Зуфар Фазулович Габдуллин
Экипажи военно-транспортной авиации в мирное время нередко привлекались для выполнения народно-хозяйственных работ. Оказать помощь в перевозках грузов, техники, оборудования в труднодоступные районы страны, например Заполярье.
Короткий бывает обычно период морской и речной навигации, а в другие периоды – только самолёты и вертолёты.
Строительство радиорелейной линии Урал – Чукотка, Билибинской АЭС, обеспечение банальных бытовых нужд северян, как то: продовольствия, да мало ли чего ещё. Транспортных самолётов Аэрофлота недостаточно, вот мы и помогали.
Зима. На Ан-12 прилетаем в аэропорт Магадан, загружаем ДТ-75, пришвартовываем, чтобы в полёте не вздумал куда поехать. С нами же летит и «директор» этой техники – тракторист.
Я, штурман и правый лётчик пошли на КДП оформлять документацию для вылета, получить условия на полёт. Остальные члены экипажа продолжают готовить самолёт к вылету.
На КДП нам объявляют, что по метеоусловиям Певек (аэродром на берегу Северного Ледовитого океана) закрыт, надо ждать примерно час. Послали правого лётчика на самолёт проинформировать экипаж. На борту, как в том автогараже, всегда найдётся, чем заняться техсоставу. А тракторист?
– Пойду в аэропортовскую кафешку, попью чайку.
Через час приходит весёленький, с масляными глазками, общительный такой. А вылет отложен ещё на час, так как ни Тикси, ни Чокурдах по метеоусловиям не могут обеспечить нас запасным аэродромом. Ждём. А тракторист снова ушёл в кафешку. – Там потеплее будет, чем в вашем железном самолёте. Да и кофейку ещё попью.
Не так уж и холодно, всего минус 10 °С, здесь это даже официально считается оттепелью, обычно минус 30–40 °С.
Наконец-то получаем разрешение, приходим на самолёт, готовимся. А тракториста нет. Ждём 10, 15, 20 минут – нет.
По радио связываемся с РП (руководитель полётов) и докладываем обстановку. Он, подумав, разрешает взлёт.
– А этого друга найдём и отправим любым другим рейсом. Благо, подобных рейсов здесь предостаточно.
Взлетели, набрали заданный эшелон и через 2,5 часа приземлились в Певеке.
Обхожу в грузовой кабине пришвартованный трактор и вижу, что у него приоткрыта левая дверь кабины. Машинально открываю пошире, чтобы захлопнуть её, и… из кабины вываливается безжизненная рука. Столбенею, не знаю, что же делать, только мозг продолжает свою самостоятельную работу: «На высоте 6000 метров кислорода с гулькин нос (грузовая кабина не герметична), температура воздуха в соответствии с термоградиентом где-то минус 40 °С. Загубили человека».
Поднимаюсь на гусеницы трактора и на сиденье вижу безжизненное тело тракториста, лежащего на спине, левая нога свалилась на пол. Поправляю руку, мямлю дурацкие слова типа «Эй, ты! Ну ты чё?», слегка трясу за грудь. – Эй, ты. Ты живой?
Потряс слегка за подбородок: ещё не застыл. Голова на шее болтается. Потрогал щёку, вроде бы и не холодная, пошлёпал по щекам и… глаза его медленно открываются, мутным, вдрабадан пьяным взглядом находит меня и невнятным, еле шевелящимся языком изрекает:
– Ну что, командир, полетим сегодня или нет?
Столбняк мой в один миг как рукой сняло. Крикнул остальных членов экипажа, доволокли пассажира до кабины расчёта (там тепло – герметичная кабина), уложили «тело» на сиденья, растёрли водкой руки, лицо, сняли унты, ноги тоже растёрли, залили внутрь полстакана той же водки.
Минут через пять «директор» привстал, изобразил подобие улыбки:
– На аэрофлотских самолётах водку не дают, буду с вами дружить.
Отлегло. Жить будет!
Выгрузили трактор и наш герой, лязгая гусеницами своей техники, отправился покорять Арктику, совершать трудовые подвиги во благо Отечества.
А как зовут? Забыл его спросить.
СУДЬБА!!!