Тропинок нет, но в сумраке лесном
он знает путь к укромному жилищу,
ему приметна череда стволов,
да так, что люди скоро не отыщут.
Вдали от мира, там, где ходит зверь,
и всё подвластно дикому обычаю,
живёт отшельник хоронясь людей,
вблизи ручья, и тут находит пищу.
Привыкли звери видеть по ночам
как чуть в избушке светится окошко,
и каждый день приходит по следам
и ходит вкруг неё лесная кошка;
По долгу рысь обнюхивает дверь,
и ночь сидит на дереве в засаде,
но знает человек других зверей,
что не имеют видимой преграды...
Лучины свет над ликами икон,
под потолком, в углах сплошная темень,
и смотрит злоба как в молитве он
кладёт перстами крестное знамение;
Сияют шлем и латы, щит горит,
и неприступным светом озарённый
он перед ними воином стоит,
в руках с мечом, ни кем не побеждённый...
Ушли ни с чем...вот первый луч в окно
осветит тускло тёмное жилище,
а человек забывшись кратким сном
урвал покой в короткой передышке;
Сухое измождённое лицо
седые пряди обрамляют густо,
поношенное старое бельё,
портянки на ногах его искусно;
Топчан прикрытый стареньким сукном,
залатанное пёстро одеяло,
...и тишина спокойствия кругом,
как будто боя вовсе не бывало...
Уныл и сер вид леса из окна,
скрестились сосны лапами над крышей,
в пустыне снова дремлет тишина,
а в ней пустынник безмятежно дышит;
Приносит ветер отзвук от ручья,
трещит огонь, парит под крышкой каша...
и день и ночь невидимая брань,
и горечи не выпитая чаша.
***