Иногда мне так хочется поговорить с вами на языке сказок! Если Вам понравится - пожалуйста, напишите об этом. Будем говорить на сказочном языке чаще ✨
И помните, пожалуйста, что эта сказка - авторская. Любое копирование и коммерческое использование запрещено.
ОБРОСИМ. ЧАСТЬ 1
- Эй, Прошка, скорее!.. Поторапливайся, лошадиная твоя душонка! Быстрее гони!.. Что жалеешь - небось, не к себе едешь?
- Что вы, барин! Как можно?!- еле двигая губами, говорил запыхавшийся Прошка, исполняющий роль кучера.
- Знаем мы вас!- барин недовольно поджал губы и стал думать, за что же ещё придраться к Прошке.
А пока Ксавелий Маркланович Булатов (а именно так нарекли сидевшего в бричке барина при рождении) пререкался с кучером, я могу рассказать вам его предысторию.
Ксавелий Маркланович так спешил в N-скую губернию, где скончался его дальний родственник. Не любя похоронной волокиты, он специально дожидался, пока многочисленные родственницы, мамки-няньки сами похоронят Андреяна Севастьяновича. Самого покойного (то бишь Андреяна Севастьяновича) Ксавелий Маркланович и в глаза никогда не видал, зато слышал, что у того несчётное количество крепостных; на них то и положил глаз наш барин, поэтому- то он так и гнал Прошку, ругаясь не все лады.
- Да что ж ты так тянешь-то, вша лошадиная мелкая!.. Хлестай сильней ту, что в середине! Не жалей, а то я сам сейчас так тебя исхлестаю - век будешь помнить своего барина, тля надоедная!..
« Ч*рт безрогий! Я сам тебя сейчас отхлестаю, вот только заедем подальше»,- думал злой Прошка.
« А вдруг он оставил мне 100 душ?.. А что, если 200?.. А если не 200, а 300? Ах, каким замечательным барином я тогда стану!» - в таких сладких мечтах ехал Ксавелий Маркланович, пока оглушительный крик Прошки не нарушил его думы.
- Барин, барин! Приехали! Атласное, Атласное! Смотрите: вон гора, вон дуб! Всё, как говорили. Ай, я молодец, ведь не думал, что сам дое… ,- тут Прошка резко прикусил язык, поняв, что сболтнул лишнего и с опаской покосился на окошко брички.
- Что ты там кричишь, п*с?- Ксавелий Маркланович был недоволен, что его препреятнейшие думы были столь пренепреятнейше прерваны.
- Говорю: « Приехали, барин! Атласное!»
-Какое ещё Атласное?
- Ну это… В какое ехали.
Надо сказать, что имение Андреяна Севастьяновича называлось Great Place, но русский мужик, не зная иностранных слов и не понимая их значения, переименовал Великое Место в Гритласово, а потом и в Атласное.
- Great Place, что ли?
- Ага, оно самое!
- Ну, слава Богу, приехали наконец!- обрадовался Ксавелий Маркланович. – А дом- то где барский?
- А мы спросим…
- Не мы, а ты, дурья башка… пучеглазая,- отругал кучера барин.
- Эй, мужичок! Где тут дом барский?- остановил Прошка шедшего мимо них мужика.
- А… а как, это… прямо, а потом этот… заворот в ту руку, какой крестишься… будить,- кое - как отвечал заробевший, но самый грамотный на деревне мужик.
* * *
- Ой, батюшка ты наш родимый! Одна ты у нас опора осталась, грешных,- нараспев заголосили родственницы, как только Булатов въехал во двор. Каждая хотела сделать что - то нужное и полезное для Ксавелия Марклановича, и неспроста.
Дело в том, что завещание было вскрыто за несколько часов до приезда Булатова, и оказалось, что всем родственницам всего и досталось: одной - часы старинные да ложки серебряные, другой - табакерка расписная, третьей - скудная библиотека, хотя она и читала – то с трудом, четвёртой - ещё что-то. А вот души-то, поместье переходили к единственному наследнику мужского пола (то бишь Ксавелию Марклановичу).
Как распоряжаться всем богатством - было запечатано в отдельном конверте, который хранился у его Обросима, что ухаживал за барином последние годы. И конверт этот следовало передать Булатову лично в руки. И каждая так лебезила перед ним в надежде, что тот, увидя её старания, подарит десяток - другой крестьянских душонок, оставленных в наследство.
- Здравствуй, свет наш ясный, голубь сизокрылый! Ждали- ждали мы тебя, да и сам покойничек, царствие ему небесное, ждал - да так и не дождался!.. Ты, чай, устал с дороги, яхонтовый наш?- заглядывали в лицо родственницы.
- И САМ ждал? (пусть земля ему будет пухом ) Ох, я растяпа, ох, я грешник!- делая вид, что сокрушается, говорил Ксавелий Маркланович.- Это всё Прошка виноват… ,- Булатов подумал, какое ругательство можно употребить в данном случае, но ничего не придумал.- Небось, хотел повидать перед смертью, какой наказ дать?- осторожно выспрашивал барин.
- Хотел, батюшка, хотел, родненький! В наследство- то он (не ворохнись его кость!) оставил тебе всё имение своё да душ крестьянских. К завещанию приложил конверт отдельный, который читать можно только тебе, да Обросиму, что ходил за ним все эти годы. Ты долж`он молиться, что родился пола мужского, ведь в завещании сказано: « … ибо только моего полу и моей крови может понять меня…» А нам - то оставил… ,- причитала какая- то старуха о наболевшем за эти дни, но быстро осеклась и, согнувшись, ушла подальше в толпу.
* * *
- Барин, звали?- робко выглядывая из-за двери, говорил сухонький, полуседой мужичок.
- Звал, звал. Проходи, Обросим! - ласково отозвался Ксавелий Маркланович.- Так это ты ходил за Андреяном Севастьяновичем?
- Я, батюшка, я.
- Не обижал он тебя?
- Ой, отец р`одный, всё бывало.
- Небось, тебе говорил, к`ак, чт`о делать, что мне передать?
- Говорил, кормилец, говорил. И конверт специальный оставил для тебя.
- А где он? - как можно непринуждённее спросил Булатов.
- У меня, батюшка, у меня,- говорил Обросим, доставая из - за пазухи конверт, тщательно завёрнутый в чистую, плотную тряпку...