Неожиданно мне позвонили и предложили работу. Сейчас идет уборка зерновых и самые востребованные рабочие именно здесь, на току. Ток - это большая асфальтированная площадка под крышей без стен. Сюда привозят зерно с полей. Его надо отсортировать. Для этого существует специальная машина, ее так и называют - Сортировка. Работа с 8 до 20, двенадцатичасовой рабочий день без выходных, пока не закончится жатва - это около 20-ти дней.
Так как я до этого сказал себе, что соглашусь на любую работу, которую мне первую предложат, я сказал - да. Хотя было страшновато - особенно 12-часовой рабочий день - а я давно физически не трудился. Просто простоять на ногах целый день казалось мне очень трудной задачей. Но действительность оказалась еще хуже.
В первый день работы я понял, почему на току не делают стен. И узнал самую главную опасность этой работы - ПЫЛЬ!!! Сортировка - это высокий, самодвижущийся шкаф на трех колесах с четырьмя электродвигателями. Он страшно дребезжит, воет и распространяет вокруг себя пыль всех возможных фракций, от микропыли, до хлопьев, которые заметают тебя, как снег в февральскую вьюгу. Если бы на току были стены, то мы бы все просто погибли, а так продувал ветерок и все же можно было дышать.
Сначала я боялся за свои легкие: не за тем же я бросил курить, чтобы вместо дыма наполнять легкие пылью. Но проснувшись на следующее утро после первого рабочего дня, я понял, что наиболее уязвимый орган здесь не легкие, а глаза. Я никак не мог их отмыть. Я не мог ничего увидеть в смартфоне, я моргал, как бешеный. В конце концов я скатился до того, что стал капать себе в глаза мамины глазные капли. Не уверен, что они мне сильно помогли, но психологически поддержали.
Обслуживают нашу Сортировку три человека: Надежда Алексеевна, Толя и я. Всем за пятьдесят. Надя стоит за пультом управления, она тут старожил и начальница. Толя сторож здесь же, взялся еще и за эту работу. Они стоят слева от Сортировки, а мой фронт работ справа. Наши орудия труда - совок и метла. Дело в том, что крылья Сортировки не могут собрать полностью все зерно на своем пути, поэтому мы подкидываем в транспортеры зерно, оставшееся по краям, а также то, что осталось за крыльями, потому что она не чисто подбирает. То что остается после совка, заметаем метелками. Иногда можно пару минут ничего не делать, если Сортировка едет прямо. Но она никогда не едет прямо. Все время ее куда-то свозит - то вправо, то влево. А рулить ей очень не просто. Заднее, как бы рулевое колесо ни фига не рулит. Реально, чтобы повернуть Сортировку, нужно отключить передачу на одно из колес - тогда она поворачивает. Но это не просто.
Ток принадлежит учебному хозяйству при сельскохозяйственном колледже нашего райцентра. Выглядит он несколько полуразрушенным. Видно, что лучшие его годы далеко позади.
Когда ветерок дует от Толи, я за 5 метров, нас разделяющих, чувствую сладковатый запах, видимо, он берет какую-то ароматизированную самогонку. Он крупный, интеллигентного вида, с косичкой, очень молчаливый, не смотря на количество выпитого, - профессиональная привычка сторожа.
Надежда - простая ответственная женщина. «Он ведь год не пил, сейчас что-то взялся», - уважительно и даже нежно говорит она мне о Толе. Вообще, она с уважением относится к пьющим мужчинам, мне это очень понравилось.
На третье утро я проснулся и бездумно поехал на работу. Меня больше ничего не пугало, мне просто некогда было думать. Приехал домой, поел, отрубился, проснулся, позавтракал - снова на работу. Никаких фантазий, никаких мыслей, просто надо. Организм акклиматизировался, мышцы наросли в нужных местах, мне стало довольно легко работать. Но пыль все-таки доставала. Я работал, как в красной зоне ковида. В маске, перчатках, очки тоже нужны были, но они давили мне на глаза и потели. В конце концов я просто работал без очков, но в маске. Все-таки и глаза приспособились, я промывал их теплой водой и капал глазные капли.
Платят нам по 1 тысячи в день. Для нашего городка это даже и не плохо.
Ячмень в этом году не очень, зерно мелкое, и урожай средненький.
Пока хватит, потом может еще что-нибудь напишу, а сейчас пора спать, завтра снова в бой.
