Девять представителей Талибана встречаются с китайскими официальными лицами в Тяньцзине. Так заканчивается «Вечная война» в Афганистане – если это можно назвать окончанием. Скорее, это американское репозиционирование.
Тем не менее, после двух десятилетий смертей и разрушений и неисчислимых триллионов долларов мы столкнулись не со взрывом, – и не с хныканьем, – а с фотографией Талибана в Тяньцзине, делегацией из девяти человек во главе с главным политическим комиссаром – муллой Абдул Гани Барадаром, торжественно позирующим бок о бок с министром иностранных дел Китая Ван И.
Боковые отголоски на фоне еще одной Forever War («Вечной войны») – в Ираке – очень даже заметны. Во-первых, произошел взрыв: США не были «новой ОПЕК», как это визуализировала неоконсервативная мантра, они даже не качали нефть. Затем послышалось хныканье: – «Войск больше не будет» после 31 декабря 2021 года – за исключением пресловутой «контрактной» армии.
Китайцы приняли талибов с официальным визитом, чтобы еще раз предложить очень простую услугу за услугу: мы признаем и поддерживаем вашу политическую роль в процессе восстановления Афганистана. Взамен вы прерываете любые возможные связи с Исламским движением Восточного Туркестана, которую ООН считает террористической организацией и которая несет ответственность за множество терактов в Синьцзяне. Министр иностранных дел Китая Ван прямо заявил: – «Талибан в Афганистане является ключевой военной и политической силой в стране и будет играть важную роль в процессе мира, примирения и восстановления». Это высказывание последовало за замечаниями Вана, сделанными еще в июне, после встречи с министрами иностранных дел Афганистана и Пакистана, когда он пообещал не только «вернуть Талибан в политическое русло», но и провести серьезные внутриафганские мирные переговоры.
С тех пор подразумевается, что мучительно медленный процесс в Дохе ни к чему не приведет. Доха проводится большими странами – США, Россия, Китай, Пакистан – вместе с непримиримыми противниками, правительством Кабула и Талибаном. Представитель Талибана Мохаммад Наим подчеркнул, что встреча в Тяньцзине была посвящена политическим, экономическим вопросам и вопросам безопасности, при этом талибы заверили Пекин, что афганская территория не будет использоваться третьими сторонами в ущерб интересам безопасности соседних стран.
На практике это означает отсутствие укрытий для уйгурских, чеченских и узбекских джихадистов и теневых группировок типа ИГИЛ-Хорасан. Тяньцзинь стал своеобразной жемчужиной в короне нынешнего дипломатического наступления талибов, которое уже коснулось Тегерана и Москвы. На практике это означает, что реальным брокером возможной внутриафганской сделки является Шанхайская организация сотрудничества (ШОС), возглавляемая российско-китайским стратегическим партнерством. Россия и Китай тщательно следят за тем, как талибы захватывают стратегические районы в провинциях от Бадахшана (таджикское большинство) до Кандагара (пуштунское большинство). «Реалполитик» требует, чтобы талибы были приняты в качестве серьезных собеседников.
Между тем Пакистан все теснее работает в рамках ШОС. Премьер-министр Имран Хан как нельзя более категоричен, обращаясь к общественному мнению в США: – «Вашингтон все время стремился к военному решению в Афганистане, хотя его никогда не было. И людей вроде меня, которые твердили, что военного решения нет, которые знают историю Афганистана, – называли антиамериканцами, а меня, лично, звали Талибан Хан».
Теперь мы все талибы? Дело в том, что «Талибан Хан», «Талибан Ван» и «Талибан Лавров» находятся на одной стороне истории. ШОС изо всех сил работает над тем, чтобы представить «дорожную карту» политического урегулирования между Кабулом и Талибаном в ходе следующего раунда переговоров в августе. Как об этом уже писалось. все дело в комплексном пакете экономической интеграции, в котором Инициатива «Один пояс – один путь» и связанный с ней китайско-пакистанский экономический коридор взаимодействуют с партнерством России в рамках Большой Евразии с Центральной Азией в целом. Но, нужна еще связь и с Южной Азией.
Стабильный Афганистан – это недостающее звено в том, что можно было бы охарактеризовать как будущий экономический коридор ШОС, который объединит всех евразийских игроков от Индии и России, входящих в БРИКС, до всех стран Центральной Азии. И правительство президента Ашрафа Гани в Кабуле, и движение «Талибан» поддерживают его. Дьявол, конечно, кроется в деталях того, как управлять внутренней властной игрой в Афганистане, чтобы это произошло.
Талибан прошел ускоренный курс по геополитике и геоэкономике. В начале июля в Москве состоялась обстоятельная беседа с посланником Кремля в Афганистане Замиром Кабуловым. Параллельно с этим даже бывший посол Афганистана в Китае Султан Бахин – не сам Талибан – признал, что для большинства афганцев, независимо от этнического происхождения, Пекин является предпочтительным собеседником и посредником в развивающемся мирном процессе.
Таким образом, стремление Талибана к обсуждению на высоком уровне вопросов стратегического партнерства между Россией и Китаем является частью тщательно продуманной политической стратегии. Но это подводит нас к чрезвычайно сложному вопросу: о каком Талибане мы говорим? Нет такого понятия, как «единый» Талибан. Большинство высших руководителей старой школы живут в пакистанском Белуджистане. Новая порода гораздо более изменчива – и не чувствует никаких политических ограничений. Исламское движение Восточного Туркестана при небольшой помощи западной разведки может легко проникнуть в некоторые группировки талибов внутри Афганистана.
Очень немногие на Западе понимают драматические психологические последствия для афганцев – независимо от их этнического, социального или культурного происхождения – жизни по существу в состоянии непрерывной войны в течение последних четырех десятилетий: оккупация СССР; бои внутри моджахедов; Талибан против Северного Альянса; и оккупация США/НАТО. Последним «нормальным» годом в афганском обществе был 1978-й год.
Андрей Казанцев, профессор Высшей школы экономики и директор Центра исследований Центральной Азии и Афганистана при МГИМО в Москве, отмечает то, что видел сам много раз; как войны в Афганистане представляют собой сочетание вооружения и переговоров: немного ссорятся, немного поболтают, сформируются коалиции, затем снова идет борьба и снова говорильня. Некоторые дезертировали, предали друг друга, какое-то время дрались, а затем вернулись. Это совершенно другая культура войны и переговоров. Одновременно талибы будут вести переговоры с правительством и продолжать военные наступления. Это просто разные инструменты разных крыльев этого движения.
Я покупаю: сколько? Самым важным фактом является то, что «Талибан» де-факто представляет собой созвездие полевых командиров. Это означает, что мулла Барадар в Тяньцзине не говорит от лица всего движения. Ему придется провести шуру с каждым крупным военачальником и командиром, чтобы продать им любую политическую дорожную карту, которую он согласовывает с Россией и Китаем. Это огромная проблема, поскольку некоторые влиятельные таджикские или узбекские командиры предпочтут присоединиться к иностранным источникам, например к Турции или Ирану, а не к тому, кто будет у власти в Кабуле.
Китайцы могут найти обходной путь, буквально купив всех. Но это все равно не гарантирует стабильности. Россия и Китай вкладывают деньги в Талибан, чтобы получить железные гарантии: не позволяйте джихадистам пересекать границы Центральной Азии, особенно Таджикистана и Кыргызстана; сражайтесь лицом к лицу с ИГИЛ-Хорасан и не позволяйте им укрываться, как Талибан поступил с Аль-Каидой в 1990-х годах; и покончите с выращиванием опийного мака (вы отказались от него в начале 2000-х годов), борясь с незаконным оборотом наркотиков.
На самом деле никто не знает, сможет ли политическое крыло Талибана выполнить свои обязательства. Тем не менее, Москва гораздо более четко, чем Пекин, дала понять: если «Талибан» не смягчит джихадистские движения, они ощутят на себе весь гнев Организации Договора о коллективной безопасности. ШОС, со своей стороны, имеет афганскую контактную группу с 2005-го года. Афганистан является наблюдателем ШОС и может быть принят в качестве полноправного члена после политического урегулирования.
Ключевой проблемой внутри ШОС станет согласование конфликтующих интересов Индии и Пакистана внутри Афганистана. Опять же, это будет зависеть от «сверхдержав» – стратегического партнерства России и Китая. И снова это будет в основе, возможно, главной геополитической загадки «Бешеных двадцатых»: как наконец умиротворить «кладбище империй»?
ПЕПЕ ЭСКОБАР
