Ялмар Шахт создал экономическую модель нацизма, а в итоге оказался в концлагере
Мало кто сделал для становления нацистской Германии столько, сколько Ялмар Шахт. Этот блестящий экономист и банкир обеспечил Гитлеру поддержку крупного капитала и создал хозяйственную модель Третьего рейха. Но к началу Второй мировой его пути с фюрером разошлись, а к ее концу он уже симпатизировал антигитлеровским заговорщикам. Единственный из подсудимых Нюрнберга, Шахт до международного трибунала успел побывать в нацистском концлагере.
Наполовину немец, наполовину датчанин
Ялмар Хорас Грили Шахт родился 22 января 1877 года в шлезвиг-гольштейнском Тинглефе (сейчас это территория Дании). Его отец, немецкий бизнесмен Вильгельм Людвиг Леонард Максимилиан Шахт, в конце 1960-х эмигрировал в США, получил там гражданство, но так и не сумел закрепиться в Новом свете и незадолго до рождения сына вернулся в Германию. Мать, Констанс Юстина София фон Эггерс, была дочерью датского барона. Таким же "мультикультурным" стало имя Шахта: первое, Ялмар, — датского происхождения, второе и третье, Хорас Грили, — в честь американского журналиста и политика XIX века, которым восхищался отец.
Семья вначале была относительно небогатой: родители отдали чуть ли не последние деньги, чтобы Ялмар и два его брата смогли пойти в хорошую школу. Но потом их положение улучшилось, и молодой Шахт попробовал себя в разных науках — изучал медицину в Кильском университете, немецкую филологию в Берлинском и политэкономию в Мюнхенском. В 1899 году он получил степень доктора философии в области политической экономии в Кильском университете, после чего продолжил изучение экономики в Берлине у выдающегося немецкого специалиста, идеолога государственного социализма Густава фон Шмоллера.
Окончив учебу в 1903 году, Шахт поступил работать в "Dresdner Bank". В том же году устроил личную жизнь, женившись на дочери инспектора полиции Луизе Сова. В 1908 году Шахт стал заместителем директора банка. Он отличался образованностью, широким кругозором и вообще слыл либералом: заявлял, что религия — это частное дело человека, вступил в масонскую ложу, из которой не рвался выходить даже при нацизме.
Семья вначале была относительно небогатой: родители отдали чуть ли не последние деньги, чтобы Ялмар и два его брата смогли пойти в хорошую школу. Но потом их положение улучшилось, и молодой Шахт попробовал себя в разных науках — изучал медицину в Кильском университете, немецкую филологию в Берлинском и политэкономию в Мюнхенском. В 1899 году он получил степень доктора философии в области политической экономии в Кильском университете, после чего продолжил изучение экономики в Берлине у выдающегося немецкого специалиста, идеолога государственного социализма Густава фон Шмоллера.
Окончив учебу в 1903 году, Шахт поступил работать в "Dresdner Bank". В том же году устроил личную жизнь, женившись на дочери инспектора полиции Луизе Сова. В 1908 году Шахт стал заместителем директора банка. Он отличался образованностью, широким кругозором и вообще слыл либералом: заявлял, что религия — это частное дело человека, вступил в масонскую ложу, из которой не рвался выходить даже при нацизме.
Когда началась Первая мировая война, на фронт Шахта не взяли: он был очень близорук. Вместо военной службы он работал в экономическом управлении немецких оккупационных властей в Бельгии.
Главный банкир Германии
На Первую мировую приходится взлет карьеры Шахта — от менеджера до главы банка. В 1916 году он возглавил частный Национальный банк Германии (Nationalbank für Deutschland), совладельцем которого стал впоследствии.
В ноябре 1918-го участвовал в создании леволиберальной Немецкой демократической партии, но через несколько лет вышел из нее: не согласился с позицией партии по вопросу экспроприации имущества аристократии, которую оценил как противоречащую важнейшему принципу частной собственности. С тех пор его политические взгляды неуклонно сдвигались вправо — к выводу, что в стране слишком много демократии.
22 декабря 1923 года Шахт возглавил Рейхсбанк Германии. В разоренной войной и отягощенной репарациями Веймарской республике он сумел остановить гиперинфляцию (к ноябрю 1923 года кусок хлеба стоил 428 миллионов марок, а килограмм масла — около 6000 миллионов), разрешив брать кредиты только экспортерам, и стабилизировал курс марки, привязав валюту к золотому стандарту. Уже к 1927 году Германия не только достигла уровня довоенного производства, но и превзошла его. Однако в марте 1930 года Шахт ушел в отставку, оскорбленный внесением поправок в план Юнга — соглашение о выплате репараций странам-победительницам в Первой мировой войне. Всего год назад эти договоренности, которых Шахт добился ценой больших уступок и которые заметно облегчали финансовое положение Германии, были большинством голосов приняты на референдуме, а теперь от достигнутого компромисса решили отказаться в угоду западным державам.
Перестав быть главным банкиром, Шахт стал представителем американской финансовой корпорации JPMorgan Chase в Германии. Разочаровавшись в действующем германском режиме, он обратил внимание на ультраправые силы. В том же 1930-м, прочитав книгу Адольфа Гитлера "Майн кампф" (входит в Федеральный список экстремистских материалов, распространение которых на территории РФ запрещено, – Примечание редакции проекта “Нюрнберг. Начало мира”), он пришел к выводу, что перед ним именно тот политик, который способен спасти Германию, "создав крепкую экономику в сильном государстве". Он познакомился с Германом Герингом, а в начале следующего года — с Йозефом Геббельсом и, наконец, с самим Гитлером, на которого произвел большое впечатление. С этого времени Шахт оказывал поддержку нацистской партии, в том числе деньгами. Во многом благодаря ему Гитлер сблизился с немецкими крупными промышленниками и правыми политиками, которые составили с нацистами политический блок "Гарцбургский фронт".
"В беседе с доктором Шахтом я убедился, что он полностью разделяет нашу точку зрения. Он — один из немногих, кто полностью согласен с позицией фюрера", — записал в дневнике Йозеф Геббельс 21 ноября 1932 года. "Я не национал-социалист, — заявлял сам Шахт, — но основные идеи национал-социализма несут в себе большую долю истины".
Архитектор экономики рейха
30 января 1933 года президент Германии Пауль фон Гинденбург под воздействием крупных бизнесменов и промышленников, среди которых был Шахт, назначил Гитлера рейхсканцлером. А 17 марта нацисты победили на внеочередных выборах в Рейхстаг. После этого Шахт снова возглавил Рейхсбанк, где смог воплотить мечту о "государственном социализме" — правда, в нацистском изводе.
В гитлеровской Германии не уничтожалась частная собственность, не поощрялись марксистские идеи о классовой борьбе, угнетателях-буржуях и угнетенных пролетариях, однако государственное вмешательство в экономику оказалось весьма значительным. "В социальном отношении Гитлер высказывал целый ряд хороших мыслей,— вспоминал Шахт,— которые сводились, в частности, к тому, что необходимо избежать классовой борьбы, забастовок, локаутов. Он требовал не устранения частного хозяйства, а оказания влияния на руководство частным хозяйством".
Милитаризация Германии, которую замыслил Гитлер, должна была создать рабочие места, а это стимулировало бы внутреннее потребление и вывело бы страну из депрессии. Шахт решил за счет необеспеченных кредитов Рейхсбанка раскрутить производство, удерживая инфляцию с помощью государственного контроля за ростом цен и заработной платы, а затем, когда экономика начнет генерировать прибыль, рассчитаться с долгами. План весьма рискованный, но опытный банкир умел пройти по канату.
"Декретом правительства от 27 октября 1933 года был навсегда отменен постоянный 40-процентный резервный фонд золота и иностранной валюты для обеспечения банкнот Рейхсбанка, — отмечал на Нюрнбергском процессе американский помощник юриста Брэйди Брайсон, представлявший доказательства индивидуальной ответственности Шахта. — Законом о кредите от 1934 года правительство установило контроль над всеми кредитными учреждениями, и контроль над всей банковской системой был передан в руки Шахту (…) Этот закон дал возможность Шахту контролировать не только размеры кредитов, но и их использование. 29 марта 1934 года германским деловым кругам была навязана система принудительных корпоративных займов. 19 февраля 1935 года казначейство получило право брать в долг любые суммы по утверждению рейхсканцлера, то есть Гитлера".
“Финансовый диктатор”
22 июня 1934 года Шахт стал еще и рейхсминистром экономики. Это сделало его настоящим “финансовым диктатором” Германии. 30 сентября он представил Гитлеру доклад "О ходе работы по экономической мобилизации", в котором отметил, что на его ведомство возложена "экономическая подготовка к войне". В сентябре 1934 года открыто признал в разговоре с американским послом, что партия Гитлера полностью посвятила себя вопросам войны и люди готовы к ней. И неудивительно: Шахт считал, что Германия не сможет конкурировать на глобальном рынке, если ее экономическая мощь не будет подкреплена военной.
"Осенью 1934 года нацистские заговорщики объявили так называемый "новый план", имевший целью контроль над импортом и экспортом в целях получения сырья, необходимого для вооружения и иностранной валюты, которая требовалась для выполнения программы, — рассказывал на Нюрнбергском процессе американский старший юрист Томас Додд, представлявший доказательства об экономической подготовке к агрессивным войнам. — Этот новый план был творением подсудимого Шахта, и согласно плану, подсудимый Шахт контролировал импорт, распространив деятельность комиссий по контролю за импортом, которая ранее ограничивалась главными группами сырья, на все товары импортируемые в Германию, будь то сырье, полуфабрикаты или готовые товары. Требование лицензий на импорт позволило нацистским заговорщикам ограничить импорт теми товарами, которые служили их военным задачам".
21 мая 1935 года Шахт был назначен генеральным уполномоченным по военной экономике и получил задание начать "экономическую подготовку к войне". Управляя одновременно и Министерством экономики, и Рейхсбанком, он ловко играл курсами марки и векселями "МЕФО" (ценными бумагами, которые выпускались для финансирования вооружений), чтобы вложить деньги в военную промышленность.
"Высшее военное руководство отдавало должное от имени нацистской военной машины Шахту за его изобретательность, — обращал внимание Додд. — В написанной статье для "Военной еженедельной газеты" в январе 1937 года было сказано: "Вооруженные силы Германии сегодня с благодарностью произносят имя доктора Шахта как одного из тех, кто совершал незабываемые подвиги для развития германских вооруженных сил в соответствии с указаниями фюрера и рейхсканцлера. Вооруженные силы обязаны величайшим способностям и мастерству доктора Шахта тем, что, несмотря на все финансовые трудности, они в соответствии с планом сумели из армии численностью в 100 000 человек вырасти до нынешних размеров"".
Поражение в “двойной игре”
Политическую стратегию Шахта красноречиво характеризовал американский дипломат Джордж Мессершмит, бывший генеральным консулом США в Берлине в 1930-1934 годах и послом в Австрии в 1935-1937 годах. "Доктор Шахт всегда пытался вести двойную игру, — отмечал он в заявлении, представленном обвинением на Нюрнбергском процессе. — Он сказал мне, — и я знаю, что он говорил это другим американским представителям в Берлине, а также различным английским представителям, — что не согласен почти со всем тем, что делают нацисты. Я вспоминаю, как после прихода нацистской партии к власти он несколько раз говорил, что если нацисты не будут остановлены, они приведут Германию и весь мир к гибели. Я точно вспоминаю, что он подчеркивал, что нацисты неминуемо вовлекут Европу в пучину войны". Сам Мессершмит уверял, что Шахт не был "пленником нацистов", а работал на них добровольно.
Но вскоре начинается закат Шахта. 9 сентября 1936 года Гитлер, выступая на съезде партии в Нюрнберге, объявил о планах сделать Германию "полностью независимой от других стран". Подобную автаркию (опору только на собственные силы) Шахт полагал гибельной для страны. А фюрер между тем провозгласил четырехлетний план, который должен был полностью перевести немецкую экономику на военные рельсы, и назначил ответственным Геринга.
Шахту, считавшему “наци номер два” “профаном в экономике” и имевшему с ним многочисленные личные разногласия, пришлось уступить множество функций Герингу. Он пробовал спорить с цифрами в руках, но однажды во время такого спора Геринг ударил кулаком по столу и воскликнул: "Если фюрер скажет, что дважды два пять, значит, будет пять!" 1 ноября 1937 года во время их последней встречи Шахт резко заявил Герингу, что отныне тот будет указывать его преемнику. “Наша следующая встреча состоялась в тюрьме Нюрнберга, когда нас поместили в камеру с двумя ваннами, где я — в одной ванне, а Геринг — в другой, сидели в мыльной пене с ног до головы. Sic transit gloria mundi! (Так проходит мирская слава! — лат.)” — напишет он много позже.
26 ноября 1937 года Шахт уступил пост рейхсминистра экономики Вальтеру Функу. Он хотел вовсе уйти из правительства, но по настоянию Гитлера остался министром без портфеля. Сохранил он и пост президента Рейхсбанка. Когда в 1938 году нацистская Германия поглотила Австрию, именно Шахт ликвидировал Австрийский национальный банк и включил австрийскую банковскую систему в общегерманскую.
"Он способствовал приходу к власти нацистских заговорщиков и укреплению их власти над Германией, что указано в пункте первом обвинительного заключения; он способствовал подготовке войны, указанной в пункте первом обвинительного заключения; он участвовал в выработке военных и экономических планов и в подготовке нацистскими заговорщиками агрессивных войн и войн, нарушающих международные договоры, соглашения и заверения, что указано в пунктах первом и втором обвинительного заключения", — отмечал в Нюрнберге американский ведущий юрист Сидни Олдерман, зачитывая обвинительное заключение.
Опальный интеллектуал
Однако его разногласия с фюрером нарастали. Если в 1930-е Шахт входил в "круг друзей рейхсфюрера СС" Генриха Гиммлера, то к концу десятилетия со все большим ужасом смотрел, какой режим построили нацисты. Он долго был во власти иллюзий: еще бы, ведь планы экономического роста, которые не получилось воплотить при Веймарской республике, Третий рейх как раз всячески приветствовал и поддерживал. А вот когда стали очевидны реальные итоги, было уже поздно.
Его не могло не возмущать преследование евреев, которые еще недавно играли заметную роль в банковской системе Германии, а теперь теряли собственность и уступали места "истинным арийцам". В ноябре 1935 года он даже выпустил министерский циркуляр, где в частности говорилось: “В преддверии грядущей переоценки позиции по евреям в промышленной сфере (...) не следует предпринимать никаких мер в отношении еврейских фирм. Рекомендую Национальной промышленной палате проследить за тем, чтобы все промышленные руководители регионального или специального уровня воздерживались от мер, которые противоречат действующему закону или являются явными прерогативами правительства. Это особенно касается вопроса занятости евреев в промышленных отраслях. (...) Требую от вас гарантий того, чтобы о всяком нарушении в этом отношении мне докладывали незамедлительно”.
Полная версия статьи доступна на нашем сайте