ГЛАВА 19.(1)
Защитное поле «Измаила» работало на пределе возможностей. Ни одной секунды для передышки и хоть какого-нибудь момента для восстановления мощности энергетических щитов у крепости не было. Вражеские корабли своим непрерывным обстрелом попросту не давали её системам ни единого шанса.
Пространство в окружности сотни километров полыхало красно-синим спектром, из-за ударяющихся в невидимую стену длинных очередей плазменных лучей, выпущенных из жерл корабельных орудий, и пытающихся проникнуть сквозь эту преграду. Два вида энергии, соприкасаясь друг с другом, создавали такой яркий космический фейерверк.
— Основное поле работает всего на 37 % мощности, — докладывала сквозь суматоху, царившую на Командном Пункте, лейтенант Васнецова. — Защитные свойства продолжают снижаться... Возможности для восстановления отсутствуют... Хотя бы несколько минут для передышки!
— Кто ж их нам даст, — хмуро отреагировал Волынец. — Сколько осталось времени?
— До полного выгорания основного поля при такой интенсивности огня – пятнадцать минут, — ответила Катя, с тревогой посмотрев на своего командира.
Фёдор Афанасьевич только сейчас заметил, как страшно было этой совсем ещё юной девочке. А ведь она, несмотря на возраст, отчётливо понимала, что в скором времени произойдёт. Она знала, после исчезновения поля волна разрушительной энергии от огня артиллерии вражеской эскадры захлестнёт «Измаил» и станет вгрызаться в обшивку, слизывая один слой нимидийской брони за другим и подбираясь к жилым модулям внутри самой крепости. И тогда станет лишь вопросом времени, когда погибнут все её защитники.
Катя отчётливо осознавала все это, но сейчас, несмотря страх, липкой субстанцией расползающийся внутри её тела, продолжала ему противостоять. Девушка была мобилизована и сосредоточена, как никогда раньше, в голове не было никакой путаницы, а в руках – предательской дрожи. Лишь взгляд её голубых глаз, смотрящих на Волынца, выдавал боль и тоску, которые невозможно было скрыть...
Фёдор Афанасьевич так тяжело вздохнул, что мне и его самого стало неимоверно жаль. Я стоял и со стороны наблюдал за этой немой сценой, прекрасно понимая, что сейчас творится у моего товарища на душе. Как больно старому генералу, конечно не за себя, а вот за эту девчушку, которая и жизни то ещё не почувствовала, и за всех этих ребят, что заняли сейчас свои боевые посты, за весь двухтысячный гарнизон крепости, жить и сражаться которому осталось совсем недолго...
Несколькими минутами ранее ваш покорный слуга хотел было уже пристрелить своего непутёвого друга, когда после его слов, я, впялившись в компьютер, увидел масштаб возникшей трагедии. Говорю вам без прикрас, рука моя действительно потянулась к табельному пистолету.
Те цифры на экране, на которые я только теперь обратил внимание, нокаутировали моё сознание на какое-то время. И вот здесь я точно растерялся. Кого больше винить – Волынца, за то, что изначально зная эти данные, он их скрыл, или винить собственно себя, которому и в голову не пришло посмотреть на цифры за всё время буксировки крепости?
Оказывается, этот огромный «Измаил» попросту физически не мог пройти сквозь кольцо перехода. Верней он мог и проходил уже не раз, ведь как-то же крепость доставили в «Бессарабию». Но это было легко сделать при стандартной транспортировке, когда к основному корпусу станции ещё не были присоединены четыре артиллерийских бастиона. Их переправляли отдельно, и уже на месте, на орбите Тиры-7, устанавливали дополнительными модулями к самой сфере крепости. При необходимости перемещения станции в иную систему, бастионы нужно было снова демонтировать, и тогда сложностей с межзвёздным прыжком не возникало.
Сейчас же у меня перед глазами горели цифры: в 20 километров – диаметра кольца перехода и 24 километра – диаметра космической автономной боевой станции «Измаил» со своими проклятыми развёрнутыми бастионами. После того как я немного отошёл от первого шока и начал складывать у себя в голове некоторые факты, то понял, что Волынец, на самом деле, эти цифры знал, но утаил их от меня. Вот почему я и сказал о том, что моя рука потянулась к оружию. Знал и намеренно не ставил меня в известность! А что это означало? Если генерал так поступил, значит, план – сражаться и погибнуть именно здесь в пространстве «Бессарабии» у Фёдора был изначально... Господи, как всё-таки я ещё наивен!
Под удивлённые взгляды присутствующих я сгрёб Фёдора в охапку и прижал к приборной панели. Откуда у меня появилась такая сила – не знаю, но скорей, это просто Волынец не сопротивлялся.
— Ты что наделал?! — только эти слова я и смог выдавить из себя.
— Не теряй времени на праведный гнев, Саня, — ответил он, мне, — я сделал свой выбор...
— А все эти люди, что находятся рядом, тот же самый, что и ты, выбор сделали?! Ты спросил – желают ли они сегодня умереть или ещё пожить хотят лет семьдесят?!
— Все мы знаем, на что идём, поступая на военную службу...
— Да что ты...
— Внимание, всем! — громко произнёс генерал, повернувшись к своим офицерам. — В связи с критической ситуацией на станции объявляется добровольная эвакуация...
— Что ты несёшь?!
— Повторяю, в связи с невозможностью на равных противостоять противнику, любой солдат и офицер гарнизона может покинуть крепость, — повторил Фёдор Афанасьевич. — Эвакуация на «Одинокий» начнётся через десять минут... Вы должны знать – «Измаил» обречён, он не выстоит в этом сражении, поэтому официально разрешаю, всем кто этого захочет, перейти на крейсер и тем самым, сохранить свою жизнь... Приказ продублировать и разослать по отсекам станции...
Гробовое молчание воцарилось в зале, никто даже не шелохнулся и тем более не пошевелил и пальцем, чтобы выполнить данный приказ.
— Вот тебе и ответ, — улыбнулся Волынец, посмотрев мне в глаза. — А если я и далее буду продолжать в том же духе, они вообще меня шлёпнут, как предателя и паникёра...
— Прикрываешься храбростью этих молодых ребят?! — воскликнул я.
— Где ты здесь увидел молодых ребят?! — парировал Фёдор Афанасьевич. — Перед тобой ветераны, у которых места на груди не хватает для новых орденов... Закончим этот разговор, времени у нас на него не осталось... Единственное, о чём я тебя прошу, вытащи отсюда мою дочь! Ты обещал мне, помнишь...
— Обещал, — тихо сказал я, отпуская генерала.
Глаза мои предательски бегали из стороны в сторону, я пытался сосредоточиться и понять, что же делать дальше. То, что эвакуацию гражданского персонала крепости нужно проводить немедленно, это было очевидно... Понятно теперь стало и то, что сам «Измаил» не мог пройти сквозь врата и похоже оставался здесь навсегда...
— Всем судам прекратить транспортировку крепости... Форсаж отключить, тросы отстыковать, — связался я с капитанами гражданских транспортов, затем обернулся к Волынцу:
— Объявляй эвакуацию персонала...
Подпишитесь на мой канал и поставьте лайк, если вам понравилось.