Из пятерых детей нашей семьи я был самым младшим. Мама умерла рано. Девять лет мне тогда исполнилось. Отец подался на заработки. Старшие братья и сестра строили жизнь на стороне. Остался с сестрой. Она ходила нянчить детей по соседям, чтобы хлеба кусок в доме был. Лотом и она уехала на нефтепереработку. Совсем было один остался, да отец вовремя вернулся. Мы с ним, по совести говоря, пастухами начали работать. Есть надо было, вот и пастушили. Плохо жили, трудно.
В 1943 году, когда мне месяца не доставало до 17 лет, призвали в Красную армию. Росту во мне было, как говорят, метр с кепкой. Кепка равнялась сорока трем сантиметрам. Видимо, поэтому попал я в снайперской школе в батальон выздоравливающих. Не удивляйтесь, и такие подразделения были. Командир батальона относился ко мне по-отцовски, видно, «показался» я ему. Меня, самого недоростка, он назначил командиром снайперского отделения. В школе было 90 человек. Готовили нас снайперскими парами. Часто поднимали ночью по тревоге. Марш-броском в 20 километров добирались до полигона, где мы должны были выбрать и обустроить несколько точек, распознать и поразить 10-12 учебных целей, возникающих в самых неожиданных местах на различных дистанциях. После снайперской школы продолжил обучение в центральной школе инструкторов снайперского дела в Вишняках, что под Москвой.
В 1944 году нас, выпускников с родными пристрелянными винтовками, отправили на фронт. На своей территории воевать не пришлось. Реальная война началась для меня с форсирования Вислы, с наступления, которое застопорилось на Одере. Народ в подразделениях поредел, и поэтому происходило переформирование.
Немцы ожесточенно сопротивлялись, до Берлина было, как говорят, рукой подать - около шестидесяти километров. Противник 7-8 раз предпринимал мощные контратаки, хотел свалить нас в Одер. Не получилось у него, но и нам тогда сильно досталось, много наших полегло. Именно в это время мне впервые по-настоящему разрешили применить свою снайперскую выучку, разрешили самостоятельно выбирать место и начать охотиться. Тогда мне удалось поразить 17 целей.
У каждого снайпера есть специальная книжка, в которую заносятся результаты его трудов. Причем это делается непроизвольно. Это осуществляет командир орудийного или пулеметного расчета, к которому тебя прикомандировали. Впрочем, не стоит говорить о цифрах. Скажу лишь то, что за эту работу меня наградили орденом Отечественной войны II степени и орденом Славы III степени.
Однажды нам в войска приехал маршал Жуков. Даже за руку с бойцами здоровался. Предстояло наступление на столицу Германии. Нашему вновь сформированному батальону была поставлена задача совершить разведку боем. Из этого рейда по тылам врага вернулись только семь бойцов из двухсот восьмидесяти, шагнувших за временную линию фронта. Лотерея: я оказался в числе этой семерки.
Многим кажется, что если ты попал на фронт в конце войны, шансов выжить гораздо больше. Но любой бой, любая атака, даже передышка между стычками могут стать для любого бойца последними независимо от времени попадания на военные действия. Просто каждый думает, надеется, что ему повезет. А если говорить о статистике, то шансов выжить всегда гораздо больше в мирное время. После этой операции нас вывели на отдых, а, по сути, на новое формирование. Показали, правда, новые танки, другую новую технику. Радовать надо было солдат, поднимать у них боевой дух.
Предстоял штурм Берлина. Мне до него добраться не удалось. Получил ранение. Лечили в госпитале города Лодзь в Польше. Подлечившись, вернулся в Германию. Служил в Группе оккупационных войск в Германии в совокупности шесть с половиною лет. Был небольшой разрыв на время службы в Борисоглебске Воронежской области, в городе Москве в парадной дивизии. Кстати говоря, участвовал в шести парадах. К парадам готовились по три месяца. Постоянная шагистика способствовала тому, что у многих возникали болезни ног. Слава богу, меня это обошло стороной. Из Москвы меня направили по моей просьбе в Рязанское пехотное училище, где мне присвоили звание лейтенанта. После училища вновь направили в Германию, как уже знающего на практике эту страну. Служил в Дрездене. Время было уже более или менее спокойное.
Разрешили привезти семью. Вот с тех пор я уже и зажил настоящей семейной жизнью. Еще была непродолжительная служба в Белоруссии, откуда я демобилизовался. В Закамск я прибыл по собственному желанию. Работал начальником складского хозяйства в 24 цехе на Кировском заводе. После трудился в техникуме заместителем директора по военно-патриотической работе, военруком в школе № 69. Затем - заслуженная пенсия. Так сложилась мирная трудовая жизнь.
Семья моя очень дружная. Жена моя Анна Федоровна - замечательный человек, душа моя - умерла год назад. Более пятидесяти лет мы с ней вместе. Вот нет её, и вроде болеть больше начал, за прошедший год три раза в больницу ложился. Конечно, время лечит, сейчас немного полегче стало. Живу вроде уважительно еще и потому, что дети у нас с Анной Федоровной хорошие. Не забывают, в гости забегают. Ну и по телефону каждый день перезваниваемся. Двое детей у нас и три внука и внучка...
А на подоконнике под ярким весенним солнышком веселая поросль рассады. Оказалось, для дочки. У нее дома подоконники не такие солнечные, да и не такие широкие. Весна. Суббота. Впереди праздничный май...
Воспоминания Николая Степановича Глухова опубликованы в сборнике "Судьбы военные страницы... По страницам воспоминаний педагогов-ветеранов" (Пермь, 2010).