У тех, кто вырос в приемной семье, рождение детей часто вызывает множество переживаний. Это событие переворачивает жизнь и заставляет вспомнить детство и семью, особенно мать. Своей историей делится журналист Хетти Росс. Она выросла в приемной семье, а теперь сама воспитывает дочь.
Я родила дочь довольно рано – в том же возрасте, в котором мать родила меня. Наши с молодым человеком отношения к тому моменту продолжались пару лет. Мои приемные родители его недолюбливали, считая недалеким иностранцем. Мне он нравился, хотя чувства оказались недолговечными. Он вырос в набожной католической семье с традиционными семейными ценностями: мать растила детей и кормила семью на те жалкие гроши, что ей доставались от мужа, который спускал большую часть зарплаты на скачках.
Мой партнер, судя по всему, считал, что и в нашей семье будет так же: я стану домохозяйкой, буду держать дом в чистоте и порядке, готовить сытные обеды и рожать по ребенку в год. Лично я не могла представить худшего сценария (и до сих пор не могу), поэтому, узнав о беременности, особой радости не испытала.
Известие о том, что во мне зародилась новая жизнь, стало пугающим. До беременности у меня были проблемы со здоровьем, поэтому пришлось каждый день принимать аспирин на случай, если организм вдруг решит отторгнуть зародыш. Получалось довольно странно: организм приемной дочери не хотел вынашивать собственного ребенка. Каждый день, принимая таблетку, я думала, что однажды забуду ее принять, и ребенок погибнет по моему недосмотру.
По ходу беременности тревога поубавилась, появилось ощущение надежности и уверенность, что все закончится благополучно. Это с одной стороны. С другой – когда я осознала, что мы с малышом выживем, его предстоящее появление на свет стало внушать мне ужас. Я готовилась к родам, вела здоровый образ жизни, но при этом не понимала, как смогу справиться с ребенком.
Смерть – мой самый большой страх. Это словно снова оказаться брошенной, уже самой жизнью
Я родила дочь на две недели позже срока. Роды были долгими и тяжелыми, как и большинство первых родов. Большую часть времени я находилась в почти невменяемом состоянии: то просила чашку чая, то умоляла, чтобы меня милосердно усыпили. Когда все закончилось и я наконец увидела дочь, то не ощутила ничего, кроме острого желания вернуть ее обратно и продолжать вынашивать еще несколько месяцев, пока не почувствую, что готова быть матерью. Помню, в тот момент я подумала: неужели то же самое ощущала и моя мать? Неужели она почувствовала себя настолько растерянной и беспомощной, что ей показалось единственным выходом отдать меня?
Читайте также: «Я скучаю по своему биполярному расстройству»
Через три дня после родов дочь чуть не умерла, и мои сомнения резко отпали. Ей пришлось перенести несложную операцию, но поскольку она была совсем маленькой, то не сразу очнулась от наркоза. И моя беременность, и начало жизни моего ребенка оказались омрачены угрозой смерти, а смерть – мой самый большой страх. Это словно снова оказаться брошенной, уже самой жизнью. К счастью, дочь поправилась, и мы вернулись из больницы домой, чтобы начать жизнь втроем. Но уже через четыре недели я стала матерью-одиночкой, растерянной и неуверенной в будущем.
Когда дочь была совсем маленькой, я часто думала о матери, отдавшей меня в приемную семью. Я недоумевала: как можно отдать ребенка и продолжать жить как ни в чем не бывало, потеряв столь важную часть себя? Я еще могла понять, если бы ее заставили это сделать (позже я узнала, что так оно и было), но если она приняла это решение сама, по собственной воле, это было за гранью моего понимания. Какое бы напряжение и стресс я ни испытывала, будучи матерью-одиночкой, я никогда не могла бы просто опустить руки и уйти. Одна мысль о том, чтобы отдать социальному работнику мою закутанную в пеленки малышку, смуглую, кареглазую, улыбчивую, вызывала у меня слезы и физическую боль.
Хотя я и не понимала, как можно отдать ребенка, это вовсе не значит, что наша с дочерью жизнь шла легко и гладко. Мне было очень тяжело научиться любить ее. Я не знала, как это делать: детство в приемной семье заставило меня относиться к любви с подозрением, она казалась чем-то неопределенным и болезненным, чего лучше избегать. Я знала девушек, которые беременели специально, чтобы у них был кто-то, кто любил бы их безо всяких условий, но я сама настолько боялась любви, что эта идея даже не приходила мне в голову. Жизнь без любви казалась гораздо безопаснее.
Дочь любила меня просто, спокойно и уверенно – так, как это обычно делают дети. Трудно бояться чего-то настолько чистого и прекрасного
Я была напугана, сопротивлялась неизбежному, боялась сделать что-то не так, но дочь любила меня просто, спокойно и уверенно – так, как это обычно делают дети. Трудно бояться чего-то настолько чистого и прекрасного. Мы, родители, думаем только о том, как опекаем детей и заботимся о них, но часто забываем, в какой степени дети заботятся о нас и как нас меняет их присутствие.
Несмотря на это мои тревоги, кошмары и страх того, что дочь может умереть, никуда не делись. Большую часть ее жизни я переживала, что могу ее потерять: ее может сбить машина, у нее могут найти смертельную болезнь, ее могут застрелить ночью в парке или зарезать грабители, вломившиеся в дом, ее может ужалить медуза, разорвать на части акула… Еще было тяжело переносить периоды мертвой тишины после ссор, когда дочь была на меня обижена и ждала удобного момента, чтобы выплеснуть все свое негодование, закричав, что ненавидит меня.
Настоящим испытанием стал и подростковый возраст. Я часто думала, что наши отношения этого не переживут, все закончится взаимным отчуждением, мы будем обмениваться поздравительными открытками на дни рождения и Новый год и раз в год созваниваться – потому, что «так надо». Но отношения удалось сохранить: отчасти потому, что я поняла – если любишь, нельзя сдаваться, а отчасти потому, что мы с ней настолько похожи, что всегда возвращаемся друг к другу, что бы ни случилось.
Много лет я не знала, что уготовано мне в будущем, ощущала себя неуверенно и растерянно. Оказалось, что в будущем меня ждала любовь, семья и надежда, за что я благодарна судьбе. Я наконец смогла обрести покой и понять, что не в одиночестве счастье. Быть вместе тоже важно.