Владимир Михайлович Ефремов
Это было в 1983 или 1984 году.
Мы эскадрильей перегоняем самолёты из Новосибирска в Дебрецен.
На заводе служба безопасности решила проверить, нет ли утечки информации.
Они попросили ведущего нашей группы после взлёта и перехода на другой канал выдать ложную информацию о «зависании оборотов двигателя».
Полёт продолжать по плану, но на стартовом канале продолжая игру, произвести «посадку».
Не знаю, помогло ли это службе безопасности, но произошло следующее.
Об этой тайной операции по дезинформации, организованной спецслужбой, был оповещён «узкий круг ограниченных людей».
В результате одновременно на посадочном, практически на одном месте, оказались два экипажа (наш ведущий по игре и экипаж заводских испытателей).
Испытателей было трудно напугать. Они просто усилили осмотрительность и при посадке освободили большую часть полосы (заводская полоса это позволяла).
А вот ведомый нашего командира, майор Зотов, готовясь занять полосу для взлёта, эту информацию прослушал.
Сперва он подумал, что ему дадут команду заруливать. Но ему разрешили подрулить к полосе.
Тут надо сказать, что пока самолёт приводят в чувство заводские лётчики, его не красят в серебристый цвет. Он так и летал с жёлтой грунтовкой. Соответственно, увидев посадку на этом самолёте якобы ведущего, первое, что он сказал, было: «Ни хрена себе его ободрало!»
После взлёта, весь в раздумьях, он опять по радиообмену не понял, что ведущий выполняет нормальный полёт впереди. И каково же было выражение его лица, когда на промежуточном аэродроме Нижний Тагил его встретил Терентьев. «И на какой ты скорости летел?» – это всё, что он мог сказать.
