Ирина Петровна была настоящим кошмаром для школьников, начиная с первого по восьмой класс. Её боялись до дрожи, с ней здоровались за версту и старались не забывать нотные тетради. Да-да! Эта женщина была учителем пения. Невысокого роста, с копной вьющихся волос, подвижная, словно шарик ртути, она была высочайшего мнения о себе и считала, что нет никаких предметов важнее пения. Никогда. И петь должны все до одного, даже те, кто слухом не отличался. Справедливости ради я должна сказать, что свою работу она любила фанатически и все уроки проводила на высшем уровне.Правда, достигала Ирина Петровна не всегда тех результатов, к которым стремилась: вместо любви к пению и музыке она вызывала у нас стойкое отторжение, потому что свято верила в то, что любовь к кому-то или чему-то, в частности, к пению и музыке, можно воспитать насильно. Только так! Мы не ищем лёгких путей!
Сначала я была её ученицей. Со второго класса я старательно выводила вместе с классом "Гайдар шагает впереди" или "Слышишь, товарищ, гроза надвигается", и в моём детском мире всё было гармонично. Ирина Петровна влетала в кабинет, словно вихрь, а её волосы и юбка развевались, не успевая за хозяйкой. Она проверяла наличие пресловутых нотных тетрадей и наших каракулей в них, а потом начинала вдохновенно нам вещать что-либо по теме. И в один из таких дней мой мир рухнул. Во время объяснения трогательной и, как водится, тяжёлой судьбы какого-то очередного композитора мой сосед по парте нечаянно замечтался и стал смотреть в окно. Особой романтикой Сашка не отличался, а вот увлечением футболом - очень даже! Какой там Чайковский и прочие, когда на улице бушует весна!
Ирина Петровна тут же уловила, что её не слушают и рявкнула:"Пролыгин! О чем сейчас шла речь?!" Бедный Сашка вздрогнул, очнулся от своих спортивных грёз и, разумеется, ответить не смог. Тогда учительница крупной рысью подбежала к урне с мусором, схватила её и с криком:"Будешь знать, как не любить прекрасное!"- водрузила на голову мальчишки. Класс замер от ужаса. А Саша так и сидел минут 20, боясь даже снять этот кошмар с головы. Не знаю, почему этой даме сходило всё с рук. Может, не принято было жаловаться родителям в наше советское время, может, она после уроков запугивала малышей, но и такие поступки, как запихивание меловой тряпки, которой доску вытирают, в рот ученику, взявшему не ту ноту, тоже оставались безнаказанными. А может, это были легенды школы, не знаю. В целом же Ирина Петровна считалась прекрасным специалистом, маршировала по сцене с грамотами и занимала на всяческих смотрах первые места.
Время шло, и я вернулась в родную школу работать. Правда, уже не очень молодым специалистом - вышла из декрета и перевелась из другого учреждения. Ирина Петровна стала моей коллегой. И тут я стала замечать, что в её жизни не всё так шоколадно. Жизнь женщины портил только один маленький пустяк: ей не хватало денег. У неё было среднее специальное образование, и это очень влияло на зарплату. Жила она с родителями, воспитывала сына и, в общем-то, никто не мешал ей учиться заочно, подрабатывать дома или параллельно в какой-нибудь музыкальной школе. Но ведь не царское это дело! Лучше одолжить у коллег, громогласно клянясь на всю учительскую, что вот никак не позже вторника отдам! Это моя мать-филолог могла взять в другой школе подработку, а папа после ночных смен ехать бабулям по хозяйству помогать. Да и я старалась заработать всегда. Достаток в семью приходит только как результат упорного труда и разумной экономии - так меня учили. Поэтому моя зарплата была неплохой, параллельно я выполняла работы заочникам и по молодости не понимала, что доходы надо бы скрывать от окружающих. Но я думала, что если я люблю весь мир, то и весь мир без исключения меня любит, и искрилась счастьем. Любимый тогда еще муж, прекрасная и любимая работа, доченька - что еще нужно для счастья?
Постепенно я стала на себе задумчивые взгляды Ирины Петровны. Она всегда старалась посмотреть мой расчетный, поинтересоваться моими покупками и восхищенно поахать. Я принимала все это нормально - ну ведь не может же моя бывшая учительница желать мне плохого? И однажды, когда я заглянула в свой методический день на работу с дочей, которая гордо вышагивала пухлыми ножками в новых кроссовочках (надо сказать, что меня чуть не съели все окружающие за эти кроссовочки. Тогда дефицит был, а я тут смею выпендриваться и двухлетке дорогущую обувь покупать! Она же вырастет вот-вот! Так прямо все заботились о моём бюджете! Радовались покупке только доча, я и муж). Вот эти крохотные белые кроссовочки и стали причиной моих дальнейших приключений. Ирина Петровна, как увидала это, сразу запричитала, что её сынуля в армии, вот-вот придет , и она очень хотела бы купить ему тоже такие. Правда, побольше размером и подороже. Одолжи, Танюша, денег до зарплаты!
Я призадумалась . Денег было жалко - это ровно половина моей зарплаты. Но и парня, который придет из армии и останется босым - тоже. Короче, мы с мужем поднатужились и одолжили денег. А вот не зря говорит народная пословица:"Дай руками, а ходи ногами!" Пришла первая зарплата. Тогда мы деньги в приёмной директора получали. Получила свою, стою, жду, когда же коллега появится. Она не появилась. Как оказалось, она попросила подругу за неё получить и расписаться. Да, в советские времена можно было. Верили друг другу. Но, как оказалось, я таки зря расчувствовалась. В первый месяц я пролетела. В последующие дни Ирина Петровна гордо кивала мне головой и пролетала мимо меня кометой. Мне стало интересно: это до какой же наглости может дойти человек? Пришел второй месяц зарплаты. Коллега снова не появилась, а когда я встретила её в этот день в магазине и спросила, когда она меня осчастливит, то услышала какое-то невразумительное фырканье. Сдуру я приняла это за положительный ответ и вышла вслед за ней, намереваясь получить назад свои кровные. Но Ирина Петровна только хвостиком взмахнула и... убежала от меня дворами. Причем я сначала последовала за ней, не понимая, что от меня хотят избавиться. Представьте себе такое зрелище: женщина среднего возраста ходит кругами, как Сусанин, по дворам, а молодая и глупая женщина пытается её догнать с криками "Подождите!" Смело могу заявить, что эта дама оставила за бортом подпольщиков всех времен и народов, так профессионально избавилась она от "хвоста". Меня колотило от унижения. Правда, рассказывать я ничего и никому не стала и сделала вид, что перестала ждать долга. Тем более, что Ирина Петровна стала шантажировать меня фразами типа "можешь идти хоть к директору, тебе всё равно не поверят!"
Прошло еще три месяца. Вот только сейчас ее сына пришел из армии, и кроссовки, надеюсь его дождались. Нахалка расслабилась и потеряла бдительность. В день зарплаты я дождалась, когда она получит деньги и зайдет в свой кабинет. Я эффектно вошла вслед за ней и ...закрыла двери на ключ изнутри, а ключ положила себе в карман. Лицо Ирины Петровны перекосилось. Я молча смотрю на неё. Она начинает бегать по классу кругами, с ненавистью на меня поглядывая. Она бегает - я молча за ней наблюдаю, сидя за столом. Она бегает. Я молчу. Проходит час. Она выдохлась. Села за пианино и исполнила что-то бравурное. Я молчу, но про себя начинаю подозревать, что у коллеги - хорошо замаскированное безумие, и на всякий случай просчитываю пути отступления, а сама делаю вид, что внимаю музыке. Делаю мечтательное лицо. Молчу. Прошло еще полтора часа. Самое дикое, что и она молчала! Холерик по темпераменту, она удушить меня была готова, но вот кричать она не могла (а вопли всегда были её лучшим оружием). Кабинет музыки находился прямо напротив приемной директора. Как же объяснить вопли? Меня знали очень хорошо, знали, что я и мышь не трону, не только человека. Так что теория о нападении вероломной молодой коллеги провалились бы на корню. А выдача зарплаты еще продолжалась. Эта процедура была долгой, поскольку наш завхоз была медлительной пожилой женщиной и никуда никогда не спешила. Видимо, Ирина Петровна поняла, что я не сдамся. Когда она со словами "Я спешу" попыталась протянуть руку к моему карману, где лежал ключ, я вопросительно подняла брови и спокойно отвела ее руку. Честное слово, я услышала зубовный скрежет! Еще для порядка намотав по классу пару кругов для разнообразия, она стала лихорадочно рыться в кошельке. Раза пятнадцать пересчитав деньги, она с омерзением бросила несколько купюр мне под ноги. Я внимательно посмотрела, нет ли у неё маневра для прыжка (а я уже свято уверилась, что у неё крыша несколько набекрень) и подняла деньги. Там была только половина одолженной суммы. Демонстративно пересчитав деньги вслух, я вздохнула, пожала плечами и, как Пятачок, сказала, что до пятницы я совершенно свободна. И тут мне пришлось испугаться. Раздалось прямо-таки змеиное шипение:"Сволочь! Мне жить не за что! Зажралась!" Честно говоря, я маленько сдрейфила. Но деньги - мои, она старше меня на целую жизнь, сын у нее уже взрослый! Почему я должна уступать этой наглой истеричке? Когда все же вся сумма оказалась у меня в кармане, я также, ни слова не говоря, открыла дверь. Она вылетела и з класса и хлопнула дверью так, что портрет Моцарта, печально дзинькнув стеклом, упал на пол. Я не стала ничего поднимать - так морально я была опустошена. Выйдя из класса, я встретила изучающие взгляды коллег постарше. Они сочувствовали ... не мне! Ирочке же жить тяжело! Она жертва обстоятельств! Но знаете что? Я ни минутки не усомнилась в своей правоте. И я себя уважаю.
Как оказалось, старшие коллеги были очень возмущены моими притязаниями: могла бы и простить сумму одинокой женщине, у неё же зарплата ниже моей. Ишь, молодая да ранняя! А одна из них даже поделилась с моей мамой таким мнением:"Твоей Татьяне палец в рот не клади!"
И не кладите! Зачем мне в моём рту ваши грязные алчные пальцы?! Фу!