Продолжаем разбор заседаний Комиссии по реабилитации 1988 г.
Итак, первое заседание Комиссии состоялось 5 января 1988 г. На этом заседании обсуждались вопросы реабилитации Бухаринской группы, Ягоды. Едва ли не половину времени члены Комиссии потратили на обсуждение вопроса - как скрыть от средств массовой информации суть и содержание работы Комиссии. Дело в том, что представители СМИ настойчиво просили предоставить им информацию по вопросам реабилитации, но полная гласность могла повредить делу реабилитантов, показать истинные цели запущенного процесса и привести к нежелательным результатам. Во время обсуждения так и говорилось – несмотря на то, что мы ратуем за гласность, в данном деле гласность может только повредить. Повредить кому? Если вы считаете, что все приговоры неправедные, если вы даже уверены в этом и решили это доказать, то как может повредить полное и правдивое информирование о ходе этой работы? Понятно, что при расследовании преступления, от СМИ скрывается информация, чтобы не дать козыри в руки преступникам и не возникло помех следствию. Но ведь это же не тот случай. Здесь-то какие помехи следствию могли бы возникнуть?
И вот 29 января 1988 года от т. Соломенцева М.С, в ЦК КПСС поступает записка «О порядке освещения в печати работы Комиссии Политбюро, постановлений пленумов Верховного Суда СССР и решений Комитета партийного контроля при ЦК КПСС по рассмотрению дел, связанных с репрессиями, имевшими место в период 30-40-х и начала 50-х годов»
Вот текст этой записки:
ЦК КПСС 1. Представляется целесообразным определить, что освещение постановлений Пленумов Верховного Суда СССР по вопросам реабилитации в судебном отношении и решений Комитета партийного контроля при ЦК КПСС о партийности может производиться только после сообщения в печати об итогах заседания Комиссии Политбюро по этим вопросам.
2. Комиссия считала бы возможным разрешить присутствие на заседаниях Пленумов Верховного Суда СССР по ОДНОМУ ответственному работнику от газет «Правда», «Известия», «Советская Россия», «Труд» и ТАСС.
То есть, провозглашая гласность и демократические принципы, власть предержащие предоставляют допуск к информации лишь представителям пяти СМИ. Естественно эти представители будут тщательно отобраны, проинструктированы (о чем тоже речь шла на заседании Комиссии), возможно даже, что с них будет взята подписка о неразглашении того, что разглашать нежелательно. Ну и понятно, что информация, разрешенная им к публикации, будет тщательно выверена.
Вопрос: А почему не сделать процесс открытым? Почему не дать людям самую полную информацию, а не выхолощенную? И вообще подробным образом освещать ход реабилитации в СМИ, как это делалось во время процесса 30-х? Если ваше дело правое, зачем что-то скрывать?
4 февраля 1988 года М.С. Соломенцев пишет записку уже М.С. Горбачеву. В ней он указывает, что проведена работа с ответственными работниками СМИ, избранными для освещения работы Пленума Верховного Суда СССР по рассмотрению уголовных дел на лиц, репрессированных в период 30-40 и начале 50-х годов. Их рекомендации эти товарищи восприняли с пониманием и со своей стороны высказали некоторые соображения. Вот они эти соображения:
- Информацию печати о работе Пленума Верховного Суда СССР следует давать в разумно сжатом изложении, не печатая больших статей. В этом, как они говорили, нет необходимости, поскольку отвлекало бы внимание нашего народа от проблем перестройки, решения актуальных задач, поставленных партией.
(Вот ведь какие заботливые!)
2. Представляется целесообразным кому-то из руководства ЦК КПСС собрать редакторов газет, журналов, средств массовой информации и дать им разъяснения о порядке освещения материалов с заседания Пленума Верховного Суда. Эта информация тоже должна быть краткой и конкретной. Важность подобной встречи товарищи подчеркивали в связи с тем, что им известно о подготовке в отдельных редакциях объемистых материалов по данной теме, которые будут добиваться их публикации. Этого не следует допускать.
(вот вам и гласность и свобода печати! Да какая вам разница в каком объеме будут даваться материалы? Да ведь чем больше и подробнее, тем лучше! Но нет.)
3. Следует подготовить и дать соответствующее сообщение для иностранных корреспондентов. Поручить тов. Герасимову (МИД СССР) на пресс-конференции зачитать это сообщение. Если будут попытки задавать вопросы, то стараться избежать полемики. (другими словами – на вопросы не отвечать. А почему?)
Сама записка здесь
5 февраля 1988 года, ровно через месяц, Комиссия собирается вновь.
Стенограмма здесь
На заседании обсуждаются вопросы дальнейшей реабилитации, но начинается заседание с обсуждения того, как прошел пленум Верховного Суда по Бухарину. Вы же помните, что 4 февраля Пленум оправдал и реабилитировал Бухарина с его подельниками? Начинается заседание с доклада т.Теребилова – председателя ВС СССР. Он докладывает, что в принципе процесс прошел нормально, как и планировали. Но возник вопрос по Ягоде. Как с ним поступать? Прокурор не принес протест, это означает, что прокурор не видит основания для прекращения дела в отношении Ягоды. Но в тоже время народу не понятно будет как это так? Обвиняли всех, реабилитировали всех кроме Ягоды. И вот тут Теребилов произносит интересную вещь: «Есть одно слабое место в юридическом отношении, ряд эпизодов, по которым он (Ягода) якобы участвовал вместе с Бухариным в преступлениях. Например, убийство Кирова. Поэтому дело в отношении Ягоды нельзя прекращать». !!!???
Слово «якобы» обычно означает, что произносящий его в сочетании с каким-то фактом не уверен в том, что этот факт соответствует действительности. То есть Теребилов не уверен, что Ягода участвовал в преступлениях с Бухариным? Или, что он участвовал в убийстве Кирова? Но тогда почему же дело Ягоды нельзя прекращать? Ведь в отношении Бухарина, вместе с которым Ягода убивал Кирова, дело прекратили. А Ягода что, рыжий? Как это может быть, что участвовали в преступлении вместе, а виновен только один?
Дальше т. Теребилов озвучивает еще один вопрос – «…это вопрос об Ульрихе, который председательствовал по этому делу и по всем делам, и в отношении Вышинского. Что здесь можно сделать? Трудно сказать. Их нет в живых. Подавляющего большинства людей, которые могли бы достоверно сказать, нет. Можно провести доследование и прекратить дело за смертью обвиняемого. Надо ли это делать? Решили пока ограничиться такой записью о том, что суд обратил внимание».
Дальше еще лучше.
Теребилов: «При решении этого вопроса был суд, и мы, в частности, рассматривали только то, что в приговоре записано. То, что в деле упоминается, мы не можем к этому обращаться. Суд признал это. Мы должны либо подтвердить, либо опровергнуть. Приговор составлен безобразно. Там сделан просто набор обвинений. Не приведены ни факты, ни доказательства. Нам не за что ухватиться, чтобы опровергнуть эти вещи. Оценки давались без приведения каких-то доводов».
Интересно, правда? Приговор составлен безобразно, не упоминаются факты, доказательства и не за что ухватиться. Так проведите свое расследование. Пусть прокуратура возбудит уголовное дело по факту преступления, совершенного неустановленными лицами в отношении бухаринцев, по факту превышения должностных полномочий, по факту убийства наконец, раз уж вы считаете приговор неправедным и незаконнным. Почему вы не можете обращаться к материалам дела? Ведь там-то как раз и находятся все доказательства, факты и доводы. Возбудите свое дело и в рамках своего расследования исследуете материалы того дела. Кроме того, посмотрите, выше Теребилов говорит, что «ПОДАВЛЯЮЩЕГО большинства людей, которые могли бы достоверно сказать, нет». Но значит кто-то остался? Не все умерли? Почему их не допросить в рамках этого дела? Но дело в том, что задачи у Комиссии другие. Не установление истины было ее задачей, а изыскание способа реабилитации. Чтобы не подкопались потом.
т. Демичев (первый заместитель Председателя Президиума Верховного Совета СССР) спрашивает: «По данному делу осужден бывший нарком внутренних дел Ягода, приговор в отношении которого не опротестован. Если оставить в такой редакции, почему не опротестован, не вызовет это вопросов в отношении Ягоды?»
И вот, что ему отвечает Председатель ВС СССР т. Теребилов: «Я говорил о сложности. Написать о том, что суд не нашел оснований для пересмотра, это все-таки значит признать и ту оппозицию, которая ему предписана. Написать, что он в какой-то части реабилитирован, а в другой – нет, боюсь, что народ не поймет».
Конечно не поймет. Обычно трудности и возникают, когда хочешь что-то скрыть. Так вы делайте как положено, по закону и тогда народ поймет. А вообще-то народ все понял. Только немного позже. Когда устал от перестройки (чего они и боялись) и стал размышлять.
Вот и Соломенцев предлагал: «Был такой вариант, что в отношении Ягоды дополнительное изучение проводится. Но юристы говорят: если так записать, то надо расследование вести. А как мы будем расследование вести, если он мертв?» А в чем проблема то? Допустим, гражданин Пупкин заявляет в милицию (тогда еще милиция была), что гражданин Тяпкин убил гражданина Ляпкина. Но когда милиция приехала к Тяпкину, чтобы спросить у него убивал ли Ляпкина, то обнаружили, что Тяпкин выпал из окна и умер. И что, теперь милиция, прокуратура не будут расследовать факт убийства Ляпкина? Ведь Тяпкин то мертв. Конечно будут. Возбудят уголовное дело по факту убийства Ляпкина в отношении неустановленных лиц и будут устанавливать причастность к нему гр. Тяпкина. Если установят, то вынесут постановление о прекращении дела в связи со смертью лица, подлежащего привлечению в качестве обвиняемого. Если не установят, то будут копать дальше или приостановят в связи с неустановлением лиц, подлежащих привлечению в качестве обвиняемых. Все просто. А Ягода, что, опять рыжий? По нему нельзя такую процедуру провести? Да все можно. Верховный суд и Генпрокуратура еще и не такое могли бы сварганить если бы захотели. Они и варганили потом, когда отменяли решения сталинских судов и троек НКВД, руководствуясь законодательством не тридцатых годов, а восьмидесятых!!!! Конечно, в УПК 80-х ничего о тройках не сказано, поэтому их решения незаконны!
Вспоминаются также жены Бухарина:
Тов. Теребилов: Жена Бухарина обращалась 7 месяцев назад. «Эта женщина была у нас, с ней приходил Петровский. Она обратилась ко мне с заявлением о реабилитации».
Тов. Болдин: «Все жены Бухарина, кроме одной, обращались. Одна на него писала клевету, начиная с 1957 года. Все эти письма есть. Писем очень много».
Ну, конечно они обращались. Ведь по закону реабилитированным должна производиться компенсация, а в случае их смерти компенсация производится родственникам. Так т. Густов (первый заместитель председателя КПК при ЦК КПСС) замечает, что «После создания Комиссии в КПК поступило 120 писем по вопросам реабилитации, восстановления имущества, различные имущественные вопросы, увековечивания памяти». Вот они все и поперлись за компенсацией. И только одна не захотела.
Интересные вещи излагает Соломенцев М.С. Вообще, при прочтении стенограмм заседаний у меня создалось впечатление, что единственный кто вдумчиво читал материалы дела Бухарина, а может вообще единственный кто их читал, это Соломенцев. Он постоянно сомневается, задает вопросы по этому делу. У остальных такого нет. Так и тут. Вот, что он говорит: «В одном из этих двух томов я наткнулся на заявление Бухарина, которое он написал Ежову как министру внутренних дел, что он признает после некоторых раздумий по всем предъявленным обвинениям. После того, как он после каждой очной ставки говорил: чтобы с ним не сделали, он не пойдет на то, чтобы признать ложное обвинение, которое выдвигается этими лжецами, мерзавцами. Им написано лично 16 писем Сталину. Всего – более 20 писем, если считать и письма в Политбюро. Если на очных ставках кто-то давал показания, они носят более конкретный характер, его объяснения носят более общий характер. Он просто заявляет, что я все это отвергаю, не признаю. Я тогда попросил найти подлинник. Он был в Верховном суде. Собственноручно написано им заявление, то же самое, что и в копии. Поэтому никаких подделок, подлогов нет. Теперь дальше, интересный момент. Когда он давал показания, он все отрицал, причем писал собственноручно. Последующие показания напечатаны на машинке, но каждая страница следователем и им подписана. Там он начинает полностью себя разоблачать. Причем берет историю начала его отклонения от ленинского курса, когда это началось, почему это началось. И он подходит к этому периоду, когда они стали блокироваться с троцкистами. Чем он объясняет? Одно время положение в стране было очень тяжелое. В партийных рядах становится много недовольных. И тогда они рассчитывали на то, что могут поменять руководство путем решения этого вопроса на пленуме демократическими путями или же каким-то другим [путем], без применения террора. Потом, когда прошло какое-то время, они увидели, что положение в стране поправляется, положение Сталина становится более прочным, его поддерживает большинство в партии, в народе. Он завоевывает авторитет. Теперь они говорят, что такими методами они не могут с ним справиться. Единственный метод – это террор. В связи с этим они тогда начали искать контакты с троцкистами. Главный, кто вел это дело, был Томский. Потом и Бухарин, и Рыков в этих встречах в меньшей мере участвовали. Тогда они стали договариваться об этой форме борьбы и на каком-то этапе пошли на контакт».
А разве не убедительно звучит?
Читаем далее: «Первые показания написаны им [Бухариным]собственноручно. Он все отрицал. А потом стал признавать. И с этого момента, когда он стал признавать, есть материал, написанный на машинке. Когда рассматривался этот материал в 1961 г., оказалось, что этих первых показаний в деле не было. Потом их нашли и в это дело поместили. Там можно почитать и посмотреть вопрос о его партийности. До 1928-29 гг. все ясно. Он признает. А потом в дальнейших показаниях пишет, что сдвурушничал и сказал неправду под воздействием, под влиянием. Я спросил товарищей из госбезопасности, располагают ли они какими-то материалами, что на него оказывали давление. Они говорят, что такими данными не располагают. Может быть, ему что-то пообещали. Но это надо посмотреть».
Две странности. Отрицание вины написаны собственноручно. А признание на машинке. Конечно, можно предположить, что эти признания были придуманы Ежовым, заранее составлены, напечатаны и даны Бухарину на подпись, а он подписал, так как ему что-то пообещали. Можно. Но можно предположить и то, что признание было довольно объемным, Бухарин говорил, следователь или стенографистка записывали, а потом напечатали текст и дали на подпись. Такое практиковалось и ничего в этом незаконного нет. И где доказательства, что это было не так? Сотрудники КГБ сказали, что никакой информации о давлении на Бухарина нет. «Может ему что-то пообещали». Может и пообещали, а может и нет.
Вопрос: а почему нет никаких данных о давлении на Бухарина? Ведь они же сами говорят, что все следователи и другие сотрудники НКВД, которые вели это дело, были в последующем обвинены и расстреляны. И что, у них не спрашивали на допросах - били они Бухарина или нет? Это ж был бы весомый довод в обвинении – превышение служебных полномочий, применение пыток. Им же вменяли фальсификацию. Но ничего этого видимо нет. Можем мы сделать вывод о том, что Бухарина не били? А почему нет? Доказательств то нет и никто их, почему то даже не пытается искать.
Дельную мысль высказывает Соломенцев. Опять Соломенцев. «Там еще есть врачи. Они не всех видели, но некоторых, наверное, видели, потому что это было известно».
А и в самом деле, почему бы не разыскать и не допросить тех врачей? Но эти слова Соломенцева пролетели мимо всех ушей.
На суде всех спрашивали добровольно ли они дают показания? И все отвечали, что да, добровольно. Их спрашивали: «На вас никаких нажимов не было?» «Не было», - говорят.
Конечно, тут можно бы сказать: ага, как же попробуй они отказаться от своих слов, с ними потом такое сотворят! А что с ними сотворят? Мы не знаем. Некоторые, кстати, отказывались, а на следующих заседаниях опять признавались. Били их? Кто знает. Но никого под руки в зал не заводили. На процессе присутствовали иностранные журналисты. Тут один досужий комментатор с издевкой спросил меня в своем ли я уме, когда говорю о том, что у подсудимых были адвокаты? Мол, адвокаты – это фикция. Да самые лучшие адвокаты – это те самые иностранные журналисты. Представляете, что было бы, если бы подсудимые начали кричать о произволе, о пытках, о недозволенных методах и фальсификациях? Да это тут же появилось бы во всех западных СМИ. Какой поднялся бы там вой? Да там бы такое началось! Кровавый режим, узники совести, свободу невиновным и так далее. Жесточайший удар по Сталину. По партии. Да по всему коммунистическому движению. После смерти Сталина именно это и произошло, когда Хрущев выступил «за правду». И вы думаете, что бухаринцы этого не понимали? Ягода этого не понимал? Ведь они же прекрасно понимали, что их ждет. Надеялись на помилование? Так они не первый год были в революции. Понимали чем это пахнет.
Почему все признали? Версий куча и ни одной достоверной. Шаламов даже приводит какие-то слухи о том, что они все были под действием психотропных веществ. Или под гипнозом.
А может были виновны, потому и признались под давлением доказательств?
На третьем заседании Комиссии, которое состоялось 5 марта 1988 года, рассматривались вопросы реабилитации военных. В принципе там ничего особенного не обсуждалось, так как реабилитация военных уже была проведена в 1957 году. Но в самом конце….
Тов. Теребилов. «В апреле-мае предполагали рассмотреть Пятакова и Радека. Нам надо хотя бы 10-15 дней. Репортеры, журналисты задали нам вопрос: «Дело Бухарина состоит из 270 томов. Когда члены Верховного суда успели изучить его?». Поэтому нам надо время на изучение.
Вы поняли? Пленум Верховного суда оправдал Бухарина с подельниками 4 февраля 1988 года. Теребилов – председатель Верховного Суда. А 5 марта, через МЕСЯЦ после оправдательного приговора, он заявляет, что материалы дела то они оказывается не изучали!!! Им еще «надо время на изучение». И изучить придется лишь потому, что настырные журналисты задают вопросы. Вот вам и вся законность, обоснованность и объективность этой реабилитации!
На этом пока закончим. Продолжение следует. Первая часть здесь