Почему мусульмане раскололись на несколько течений, в чем они не согласны друг с другом? Как их противостояние влияет на современную политику на Ближнем Востоке? На эти вопросы пытается ответить, разбирая религиозную и социальную реальность Ближнего Востока, известный российский востоковед и экономист Саид Гафуров в книге «Крест, полумесяц и арабская нация». Книга рассчитана на самый широкий круг читателей, но особенно интересна она будет студентам и аспирантам, изучающим культуру и традиции Ближнего Востока, идейные течения, которые там представлены. Предлагаем вашему вниманию отрывок из книги, посвященный расколу между суннитами и шиитами.
Страница книги в магазине издательства
Разнообразие форм полумесяца
Сунниты и шииты — проблема единства уммы
Ислам с момента его основания был не просто религией, но средством организации сил народа в политическом и военном отношении с помощью религиозных методов. Тогда как на Западе христианская церковь пыталась сохранить преемственность и представительство классической цивилизации, в которой варвары — германцы приняли христианство, но церковь и основанные ими государства «были двумя противоположными полюсами той оси, около которой развивалась средневековая жизнь на Западе», в исламе церковь и государство совпали.
Мухаммед, пишет знаменитый советский стратег и военный историк А. А. Свечин, был не просто пророком, но гениальным народным вождем, организатором вооруженных сил и новых компромиссных социальных структур, добившимся удивительного единства. Халифы — заместители пророка — являлись в исламе не только светскими повелителями, но одновременно и военными вождями, и выразителями божественной воли.
Возникшее в городах Хиджаза учение было охотно воспринято воинственными бедуинами; они подчинились духовному авторитету, который бросил к их ногам богатства культурного мира. Военная дисциплина получила со стороны религии огромную поддержку — за полководцем стоял авторитет Аллаха; мужество воинов усиливалось учением о седьмом рае и небесных гуриях — награде павших в бою за ислам воинов. Одна умная и наблюдательная женщина подметила, что каждая религия обещает верующим в иной жизни то, чего они лишены в этой, подчеркивая, что ислам с его согласными на все, но не теряющими при этом девственности гуриями — это религия мальчишек пустыни. Каждый из них «в 15 лет воин, а в 18 — уже погибший за веру шахид» (у православных, писала она же, «рай — это где не работают»). Показателем высоты дисциплины мусульман, акцентирует наше внимание Свечин, является воскрешение римского обычая устраивать армии на каждую ночь укрепленный лагерь, а также кажущееся невероятным для воинов раннего Средневековья проведенное в жизнь запрещение употреблять спиртные напитки.
Так как ислам с самого начала представлял собой достаточно упорядоченный политический организм, его завоевания были менее катастрофичны для хода хозяйственной жизни Ближнего Востока, Северной Африки и даже Испании, чем захват власти в Европе варварскими германскими племенами. Хозяйство стран, завоеванных исламом, скоро восстанавливалось, налаживалось денежное обращение, получалась возможность взимать налоги, чтобы содержать на них победителей.
Ислам, при своем зарождении обеспечивающий баланс интересов горожан Хиджаза и аравийских племен, после блестящих завоеваний мусульман оказался в ситуации, когда он должен был обслуживать запросы совершенно иных социальных структур, возникла потребность придать первоначальному исламу иные качества, соответствующие характеру завоеванных обществ. Адаптировать к ним Коран было запрещено, и поэтому утвердились «многочисленные предания о жизни и деятельности пророка (хадисы), которые определили кодекс поведения и сумму взглядов, основанные якобы на поведении и взглядах пророка, для всех случаев жизни, — как писал А. М. Васильев. — Этот кодекс получил название “сунна”, и его составление было закончено приблизительно к X веку, примерно через три столетия после появления ислама».
В условиях очень развитой устной культуры арабов число этих преданий оказалось огромным, и «даже в собранном и принятом ортодоксальным исламом виде они содержали массу неясных мест и противоречий. Да и ясные места трактовались по-разному в интересах различных слоев и групп, в соответствии с конкретными условиями места и времени. Впоследствии каждое религиозное течение искало и находило предания, оправдывавшие его установки. В таком же плане использовался и Коран».
Нужно понимать, что в условиях первых трех столетий после появления и распространения ислама интеллектуальная атмосфера была очень насыщенной, динамичной и богатой. Появлялось множество различных идеологических концепций, лояльно воспринималось разнообразие взглядов на основные религиозно-политические проблемы. Отдельные социальные группы и даже теоретики ислама легко перемещались из одной общины в другую, мусульмане постоянно втягивались в оживленные дискуссии по самым разным вопросам.
Стало уже общим мнение о том, что раскол ислама на суннитов и шиитов был, прежде всего, политическим расколом. Так, сайт «Ислам-тудей» пишет: «На заре своего возникновения и на протяжении почти двух веков шииты оставались исключительно политической партией». Великий полководец, покоритель Индии Махмуд Газневи говорил: «Я мусульманин-суннит из числа благовернейших людей Сунны, но в моей армии найдешь мусульман всех толков: каких угодно шиитов, суннитов, шафиитов и ханбалитов. И заметь: они не враждуют, объединенные под одним знаменем».
На самом деле, тогда религия была идеологией. Политические и социальные течения принимали религиозную форму. Но политика — вещь изменчивая и динамичная, к тому же часто меняющаяся кардинально — например, в случае военного разгрома покровителей той или иной конфессии, тогда как религиозная оболочка политики — вещь очень устойчивая и консервативная.
Совмещение вплоть до слияния светской и духовной власти заключает в себе внутреннее противоречие; сила ислама заключалась в их соединении, но оно же сделало ислам неспособным к дальнейшему развитию, к прогрессу и со временем начало действовать разлагающе.
Политический спор о том, кому пророк (а на самом деле, Аллах устами пророка) завещал возглавить общину или хотя бы как он определил принципы передачи власти, очень сложен и является отражением более глубоких социальных проблем сохранения единства завоевателей в покоренной империи.
К тому же, хотя Коран представляет собой записи по памяти разных слушателей проповедей пророка, произнесенных в разное время в разных условиях и разным людям, после смерти Мухаммеда, и достаточно подробно известно, как записывалась эта устная речь, ставить ее точность под сомнение категорически запрещено. Но сами законы жанра Священной основополагающей книги для религии предполагают, что из нее можно вывести обоснования для любых, даже взаимоисключающих решений — иначе она просто не стала бы Священной основополагающей книгой.
Хорошо наученные историей христианских и иудейских расколов в условиях, когда им удалось создать огромную империю с подавляющим преобладанием иноверцев, первые мусульмане очень четко осознавали необходимость кодификации священной книги и объявили Коран несотворенным, существовавшим извечно в качестве атрибута Создателя. Впрочем, шииты считают, что в редакции Корана, составленной при халифе Османе, злонамеренно опущены аяты, предписывающие исключительные права Али Ибн Талебу и его роду на власть над мусульманами. Яростный ненавистник шиизма Ибн Таймийя утверждал:
«Я убежден, что Коран — это речь Аллаха. Это свойство одно из безначальных, является вечным и несотворенным, который не состоит из звуков и букв. И еще слова Аллаха “Милостивое бытие на Троне” не следует понимать по его буквальному смыслу, и я не знаю истинного смысла этих слов, более того этого не знает никто, кроме Аллаха. Такое же мнение, как и по “бытие”, у меня и по слову “схождение”».
Это выглядит очень странно и неуклюже при изложении на русском языке, но в семитской языковой структуре и семантике существование такой универсалии возможно и даже изящно. Неслучайно классическая европейская филология подчеркивает, что «удивительная гибкость, разнообразие строения предложений, замечательная способность сочетать и подчинять предложения могут быть объяснены и из семитических основ».
Это сейчас в результате огромного прогресса в естественных науках ясно, что в реальном мире абстракций не существует, а в VII веке семантическая языковая природа той или иной системы передачи сигналов между людьми имела решающее значение для координации совместных действий. Тем не менее все хорошо понимали, что после смерти пророка необходимо любой ценой сохранить единство уммы иначе просто не удастся удержать власть над созданной огромной империей, где громадное большинство составляли иноверцы. Этого сделать не удалось, но логика сохранения единства все-таки довлела над участниками борьбы за власть. Им повезло — подвластные арабам христиане были разобщены еще больше и очень боялись возвращения ненавистной византийской власти. Именно временный реванш византийцев загнал их, тогда еще единоверцев-маронитов, в неприступные и неудобные для жизни горы. Кровопролитные межхристианские конфликты были у всех христиан на памяти, и либеральное господство мусульман никого особо не притесняло. Христиане и зороастрийцы, не вмешиваясь, с любопытством наблюдали за их борьбой между собой.
Каким образом можно было сохранить единство, когда пророк не только не оставил правил выбора преемника, но и предсказал, что мусульмане разделятся на 73 секты? Нужен был критерий выбора. Некоторые, впоследствии названные шиитами, поддержали семью пророка, как его единственных преемников. Это было бы решением проблемы единства. Но сподвижники пророка считали себя не уступающими его относительно молодому двоюродному брату и зятю Мухаммеда Али ибн Талебу, зарекомендовавшему себя рыцарем без страха и упрека, бесстрашным воином пустыни. Но куда ему было соревноваться в интригах с искушенными опытом межплеменной и межгородской политики сподвижниками пророка!
Выиграть для Али было бы очень сложно, тем более что и он сам, и его старший сын Хасан ставили единство уммы выше собственного честолюбия. И другие, очень авторитетные мусульмане сочли, что власть должна быть отдана решением всей общины самому уважаемому и авторитетному мусульманину из племени курайшитов и это будет более надежной гарантией единства. Началась упорная, затяжная, временами принимавшая острые формы борьба между родственниками пророка и его сподвижниками, которая не прекращается и по сей день.