения Садалюк обнаружил, что его автомобиль за три месяца наездил 17 000 км, в результате чего «мотор, кузов и резина стали совершенно непригодны». Садалюк попросил НКВД МАССР отремонтировать автомобиль, но напрасно. В результате Садалюк в конце ноября 1938 г. написал письмо Сталину, Молотову, Ежову, Хрущеву, Коротченко и Успенскому, в котором изложил обстоятельства своего ареста и освобождения.
Полагаю, что такое письмо было не единственным, но именно его рассмотрело Политбюро. Рассмотрело, возможно, потому, что это дело было связано с именем Хрущева.
Согласно письму Садалюка, во время допросов следователь Чичкало намекнул ему на то, что Хрущев и Коротченко также были замешаны в молодежной фашистской организации – по той простой причине, что они распорядились выдать Садалюку автомобиль: «… Это не все. Садись, фашистская морда, и пиши, что Коротченко и Хрущев дали тебе машину с целью ездить по Молдавии и производить вербовку в организацию».
Политбюро приняло решение - выдать Садалюку новую легковую машину М-1, и обязало Берию привлечь к ответственности следователя, который вел это дело, и его «вдохновителей».
Более того, «в случае же подтверждения заявления Садалюка», Политбюро ЦК потребовало «организовать открытый суд, расстрелять виновных и опубликовать в печати (центральной и местной)».
Шпицу кроме этого эпизода вменили ещё один – фальсификацию дела на некоего Ленчинера.
Однажды, в мае 1938 года Ленчинер поссорился с женой Шпица, грубо выгнавшей со двора ребенка Ленчинера, который пришел туда поиграть. Тогда же жена Шпица заявила Ленчинеру, что она его «проучит и посадит». Ленчинер сказал, что он честный советский человек и арестовывать его не за что.
Шпиц доказал Ленчинеру, что тот ошибается.
У одного из подследственных он получил показания, что Ленчинер является участником контрреволюционной сионистской организации. Ленчинер содержался под стражей более 3 месяцев...
Свое обвинительное слово прокурор начал с традиционного пафосного бла-бла-бла.
«В нашей стране, - вещал обвинитель - как и у трудящихся всего мира, представление об органах НКВД неразрывно связаны с неувядаемой славой, которой овеяны славные чекисты, с неувядаемой славой их беспощадной борьбы с врагами народа, борьбы победоносной и героической. Вот почему так любят и будут любить в нашей стране работников НКВД, славных чекистов, воспитанников светлого рыцаря революции Феликса Эдмундовича Дзержинского…».
В 22 часа 45 минут Военным Трибуналом вынесен заранее предопределенный решением Политбюро приговор по этому делу. Все обвиняемые — Юфа — бывший начальник отделения НКВД МАССР, Волков — бывший начальник отделения, Чичикало — бывший помощник оперуполномоченного, Шпиц — бывший оперуполномоченный, и Кузьменко — секретный сотрудник, по профессии учитель средней школы, приговорены к высшей мере наказания.
Нарком Широкий не дожил до суда, так как умер 18 декабря1938 г. в камере Внутренней тюрьмы НКВД УССР. Официально, он «покончил жизнь самоубийством путем введения себе в горло комка марлевого бинта».
Его показания, что он действовал, реализуя указания чекистов вышестоящего звена в ходе судебного разбирательства не озвучивались.
«Присутствовавшие на суде представители партийных, советских, общественных организаций встретили приговор с большим удовлетворением» - извещала советских людей газета «Коммунист».
Информируя руководство о реакции Киевлян на процесс, Кобулов сообщал:
«Писатель Рыльский, украинский националист, беседуя с писателем Любченко Аркадием, также националистом, и композитором Ждановым, заявил: «Начинается новая эра. Нам показали только кусочек мизинчика, каплю воды. Представляете, какое грязное было море. Сколько злоупотреблений и безобразий совершено в НКВД за минувшие два года».
Любченко, соглашаясь с Рыльским, заметил, что «сейчас хорошенько займутся органами НКВД, и, возможно, с нового [1939] года мы увидим проблески настоящей демократии, о которой нам пишут ежедневно в прессе».
Жданов возразил Любченко словами: «Напрасно надеешься. Демократии Америки и Франции нам не видать»».
Не забудьте кликнуть на иконку с оттопыренным вверх большим пальцем и подписаться на канал.
Перейти в архив статей канала.