Когда-то поэт Николай Гумилев узнал про трехметровых людей, живших на нашей планете. Много потрясающих догадок было связано с этим у швейцарца, писателя Эриха фон Дэникена. Но ближе к разгадкам - писатель Сергей Алексеев с его "Сокровищами Валькирии". Кстати, в этом произведении много реальных действующих лиц, в том числе и мой муж Петр Григорьевич Солдатов.
Но я сейчас - о другом. Всё есть везде. Любые образования. Кто-то видит людей огромных, кто-то - карликов, но не знает микроскопических существ, тоже прилетевших Оттуда.
Но есть сущности, вовсе невидимые глазом. Я уже писала о фантомах, помогающих землянам справляться с трудностями. Статья моя называлась "Фантомы живут рядом с нами. Любовь сильнее, чем космос?" Их много, этих невидимых... людей? И они взаимодействуют между собой.
И вот недавно я узнала новую историю. Опишу ее как услышала, но чтобы вы дочитали до конца, скажу главное. Этот фантом сразу объяснил, зачем прибыл на Землю. Исправить минусы на плюсы. Это его слова. Как? Совершить поступки. Растворить свои благие мысли среди землян, чтобы направить их мозг и души на любовь, понимание, доброту.
Итак, рассказ.
Зина ушла из детского дома. Здесь никто никого не останавливал - сказалась чехарда с преобразованием этих учреждений. Она бродила по городу, присматривалась, где можно с толком приложить свои силы. В магазине ей удалось украсть мороженое и сейчас она его ела. И одновременно переходила через дорогу. И вдруг мороженое полетело куда-то вверх, а она – вниз. Боль была такой резкой, сильной и неожиданной, что она даже не застонала. Только почувствовала, что ее подхватили чьи-то сильные руки и положили на что-то твердое. Это оказалась скамейка, стоявшая на тротуаре. И услышала громкий крик: «Скорую! Скорую!»
Очнулась Зина в больнице. Рядом с ней сидела очень красивая женщина средних лет. Заметив, что девушка очнулась, она зашептала:
- Простите меня… Простите…
- За что? – спросила Зина и ощутила, как тяжело ей говорить – казалось, что язык сильно распух и ему просто не хватает места.
- Я виновата… Прости, доченька…
- Доченька?
Видимо, несмотря на боль, удивление так резко отразилось на лице девушки, что женщина спросила:
- Ну да. Доченька. Разве мама тебя так не называет?
- Нет. У меня нет мамы. У меня вообще никого нет. А что со мной?
- Тебя сбила машина. Моя машина. Но ты не переживай. Все вроде бы неплохо. Врачи говорят, что тебя здесь недолго продержат…
- Надо в детдом сообщить, где я. А то вдруг искать все же будут.
- Так ты... Господи! А родители твои где?
- Спились. Померли давно. Я их и не помню.
- Как тебя зовут?
- Зина. Григорьева.
- Ты приготовься. Сейчас милиция придет.
- Полиция. Это из-за происшествия?
- Да. Но я по-старому называю. Милиция. А меня зовут Тамара Дмитриевна.
Пришла врач – женщина. За ней осторожно, как-то крадучись – видимо, боясь потревожить больную, зашел полицейский.
- О, Тамара Дмитриевна! Не ожидал вас тут увидеть, - с удивлением сказал он. – И какими судьбами?
- Да вот… впервые в жизни… Виновата. Была за рулем.
- Но, как я понимаю, ничего страшного не случилось? – обратился он к врачу.
- Да. Несколько дней покоя. Хорошее питание. Уход. Но девочка, насколько я слышала, из детдома. Мы ее еще до конца не оформили.
- Сведения предоставим полностью. Ну, красавица, излагайте вашу печальную повесть.
Зина говорила. Полицейский записывал. Тамара Дмитриевна слушала. И думала. И решала. Дело в том, что она была совершенно одинока. Престижная работа. Высокая зарплата. По карьерной лестнице она поднималась словно на лифте, до семьи ли было! Все думала – вот еще немного… Вот еще… А потом оказалось поздно. Да, может, и не поздно, просто она стала так думать в свое оправдание. Теперь она как бы плыла в красивой лодке по волнам и все ею любовались, восторгались, говорили о ее таланте, красоте, высоком вкусе и беспредельной независимости. И лишь она одна знала, как обрыдла ей эта независимость. И вот теперь… В ее сердце что-то произошло. Оно словно сместилось и рвалось навстречу этой девушке, беспомощно откинувшейся на подушки. Зина… Без роду, без племени. Она то, что надо.
И тут произошло… явление. Полицейский бубнил и записывал, Зина что-то тихо вспоминала, а рядом с Тамарой Дмитриевной уселся странный человек с седыми, коротко стрижеными волосами и замечательно веселыми, молодыми глазами. От неожиданности она резко отодвинулась и чуть не упала со стула. Он ее бережно подхватил, вернул на место и тихо, шепотом сказал:
- Я – Кирилл. Не бойтесь. Вы очень, очень давно мне нравитесь. Наверное, я вас люблю. Но все не решался сказать об этом. И вот теперь… Случай помог. Вы – в растерянности и я решил вас утешить.
- Но… Я не очень понимаю… Мне неловко. Вот так, при всех… Я – человек другой формации… Для меня традиции – не пустой звук. Ухаживания. Признания.
- А я сразу через все это перескочил! Зачем время терять? Вы мне и так верите.
- Но…
- Да никаких но. Я это вижу. Знаю.
- Откуда? Да и вообще – как вас сюда пустили? В эту палату? Да еще во время беседы с… полицией.
- А я никого никогда не спрашиваю, где и с кем мне быть.
- Ага. Человек-невидимка.
- Простите, Тамара Дмитриевна. Но я не могу слушать вас одновременно, заметил полицейский. - Вот сейчас закончу с пострадавшей, и…
- Извините, я не думала, что вам мешаю.
- Нет, просто вы что-то говорите, и я не совсем улавливаю…
- Но я не с вами говорю.
- А с кем?
Тут Тамара Дмитриевна ощутила на себе и Зинин любопытный взгляд. А Кирилл между тем вовсю улыбался. И улыбка эта была такой светлой, широкой, вольной, такой праздничной, что сердце Тамары Дмитриевны, уже впустившей туда Зину, открылось и для него. Господи, да что же это происходит? Ведь еще утром, поехав на работу, она и не предполагала, что так вот круто изменится вся ее жизнь. А Кирилл крепко сжал ее руку и тихо произнес:
- Не говорите вслух. Меня слышите и видите только вы…
- Почему? – прошептала она, прикрыв ладонью рот.
- Потому что я другой. Фантом, видите ли. Ну, вы нас так называете. А вообще я совершенно нормальный мужчина из плоти и крови, как вы любите говорить. Мужчина, способный сделать счастье любимой женщины. Просто на вашей планете я невидим.
- Но я-то почему вас вижу и слышу?
- Потому что я вас… как бы это выразиться по-вашему… включил. Как свет вы включаете.
- А других?
- А других нет.
- Почему?
- Выйдем в коридор. Я за вас боюсь. Еще не хватало, чтобы плохо о вас подумали. Дескать, в результате происшествия повредила голову… С вашей профессией этого допускать нельзя.
Тамара Дмитриевна встала и, сказав, что ей необходимо выйти на минуточку, отправилась в коридор. Рядом стоял столик с дежурной медсестрой, а потому Кирилл повел ее в холл, где как раз никого не было.
- Извините, я все искал повод для того, чтобы вам объявиться. Нужен был какой-то толчок. И вот сегодня это случилось. Вы потеряли управление. Но я не дал девочке погибнуть. Она, в общем-то, почти здорова и будет, насколько я понял, вашей дочерью…
- Мысли мои прочли… Странно то, что я ничему не удивляюсь. Ни вашему появлению, ни тому, что знаете, о чем я думаю. В общем-то, я предполагала, что мы не одни во Вселенной. И будто чего-то ждала. И вот оно произошло. Но как это будет в реальности, я совершенно не представляю. Вы что, хотите жить у меня? Извините, если я в ваших глазах слишком самоуверенна.
- Да. Я хочу жить у вас. И надеюсь, что мы будем счастливы.
- Вот так, втроем? Я имею в виду Зину. Вы догадались. Я, правда, еще не совсем уверена…
- Втроем? М-м-м… Нет, нет, вы, пожалуйста, не стыдитесь своего вопроса. Просто вы через несколько минут узнаете причину моей, скажем так, заминки. Но скажу сразу, с полной уверенностью и ответственностью - мы будем счастливы. Я ведь уже говорил, что давно за вами наблюдаю. И у меня есть сердце.
- Человеческое?
- Скажем так – более совершенное.
- И вы ради меня оказались на Земле? Как бы… влюбились, что ли?
- Мне трудно объяснить вашими терминами… Мы с вами образуем единое целое.
- А если … не образуем?
- Нет, вы не поняли. Мы уже образуем единое целое. Вы и я. Мы неразделимы. И это больше, чем любовь. Любовь – чувство. Высокое, красивое, всеобъемлющее. А мы с вами – ячейка… космоса. И на нас возложена определенная миссия.
- Какая миссия?
- Делать добро и…
Разговор прервал полицейский, вышедший в холл.
- Это я вынудил вас уйти, Тамара Дмитриевна? Извините. Все. Можете возвращаться к нашей потерпевшей.
Тамара Дмитриевна пошла в палату. Кирилл, разумеется, шел рядом. Зина лежала с закрытыми глазами, руки – на одеяле. Тамара Дмитриевна погладила их, отметив, какие длинные у нее пальцы. Такие бывают у пианистов. И если у девочки есть слух, то можно будет нанять ей преподавателя…
- Спасибо вам, - вдруг прошептала Зина.
- Да за что?
- Вы назвали меня доченькой…
- Девочка, расскажи-ка мне о себе.
- Не хочу вам врать.
- А ты правду скажи.
- Не могу. Это как снова все пережить. Ад. Люди боятся ада, а я в нем побывала. В детстве. И не только в детстве…
- И все же расскажи. Я слушаю.
- Больно…
- Позвать доктора?
- Зачем? Мне по жизни больно.
- Милая девочка… Я почему-то… Когда тебя увидела… Сердце дрогнуло.
- Хм. Сердце. Значит, оно у вас есть.
- Да. Есть. Я это точно знаю. Потому и решилась… сделать тебе предложение. Пока мы одни. Выслушай меня и ничему не удивляйся.
- А Кирилл? Он ведь тоже услышит.
- А я выйду в коридор. Мешать не буду.
- Кирилл. Так ты что, его видишь?
- А почему я не могу его видеть? Не так уж сильно меня и тряхануло, как выяснилось.
- Ладно. Сегодня на меня тоже так много обрушилось, что я без всяких психологических подходов сразу спрошу – в дочки ко мне пойдешь?
Зина молчала. И улыбалась.
- Я – судья. Работаю в суде. Материально обеспечена. У меня хорошая квартира. Четырехкомнатная. Одна живу. Не знаю, зачем такую и купила.
- Теперь знаете. Как раз каждому по комнате.
- Ну да. Только нас трое получается. Ты, я вижу, согласна?
- Да. Только есть условие. Я одна к вам не пойду. У меня друг есть.
- Зина, я люблю животных, не сомневайся.
- Это мой любимый мальчик. Гена. Мы вместе в детдоме выросли. И я его не брошу. Мы скоро будем совершеннолетние и обязательно поженимся. Мы всегда вместе. Сегодня он просто приболел и я пошла гулять по городу одна.
- Приболел… А врача ему вызвали?
- Господи, какой врач! К нам и не поедет никто. Разве что «скорая». Но вы не ответили…
В палату довольно стремительно вошел Кирилл и сел рядом с Тамарой Дмитриевной.
- Сейчас будет обход, Зина. Проситесь, чтобы вас отпустили. У вас ничего серьезного. Все так хорошо складывается… И нас будет четверо. А, Тамара Дмитриевна? Большая дружная семья.
- И нам всем будет хорошо, - прошептала Тамара Дмитриевна.
- И вы никогда не вспомните, как выглядит одиночество. Гена – хороший парень, вы уж мне поверьте.
- Да. Пусть так и будет. Мудрецы говорят – если можешь изменить свою жизнь, надо обязательно это сделать.
Она почувствовала, что преображается. Становится другой. Готовится к полету. В неизвестность? Ну и пусть. Хоть в невесомость. Она улыбнулась – с Кириллом как раз это-то наиболее вероятно.
И тут Тамара Дмитриевна уловила какие-то странные и очень сильные лучи света, идущие от Зины. Эти лучи словно связывали, скрепляли их отношения. Ей стало необыкновенно хорошо, она протянула к девушке руки и та, взявшись за них, приподнялась и села на постели.
- Ты, Тамара, не волнуйся так уж сильно. Береги себя. Гена сюда мчится. Сейчас увидитесь, - просто сказал Кирилл.
Тамара Дмитриевна отметила, что он назвал ее на ты и – без отчества.
- И как он про меня узнал? – спросила Зина.
- А я-то на что!
- Но у него мобильник украли.
- Ах, девочка, на планете существует масса других видов связи. А Геннадий уже в коридоре. Его завернули – не надел бахилы. Но – сейчас, сейчас…
И дверь распахнулась. Юноша влетел в палату и бросился к Зине. Тамара Дмитриевна и Кирилл деликатно отвернулись, а потом и вовсе вышли в коридор.
- Мне, возможно, показалось, но этот Гена так похож на Ньютона. У моего коллеги в кабинете висит его портрет.
- Да. Интересный юноша. Берите, не пожалеете.
- Именно к этому я и расположена, - твердо сказала Тамара Дмитриевна.
К ней подошел Геннадий.
- Я хочу с вами познакомиться. И принять ваше предложение.
- Вот так, сразу?
- Да. Вы ведь тоже все решили в считанные минуты.
- Конечно. Но мне помог в этом… Кирилл. Который явился к нам из других пределов. Как сказочный принц.
Показалась врач, которая, еще не дойдя до них, громко, по слогам произнесла на весь коридор:
- От-пус-ка-ем!
И все четверо они с легким сердцем отправились к Тамаре Дмитриевне. А там Кирилл взял слово. Он говорил, а они понимали, что все произошедшее с ними сегодня – это лишь пролог к большому произведению жизни. А оно возможно вместе с мощным потоком энергии доброты, которая призвана объять весь мир. Чтобы он не рухнул как карточный домик.
А от них уже пошла цепочка… вселенского примирения, понимания, единения. Этакое кружево... Что плетется без остановки. Либо - паутина? Да, паутина прочнее.
