Седьмая печать—Золотой жертвенник. Последняя печать снята теперь Агнцем и содержание таинственного свитка по-видимому состоит, после предварительного весьма важного видения, из того, что названо семью трубами. По мере того как постепенно раздается трубный звук издаваемый Ангелами, которым вверено это дело, новые проявления того, что должно произойти представляются глазам пророка в целой серии того, что мы решились называть "живыми картинами".
Прежде чем начать рассмотрение этих пророческих картин, мы должны кратко очертить принцип, который. проходит через весь Апокалипсис и который здесь особенно ясно иллюстрирован. Это принцип того, что Эллиот называет "иносказательный контраст", методика, по которой преобладающие заблуждения и особенные события указаны не прямо и определенно, но в выпуклом изображении их прямых противоположностей. Таким образом возникновение и распространение заблуждения об искушении через крещение было обозначено в III главе видением об отделении истинных слуг Божьих от массы исповедующей Его посредством наложения печати живаго Бога; и еще, что, вместо мирской славы и удовлетворения, христианам времен падения язычества предстояла великая, веками длящаяся скорбь — время страшной утомительной борьбы со злом и через которое в большей или меньшей степени должны были пройти все омытия кровью и держащее пальмы вокруг престола.
Прежде всего тут выступает та истина, что заступничество Христа Первосвященника имеет достоинство совершенное и все превосходящее; эта истина была противоположением заблуждению касающемуся заступничеств святых, введения нескольких посредников и человеческих заслуг.
Опять таки не забудем, что мы имеем дело с символами. Ангел, золотой жертвенник, золотая кадильница, последние три заимствованы из храма поклонения Израильтян—сцена видения переносится на границы храма и этим показывается, что дело идет о поклонении Богу.
Каковы же были обстоятельства вызвавшие необходимость этой фигуративной сцены? Было ли что-нибудь в грядущей истории христианства, что Бог предвидел и что понудило Его выставить так ярко невыразимое достоинство посреднического заступничества нашего Господа Иисуса Христа на небе?
Увы! Было. Не кончилось еще четвертое столетие, как в видимую церковь стало проникать идолопоклонство отстраняющее Христа. Энтузиазм относительно мучеников скоро перешел в суеверие. Те которые запечатлели, засвидетельствовали христианскую веру мученической смертью были возведены выше человеческих условий (как думали) и причислены к высшим существам.. Суеверие дало место легковерию. Отсюда бессмысленное поклонение костям и мощам. Считалось, что молитва всего действительнее, когда она произнесена на могиле какого-нибудь святого.
Обращаюсь вновь к Гиббону, что мы находим в его описании публичного служения того времени? "Если бы", говорит он, "вначале нашего столетия Тертуллиан или Лактанций неожиданно воскресли из мертвых что-бы присутствовать на празднике какого-нибудь чтимого святого или мученика, то посмотрели бы с удивлением и негодованием на нечестивый спектакль заменивший чистое духовное поклонение христианской общины. Как только отворялись двери церкви, их должен был возмутить запах ладана, благоухание цветов, блеск лампад и восковых свечей разливавших среди дня бросающиеся в глаза, излишний, и, по их мнению, богохульный свет. Что бы подойти к алтарю им пришлось бы пробираться сквозь поверженную ницъ толпу состоящую преимущественно из чужестранцев и стекавшихся в городъ накануне праздника и чувствовавших уже сильное возбуждение от фанатизма, а быть может и от вина. Они благочестиво прикладывались к стенам полусвятого здания; их горячие молитвы направлялись (на каком бы то ни было наречии) к костям, крови или пеплу святых, которые обыкновенно скрывались под полотняными шелковыми покровами от глаз профанов. Они посещали могилы мучеников в надежде получить чрез их могущественное ходатайство всякого рода духовные, а главное земные, благословения. Стены были увешаны символами полученных милостей—глазами, руками и ногами из золота и серебра; назидательные картины, которые не могли не перейти со временем в предмет поклонения, изображали образ, атрибуты и чудеса святого“.
Таков письменный очерк, данный знаменитым писателем в главе, которую он озаглавил «Падение язычества, введение поклонения святым и мощам среди христиан». Заслуги умерших людей зачислили и сменили заслугу живого Спасителя. Так распространились и так общеизвестны стали описываемые нами действия, что даже язычник Евпатий восклицал в 396 году: «вот боги, которых ныне выставляет земля, вот ходатаи перед богами—люди называющиеся мучениками перед посоленными и маринованными костями и черепами—которым монахи преклоняют колени и падают ниц покрываясь пеплом». А в 400 году Манихи Фаст говорила «вы только променяли старых идолов на мучеников и приносите им те же молитвы, что и прежним».
Это было учение диавольское или духов обольстителей предсказанное Павлом в I послании к Тимофею 4:1 и оно процветало. Верили в других посредников кроме Христа; и вследствие этого такая же или почти такая же сила была приписана священным действиям мученичества или церкви, построенной на могиле мучеников.
Греческие Отцы второй половины четвертого века нередко называют их «посредниками». Таким образом выдвинулся Николаизм. Сама церковь через посредство своих учителей и вождей ввела, как предсказывали наш Господь, Павел, Петр, Иуда и Иоанн, закваску мира. Возникла особая каста представляющая себя одаренной властью священнической и лежащая между Христом и людьми: «миряне» были покорены теми, которые начали «господствовать надъ наследием Божьим» (священством). Церковь смешалась с миром. По словам Кольриджа "пастыри церкви постепенно изменили жизнь и свет Евангелия в те самые суеверия, которые они призваны были разорять и таким образом оязычили христианство для того, что-бы охристианить язычество".
Очистился путь для великого Антихриста, появление которого ожидали духовно-просвещенные как только падет Римская Империя.
Что же могло сильнее и в тоже время таинственнее указать на преобладающее страшное зло того времени—что могло яснее показать имеющим глаза что-бы видеть, как Господь смотрит на эти вещи и какое раздражение они производят в Нем, как ни то видение, которое представилось теперь апостолу; видение, которое своим противопоставлением истине и действительности заступничества Великого Первосвященника, ярко обрисовало грех христианства в поисках других заступников?
Ибо в нем изображено было принесение Господу и принятие Им «молитв всех святым» из рук Единого Ходатая, который наполняет фимиамом эти молитвы.
«И вознесся дым фимиама с молитвами святых от руки Ангела пред Бога». (Отк.8:5)
Здесь изображено поклонение, как оно приносилось в Иудейском храме. Золотой жертвенник, дым фимиама, золотая кадильница и священный служитель изображенный Ангелом, все это было знакомо Видящему и не могло не напомнить ему тень будущих благ, славную действительность, прообразом которой являлся Аарон. Как чудна была представленная истина, так резко выделявшаяся среди антихристианских заблуждений того времени. Вся картина говорила о Христе—одном законченном деле вместо постоянных дел отошедших святых— Единый славный Посредник и Ходатай вместо бесчисленного множества посредников, на которых опиралось христианство—Его совершенная заслуга «в благоухание угодное Богу» вместо так называемых, заслуг возведенных в святых умерших, их костей и мощей — Его полное достоинство открывающее доступ взываниям Его народа (самого по себе недостойного) как бы сокрытым в этом благоухании—так что «молитва его направлялась как фимиам кадильный и воздаяние рук его как жертва вечерняя». Христос золотой жертвенник, Христос жертва, Христос золотая кадильница, Христос множество фимиама, Христос единый и могучий Ходатай. Все говорило о Нем, ибо во храме Его все возвещает о Его славе.
Таковы были благословенные и утешительные истины за которые боролись первые протестанты, Августин, и др. против бесчестивших Христа и разрушавших душу заблуждений, которые распространились в христианской истории. Возможно ли было картинным изображением яснее представить истину Божию и в противоположность ей ту ложь, которою по словам истории, были обмануты души множества людей?
И как точно соответствует это видение в хронологическом порядке предшествующим видениям о печатях.
Но в то время, как (посредничество) «священнодействователя святилища и скинии истинной» обеспечивало принятие поклонения истинного Израиля, гнев Божий изливался на тех, кто отбрасывал и священника и умилостивление. Огонь из опрокинутой кадильницы, символ гнева Божия, падает на землю и сейчас же появляются симптомы грядущих бурь в Империи «и произошли голоса и громы, и молнии, и землетрясения. Покой или «безмолвие на небе как бы на полчаса» теперь прекратилось. Висевшая гроза должна была разразиться или по словам Гиббона "великая буря ирландских варваров казалось была готова нагрянуть". Семьдесят лет спокойствия длившегося от царствования Константина до смерти Феодосия теперь окончилось. Он умер 17-го января 395 года, и "прежде нежели кончилась зима" пишет историк «Готы уже вооружились».
Раздаются раскаты грома, сверкают молнии и земля трясется. "Четвертое столетие" прошло в бурях.