Здравствуйте, уважаемые читатели!
Представляю оставшуюся часть сказки "Лисенок и звезды".
Части 1 и 2 можно найти здесь.
Лисенок и звезды.
3.
Рано или поздно все вырастают. Вырос и Лисенок, и превратился в Молодого Лиса.
Он лежал на траве и смотрел на небо, затянутое сероватыми облаками. Через них еще пробивался свет, но не имел ту мощь, какую имеет чистое звездное сияние. То самое, что сопровождало Лиса все детство, что спускалось ему на ладони.
Лис вспомнил об этом и горько усмехнулся. Да, действительно нелогично получалось. Законы физики просто не могли позволить свету так себя вести. А значит, Лису все это просто показалось. Наверное, он играл и настолько увлекался, что начинал действительно верить в свою игру.
А может, у него было какое-то психическое расстройство...Лис улыбнулся самодовольной улыбкой. Коли у него и впрямь были проблемы с психикой — это забавно. Имелось в таком явлении, как психическое заболевание, некое мрачное обаяние, которое манило Молодого Лиса. О, будь у него в окружении сумасшедшие — он бы с огромным удовольствием с ними поговорил по душам! А может, взять кого-нибудь нормального и превратить в собственного психа? Любопытный был бы эксперимент, не находите? Неужто нет! — а Лис вот находил. Впрочем, реализовывать эту задумку ему не хотелось. В воображении это выглядело весело — но на практике совесть не позволяла Лису проводить такого рода эксперименты. Разве что маленькие...Те, которые и словом-то таким громким не назовешь.
Размышления Лиса были прерваны появившимся из-под земли Кротом, по появлении своем тут же зажмурившимся: даже тусклый свет выносить не мог этот полуслепыш.
—Отчего ты зажмурился? — спросил Лис.
—Свет больно ударил в глаза, — ответил Крот.
—Он же совсем неяркий.
—Мне — яркий. И противный. Свет вообще — противная штука.
—Не сказал бы. Свет как свет. Просто есть. Просто фотоны.
—Весьма мерзкие фотоны. Отвратительные совсем.
—Если ты так ненавидишь свет — стало быть, любишь тьму?
—Нет, не люблю… Во тьме как-то...мерзко. Грустно, скучно, порой даже страшно…
—А что ты вообще тогда любишь?
—Ничего… В жизни все как-то...противно. Ничего хорошего нет. Жизнь — воплощение боли.
—Не согласен. Как так: жизнь — воплощение боли?
—А ты подумай логически. Ты когда-нибудь радовался?
—Да, само собой.
—Когда это?
—В детстве — точно.
—Ну, детство — это плохой пример. Ты ведь и не помнишь, как следует, что там было.
—Ну, не помню...
—Тогда как можешь утверждать? Нет, бери тот промежуток времени, который ты помнишь хорошо.
—Тогда...не знаю… Я помню не так и много, но в том, что я помню, действительно не было радости. Интерес — да; мимолетный выброс эндорфинов — возможно. Но во всем этом был какой-то серый окрас…
—Именно. В жизни все — серое и унылое. Просто смирись с этим и жди смерти. Как я.
—А почему ты не убьешь себя, раз жизнь причиняет тебе боль?
—Мне лень…Лень мне…
С этими словами Крот убрался обратно под землю.
4.
Разговор с Кротом оказал на Молодого Лиса влияние необычайное. Оно было сильно настолько, что спустя некоторое время Молодой Лис окончательно перестал видеть в своей жизни что-нибудь даже не только светлое, но и имеющее нейтральную окраску. Лишь мрак и тьма со всех сторон сопровождали его теперь.
Была ночь. Небо было затянуто черными тучами. Лис сидел и смотрел на них. Он думал. Думал о том, почему бы не покончить с собой, раз жизнь так отвратительна и причиняет столь сильную боль. Это было даже логично. Но делать этого Лис почему-то не хотел. Что-то мешало ему. Наверное, то самое, что Крот в давнишнем с ним разговоре назвал ленью.
Но само по себе слово “лень” уж точно ничего не проясняло. И Лис задумался. Задумался о том, что конкретно держит его здесь.
Страх смерти? Но чего ее бояться? Разве может она быть отвратительнее, чем была сейчас жизнь у Лиса?
Боязнь, что жители поляны будут тосковать по нему? Но чего им тосковать? Ведь что принес он им, кроме мрака, который так из него и сочился?
Но что же тогда? Неужели же, есть в жизни что-то хорошее? Но что? Откуда возьмется свет? И существовал ли вообще когда-либо?
Но ведь знал же Лис о нем откуда-то. Не понаслышке. Он видел свет. Он чувствовал свет. И в голове его стали возникать слабые воспоминания. Слабые, но они все же были хорошими, даже очень. А Лис давно уже не видел ничего хорошего. И он наслаждался ими. И даже стал усиливать их: так соскучился он по свету. Ему было тяжело: голоса в голове его шептали: “Что было, то прошло, и такого уже не будет. Да и с чего ты взял, что это вообще было? Твое больное воображение просто разыгралось. Света нет. Это логично”. Но Лис не хотел этому верить. Впервые за долгое время он чувствовал себя хоть немного живым. И он вытаскивал, вытаскивал из себя воспоминания о свете, пытался не слушать голосов.
А воспоминания становились все четче, все яснее. И вспомнил даже Лис о том, как, будучи еще Лисенком, он ловил звездный свет и раскидывал его по всей поляне. Он хотел улыбнуться, но что-то все же мешало ему, а голоса стали еще громче: “Ты не мог подкидывать свет. Это нелогично. Ненаучно. Бред!” Но Лис не хотел переубеждаться. Он не желал объяснений или опровержений, плевать хотел на науку: единственное, чего он жаждал, так это не потерять тот свет, который извлекал он из себя.
И наконец Лис улыбнулся. Наконец почувствовал радость. И засмеялся. Не тем ироническим и даже злорадным смехом, который стал присущ ему в последние годы, а светлым и мелодичным. И понял он, что есть в его жизни хорошее, и даже много хорошего, и что вообще жизнь его просто великолепна. И не нужно ему доказывать это, и обратное доказывать не нужно. Зачем спорить с существованием того, что и так существует? Будешь спорить — засомневаешься — перестанешь видеть.
А переставать видеть Лис теперь не хотел. Он хотел радоваться и радовался.
И будто бы в ответ на его счастье разверзлись тучи, и снова небо стало чистым, и вновь озарило поляну звездное сияние. И протянул Лис ладони к небу, и спустился на них свет. И подкинул Лис этот свет, и наполнилась им вся поляна. Все стало хорошо.
За одним исключением: той же ночью Крот преодолел, очевидно, свою лень и отравил себя каким-то быстродействующим ядом. Это известие огорчило всех обитателей поляны, но не слишком сильно: никто не симпатизировал Кроту, ведь никому этот слепыш не принес ничего хорошего — лишь дурные вести да мрачные мысли. Один только Лис, успев уже почувствовать на себе, что такое не видеть света, действительно понимал, почему был Крот таким мрачным и отчего решился на такой поступок, и очень жалел его.
