Всероссийское Общество содействия охране природы
Информационные материалы комиссии
по изучению вопроса о “снежном человеке”
Выпуск 4
Под редакцией Б.Ф.Поршнева и А.А.Шмакова
Москва – 1959 г.
№122 Сообщения и материалы проф.В.А.Хахлова.
(Исследования 1907-I9I7 гг.)
Материал предоставлен сайтом Аламас.ру
“Дикий человек”, по мнению казахов, как отмечалось, потому и человек, что имеет две руки и две ноги. И невольно возникает естественный вопрос, такие ли у него руки, как у человека, или они имеют свои особенности? Если бы в то время казахи-кочевники были знакомы с морфологией и анатомией, получить ответ на этот вопрос было бы легко. К сожалению, в этом отношении дело оказалось очень сложным, и скорее можно было догадываться по намекам и отдельным выражениям, чем получить правильное описание.
Прежде всего, обоими очевидцами отмечались длинные руки (до колен и ниже). Но это впечатление можно объяснять по-разному. Или руки действительно длинные в силу своей непропорциональности по отношению к туловищу или ногам, или они кажутся длинными в силу своего строения и положения тела. Мы не будем сейчас входить в подробности, но это следует иметь в виду. Напомню только, что при узкой ладони руки кажутся длиннее, при длинных и тонких пальцах создается то же впечатление. Вот почему приходится проявлять некоторую осторожность к утверждению относительно длины рук, когда они исходит от людей, утверждающих это по первому впечатлению.
Нельзя не привести в связи с этим один рассказ, где, по-видимому, очень образно схвачена эта черта — длинные руки "дикого человека". Этот рассказ я слышал из вторых рук. Дело было в южной Джунгарии. Один охотник с вечера (уже в сумерках) ушел подальше от аула к ледникам. Он укрылся в скалах на очень крутом склоне, усыпанном обломками и большими валунами. Этот опытный охотник знал, что архары и другие звери днем, когда почти до самых снегов пасутся стада, забираются повыше, в недоступные места. Ночью, когда стада собираются возле стоянок, звери спускаются на пастбища и почти доходят до аулов. Но каждое утро на рассвете опять заправляются на ледники и медленно поднимаются все выше и выше. Он рассчитывал на рассвете подкараулить в засаде возвращающихся архаров и добыть одного из них, когда зверь, не подозревающий опасности, подойдет совсем близко.
Утром, когда начало светать и можно было различить некоторые детали, охотник заметил под скалами шагов за сто от себя, среди валунов и обломков, какого-то темного зверя, медленно поднимавшегося по очень крутому склону. Стрелять было нельзя, так как было далеко и недостаточно светло. Заинтересовавшись этим зверем и желая обратить его внимание, охотник осторожно оттолкнул ногой небольшой камень, который, скатившись немного, нарушил тишину. Тотчас же зверь выскочил на камень. Это было человекообразное существо, вставшее на ноги и застывшее в неподвижной позе. Оно напрягало все внимание, повернувшись к охотнику, всматриваясь в то место, откуда донесся шум. Лишь только охотник пошевелился, зверь тотчас же быстро подбежал к ближайшим к нему скалам, быстро-быстро стал карабкаться на них и мгновенно исчез. По выражению рассказчика, зверь поднимался "как наук по паутине".
Это образное выражение и сравнение с пауком было, очевидно, не случайным. Ведь не было сказано: “как кошка” или "как козел". Если кто видел, как звери бегут вверх по крутому склону, тот знает, что при этом прежде всего бросаются в глаза их задние ноги, и на задних ногах невольно останавливается внимание. Они - главное в беге зверя. А при лазании паука по паутине выделяются направленные вперед длинные конечности и только. Значит, когда этот “дикий человек” быстро подвигался вверх по крутым скалам, он выбрасывал вперед свои действительно длинные руки, хватаясь за всякие выступы. А ноги лишь помогали, в силу этого отступали на второй план и не так поэтому бросались в глаза.
После этого рассказа у меня в свое время осталось впечатление мохнатого человека-паука, который на длинных руках тянет свое тело по обрывистым скалам вверх. Так, как будто, выглядит “дикий человек”, когда лазает по крутым склонам и скалам. Он быстро ползет главным образом на своих длинных руках, подталкивая тело ногами.
Руки "дикого человека", как говорили очевидцы, сплошь покрыты волосами, за исключением мозолистых локтей и голых ладоней. На мои вопросы, как растут (куда направлены) волосы на плече и предплечье, никто не мог ответить. Но о кисти удалось кое-что разузнать. Прежде всего, говоря о руке, казахи-очевидцы имели в виду кисть руки. Они указывали на ее длину, которая, несомненно, связана с ее строением (очень узкая) и с длинными пальцами. Чтобы показать, как выглядит рука, рассказчики очень сильно сжимали с боков свою ладонь в месте отхождения пальцев, подгибая при этом большой палец к ладони. Тогда человеческая кисть выглядит узкой и длинной, отчасти напоминая обезьянью.
Надо думать, что в строении кисти "дикого человека" немного человеческих черт в силу ее своеобразия. Во-первых, ладонь его по своей форме не похожа на квадрат, как у человека, а напоминает удлиненный узкий прямоугольник. Во-вторых, как можно предполагать на основании расспросов, длина плотных костей почти равняется длине всех трех фаланг среднего пальца. В силу этих особенностей кисть кажется очень узкой и длинной. Кроме того, следует отметить и другие особенности руки "дикого человека".
Пальцы — длинные и тонкие. Самыми длинными будут третий и четвертый пальцы, которые одинаковой длины. Сейчас я не смогу точно сказать, чем характерны второй и пятый. Во всяком случае, мизинец длинный и равен или даже длиннее указательного. Может быть, такое впечатление создалось потому, что "дикий человек" всегда держал указательный палец слегка согнутым, как это делают и теперь некоторые люди, что и создавало впечатление его укороченности. Такое допущение вероятно, и эта черта может быть поставлена в связь с характером схватывания, о чем будет позднее сказано. Большой палец довольно длинный и, видимо, лежит почти в одной плоскости с ладонью. Во всяком случае, он не может быть поставлен так, как у человека. У человека в спокойном состоянии плоскость ладони и плоскость большого пальца находятся почти под прямым углом, и это дает возможность противопоставлять большой палец остальным и производить схватывающие движения, Этим-то рука человека и замечательна.
Когда очевидцы старались показать на своей руке положение большого пальца у "дикого человека", они прижимали его сбоку к основанию указательного. Но этого мало. Первый очевидец, который с табунщиком поймал "дикого человека" петлей из волосяного аркана, привязанной к длинной палке, очень живо и наглядно показывал, как пойманный защищался и старался освободиться. Очевидцу бросилось в глаза, что "дикий человек", схватывал аркан не так, как это сделал бы человек. Он сверху набрасывал на веревку все пять пальцев и прижимал ее к ладони. Было впечатление, что пленник накидывал на веревку широкий крюк, которым являлась вся рука. Затем, он не старался сбросить с шеи аркан через голову, а тянул петлю от себя и тем помог табунщику закрутить петлю на своей шее. Трудно подумать, что этот рассказ был выдуман очевидцем. Заслуживает внимания и свидетельство другого очевидца, видевшего "дикого человека" на привязи. Его манера схватывать напоминала щиплющие движения человека. Предмет или насекомое зверь прижимал большим пальцем к средней фаланге согнутого указательного пальца, а не схватывал концами их, как сделал бы это человек.
Все эти движения, безусловно, свидетельствуют о большом своеобразии в строении руки "дикого человека". Наконец, чтобы закончить о руке, следует сказать немного о ногтях. На мои вопросы, как выглядят ногти, похожи ли они на человеческие или напоминают когти, очевидцы, припомнив, отвечали, что они узкие, длинные и выпуклые. Почему-то им напрашивалось сравнение с собачьими когтями. По всей вероятности, это — когтевидные ногти, как назвала бы такое образование сравнительная анатомия. Разобраться в этом можно, лишь имея перед собой объект, хотя бы в виде пальца "дикого человека".
Принимая во внимание длину пальцев и строение всей кисти, как можно представить ее себе на основании рассказов очевидцев, становится понятным, почему это существо хорошо и проворно лазает по скалам. Ведь когда человек карабкается по ним, он хватается за выступы именно тремя последними пальцами, часто оставляя свободными большой и указательный. Кому приходилось лазить по скалам, тот хорошо это припомнит, так как после этого оказываются поврежденными три последний пальца.
На основании всех рассказов о руке "дикого человека" ее можно приблизительно изобразить так, как это показано на рис.2.
Ноги "дикого человека" заслуживали, пожалуй, наибольшего внимания. Ведь в зависимости от того, как они построены, решался вопрос о принадлежности этого существа к обезьянам или к человеку. Важно было установить, является ли его нога рукой антропоида, напоминающей человеческую ступню, или это — оформленная ступня человека, но имеющая много примитивных черт. Поэтому мною в свое время было уделено выяснению этого вопроса достаточное внимание. Следовало убедиться, правы ли казахи, считая "ксы-гыик" человеком, или в этом отношении остается еще многое неясным. Как говорили очевидцы, ноги "дикого человека" сплошь покрыты шерстью, за исключением мозолистых образований на коленках и голых подошвах. Оба этих участка, по их словам, напоминали подошву верблюда. Сколько я ни старался позднее направить их мысль на то, что ступня "ксы-гыик" есть очень сильно измененная рука, очевидцы с пренебрежением отбрасывали эту мысль. В этом отношении не помогли и наброски, которых ступня изображалась как очень измененная рука.
Прежде всего, как это уже отмечалось, очевидцы подчеркивали сходство ступни “дикого человека” с человеческой ногой, но отмечали ее несообразную ширину (в четверть и больше) при широко расставленных пальцах.
Для наглядности я просил их показать на руке, как выглядит ступня. Рассказчик, положив ладонь на землю, подгибал две концевые фаланги у четырех пальцев и раздвигал основные фаланги, насколько это было возможно. Большой палец прижимал сбоку, но конец его отводил в сторону. В этом случае расстояние между концом большого пальца и отведенным мизинцем приблизительно равнялось четверти (1 четверть = 17,8 см Тр.). На вопрос какова длина ступни, он прибавлял назад длину ладони. При этом отмечал, что пятка на подошве по своему виду очень похожа на начало человеческой ладони, то есть очень широкая. Эта особенность демонстрировалась отпечатком ладони на земле.
Этим не ограничивалось описание. Оба очевидца на своей голой ноге показывали, как выглядит нога "дикого человека". Они подчеркивали, что три средних пальца одинаковы и выдаются, образуя конец ступни. Мизинец немного короче и слегка отведен. Но большой палец заметно короче, массивнее остальных и отведен в сторону. В этом отношении в ступне "дикого человека" есть бросающиеся в глаза отличия от человеческой и некоторый намек на руку, хотя намек этот и очень отдаленный. Если прибавить к этому широко расставленные пальцы и значительно большую ширину всей ступни, чем у человека, то основные черты строения, пожалуй, будут исчерпаны.
На вопрос, как соприкасается ступня “дикого человека” с землей, очевидцы утверждали, что его след напоминает след человеческой ноги, одетой в ичиги. А это говорит о том, что нога “дикого человека” отличается плоскостопием и напоминает лапу, т.е. в этом отношении также имеется большое отличие от ступни человека.
Такое строение ноги дает возможность предполагать, что главную роль при передвижении “дикого человека” играют три средних пальца. Большой палец функционально еще не имеет того значения, что у человека, и поэтому, возможно, бег "ксы-гыик" и отличается той кажущейся неуклюжестью, которую отмечают многие.
Что касается строения самих пальцев, то нужно отметить некоторое расхождение в показаниях очевидцев. Один из них говорил, что большой палец не очень отличается по своей толщине. В этом отношении он не столь напоминает человеческий, как можно было предполагать. Этот палец толще остальных, не так расширен на конце, как обычно бывает у человека, а суживается в области ногтя и поэтому производит впечатление заостренного, что особенно усиливается узкими выступающими ногтями. Другой очевидец, напротив, не отрицая некоторой заостренности этого пальца, подчеркивал его сходство с человеческим, но у него складывалось впечатление, что большой палец все же недостаточно хорошо развит.
Ногти на ногах, как и на руке, выглядят узкими, длинными и очень выпуклыми, что и создает впечатление когтей, загнутых на конце.
Полученные расспросные данные позволяют представить ступню "дикого человека" так, как это изображено на рис. 3.
Как же выглядит "дикий человек", насколько он напоминает современного человека по своему общему облику? Этот вопрос занимал меня не меньше, чем выяснение всяких деталей. В нашем представлении человек настолько своеобразен по своей морфологии, что наряду с другими особенностями он легко отличается от всех остальных млекопитающих и не случайно выделяется в особую группу. Расспросы очевидцев позволили и в этом отношении кое-что выяснить.
Для нормального человеческого строения длина ног должна равняться длине остального тела, т.е. туловища, шеи и головы. Если эта пропорция нарушается, то мы говорим о длинноногости или коротконогости. Есть и более точные закономерности в строении, но в данном случае касаться этих деталей не будем.
Как уже говорилось выше, очевидцы отмечали короткие ноги у "ксы-гыик". Невольно возникал вопрос, не является о такое впечатление результатом того, что "дикий человек" всегда держит ноги согнутыми в коленях. Ведь стоит нормальному человеку несколько присесть, согнув ноги, как тотчас же бросается в глаза длина туловища, на что при обычном положении не обращается внимания. Равным образом руки в этом случае доходят до колен и невольно кажутся длинными. Вот почему при разговоре с очевидцами пришлось очень осторожно делать выводы и контролировать их утверждения, выясняя соотношение различных частей тела, что удавалось не всегда.
Прежде всего, необходимо было установить, как выглядит у "дикого человека" ось тела. Для человеческого организма ось тела в обычном понимании является прямая линия, проходящая от вершины головы через шею и туловище и оканчивающаяся между ступнями. Эта линия не только прямая, но и строго вертикальная. Наряду с двуногостью эта особенность является основной. Поэтому нормальное человеческое тело напоминает столб, стоящий прямо, по линии отвеса. Этого не наблюдается у других млекопитающих, у которых ось тела расположена иначе и всегда представляет изогнутую или изломанную линию. Оказывается, "ксы-гыик" в этом отношении значительно отличается и довольно своеобразен.
Как можно было выяснить у очевидцев, ось человеческого тела у "дикого человека" дает два значительных изгиба. Первый изгиб в основании шеи и второй при отхождении ног. Оба конечных отрезка оси направлены косо вперед, т.е. в этом отношении "ксы-гыик" не человек, он имеет пока еще не выпрямленную ось тела, напоминая некоторых млекопитающих, использующих только задние ноги для передвижения.
Толстая шея “дикого человека” наклонена вперед, в силу чего голова расположена не так, как у человека. Сильные затылочные мышцы удерживают голову, не давая ей склоняться вниз. Поэтому и создается впечатление, что голова у него втянута в плечи. Как можно было предполагать, по свидетельству очевидцев, положение головы по отношению к шее у "дикого человека" приблизительно такое же, как у человека, смотрящего вверх. Оба очевидца говорили, что когда "ксы-гыик" смотрит на кого-нибудь, то невольно создается впечатление, что он готов вот-вот броситься на него. В этом отношении они сравнивали его с борцом, который приготовился к состязанию.
В свое время, в связи с таким описанием положения шеи и головы я невольно спрашивал, похожа ли голова "ксы-гыик", на голову человека с ее лицом, или есть сходство с каким-либо зверем. Другими словами, интересно было выяснить, что представляет собой физиономия этого существа — лицо или морду. Подумав немного, оба очевидца говорили, что у “дикого человека” хотя и есть лицо, но оно больше похоже на морду. Да это и вполне понятно. При покатом лбе и выдающихся челюстях, конечно, будет создаваться впечатление морды, напоминающей лицо.
Такое положение шеи неизбежно приводит к тому, что и плечи окажутся сдвинутыми вперед и обнаружится сутулость, что не раз подчеркивал очевидец.
В отличие от человека, "дикий человек" не держит туловище вертикально. Оно всегда несколько наклонено вперед. Поэтому его руки не висят по швам, а свисают спереди, касаясь колен и немного согнутых ног, которые расставляются широко.
Руки этого существа, как можно было выяснить, действительно длинные. По словам очевидцев, они значительно длиннее туловища. Один из них, видевший "дикого человека" на привязи, утверждал, что при сидении "ксы-гыик" очень сгибал в локтях руки, положив ладони на землю. Насколько руки его длиннее туловища, выяснить не удалось. Но у меня не осталось никакого сомнения, что это существо выглядит действительно длинноруким. Коротконогость "дикого человека", отмечаемую всеми, видевшими его, надо считать несомненной. По утверждению очевидцев, длина его ног приблизительно равняется длине туловища или короче, т.е. в этом отношении человеческая закономерность не приложима к нему. В связи с этим необходимо упомянуть следующее. Когда в свое время я расспрашивал, выясняя эту деталь, один из очевидцев для демонстрации прибег к следующему приему. Он взял за передние ноги свою собаку и поставил ее на задние ноги.
— Вот приблизительно так выглядит "ксы-гыик", — рассмеявшись, сказал он.
После этой демонстрации мне стала понятна коротконогость “дикого человека”. В этом была черта зверя, в чем нельзя было сомневаться.
По всей вероятности, "ксы-гыик" выглядит так, как это изображено на рис. 4.
Относительно волосяного покрова все полученные мною сведения одинаковы. Как очевидцы, так и прочие рассказчики отмечали сходство шерсти "дикого человека" с шерстью молодого верблюжонка. При этом имелся в виду как самый характер волоса, так и его окраска. Следует отметить, что одними имелся в виду недавно родившийся верблюжонок, другие возраст его определяли в один-два месяца. Но верблюды, насколько мне пришлось видеть их, по окраске бывают довольно разнообразны. В тех краях можно было встретить очень светлых, почти палевых, издали казавшихся почти белыми. Не мало мне приходилось видеть и очень темных, рыжевато-бурых верблюдов, издали напоминавших медвежью окраску. Между этими двумя крайними вариантами имеется серия постепенных переходов. Поэтому вполне естественным был с моей стороны вопрос, какой же из этих окрасок должен быть молодой верблюжонок. Ответ всегда был один и тот же - окраска темная, как у очень темного верблюда, с небольшой примесью серого, насколько я мог понять.
Необходимо теперь же отметить, что все очевидцы имели в виду летнюю шерсть и окраску "дикого человека". Все известные мне встречи этого существа имели место в летние месяцы. А как он выглядит зимой, никто ни разу не смог сказать. И это надо иметь в виду, ибо зимой он может выглядеть совсем другим как в отношении окраски, так и длины волоса. Поэтому пока преждевременно делать какие-либо выводы, сравнивая шерстный покров "дикого человека" и "снежного человека".
Надо считать большой удачей, что очевидцы видели особей разного пола. Из сопоставления их описания можно сделать вывод, что самка меньшего роста, более изящная, не имеет больших и бросающихся в глаза клыков, которые поразили своими размерами одного из них, и, очевидно, имеет более миролюбивый и спокойный нрав. Нельзя не отметить, что одного очевидца поразили млечные железы самки. Он говорил, что они расположены очень высоко, выше, чем у человека очевидно, сравнивая с положением млечных желез у своих соплеменников, у которых грудь всегда кажется отвисшей и низко расположенной.
Из его описания можно было понять, что у "ксы-гыик" млечные железы небольшие, мало выпуклые и покрыты шерстью. Остаются голыми соски, очень похожие на человеческие, и небольшое кольцо вокруг них, покрытое грубоватой темного цвета кожей.
Других бросающихся в глаза особенностей он не смог отметить. Даже на вопрос, как выглядит тазовая область, широкие ли бедра и т.д., ничего не мог сказать. Точно так же остался без ответа вопрос, какого приблизительно возраста была эта особа — девочка или взрослая, может быть старая самка? Тогда я понял, что все это были по существу праздные вопросы. И действительно, мог ли ответить на это человек, впервые видевший подобное существо? Думается, что иначе и быть не могло.
Чем больше удавалось разузнать об этом существе, тем становилось яснее, что речь идет не о каком-то человека в обычном понимании, не о предке человека, а о своеобразном человекообразном существе. Это могла быть замечательная ветвь приматов, которая сохранилась с древнейших времен в Центральной Азии, приспособившись к жизни в условиях гор и пустынь. В этой ветви наметился путь к превращению примата в человека, развились некоторые человеческие черты, которые и являются причиной того, что видевшие это существо принимают его за своеобразного человека-зверя.
Как видно из приведенного выше, во всей организации "дикого человека" мало подлинно человеческих черт, но основные особенности выражены настолько ясно, что считать его четвероруким уже нельзя. Поэтому с особым интересом приходилось выискивать другие человеческие черты.
Прежде всего стоял вопрос, имеются ли у "ксы-гыик" хотя бы проблески речи — этой исключительной черты человека. Указания очевидцев сводились к тому, что до сих пор еще никто не наблюдал "дикого человека" в обществе себе подобных, где эта черта могла бы обнаружиться. Живший на привязи не издавал никаких звуков и даже не делал попыток с кем-либо объясниться. Это было молчаливое, замкнутое, безмолвное существо, которое иногда не то ворчало, не то мурлыкало очень тихо, занятое, очевидно, своими мыслями. Крик, который слышали, походил на резкий своеобразный визг, отдаленно напоминающий визг зайца, когда его схватывает собака или человек. Причем крик этот слышали только при поимке.
Если в этом отношении нет пока оснований предполагать что-либо человеческое, то надо было выяснить, нет ли человеческих черт в положении во время сна и отдыха. Один из очевидцев говорил, что лежит "дикий человек" весьма своеобразно. Он опирается на колени подогнутых под себя ног, на локти, несколько расставленные, и лоб. Кисти рук при этом кладет на затылок. Таким положением объясняют казахи наличие мозолистых участков на лбу, локтях и коленах, что отмечали не только очевидцы. Никто ни разу не говорил, что это существо может лежать так, как человек. Рис. 5 показывает эту своеобразную позу, которая сама по себе говорит уже много.
Как видно из всего изложенного, "дикий человек" очень своеобразен. Так ли он будет выглядеть в действительной — покажет будущее, когда удастся познакомиться с ним не по рассказам случайных очевидцев.
То, что мне удалось выяснить, свидетельствует о преобладании в нем звериных черт. И, по-видимому, это обстоятельство сказалось на употребляемых казахами словах и выражениях. У них для обозначения рода человеческого существует слово "адам". Мне ни разу не пришлось слышать, чтобы это слово употреблялось по отношению к “дикому человеку”. Следовательно, никто из казахов не допускал возможности отнесения его к настоящим людям. Знаменательно то, что, очень часто при разговорах или рассказах об этом существе употреблялось слово "ан". Оно означает — "зверь" и имеет в виду только крупных диких млекопитающих. Отсюда легко понять, кем является “дикий человек” для тамошнего населения.
Когда выяснилась возможность добыть это существо и изучить его морфологию и анатомию, то есть сделать достоянием науки и широкой огласки, передо мной стал вопрос о его научном названии. Такое предварительное научное название было необходимо по целому ряду соображений. Это существо нельзя было отнести к роду человека, не было оснований и считать его обезьяной. Поэтому мною было дано “дикому человеку” такое название, в котором зафиксированы примитивные человеческие черты и отмечена его приуроченность к Азии. У меня не было сомнения, что через год-два представится возможность дать подробное и точное описание, а также фотографии этого существа и тем самым завершить свои работы по "дикому человеку". Однако обстоятельства сложились очень неблагоприятно, и решение этой научной загадки было отложено надолго. Многие материалы за это время ее погибли, многое забыто и утрачено для науки.
“Дикий человек” — очень редкое существо, немногочисленное и скрытное. Встречи с ним случайны, и потому о нем известно очень мало. Сведения о "ксы-гыик" отрывочны, часто неопределенны и, вероятно, искажены многочисленными пересказами. Поэтому оказалось очень трудно получить надежные сведения. Очевидцы в этом отношении оказались мало полезными, и поэтому пришлось выслушивать все, что говорилось о "диком человеке", сопоставляя эти рассказы и таким путем добираться до более или менее достоверных данных.
Прежде всего следует упомянуть о том, как и где бескорыстные энтузиасты предполагали добыть для меня это существо. Нужно сказать, что лично я не располагал никакими средствами, чтобы как-то оплатить им затраты времени и труда. Поэтому всякое подозрение в каких-либо корыстных соображениях с их стороны отпадает. Они отклонили мое намерение ехать с ними, мотивируя это большими трудностями и лишениями. Попытки встретить "дикого человека" могли скоро не увенчаться успехом, и может быть, понадобилось бы длительное время (год-два), прежде чем удалось бы его добыть. Поимка его почти исключалась, так как она бывает случайной, и приходилось рассчитывать только на охоту.
Состав охотничьей группы предполагался следующий:
1) очевидец, имеющий родственников в тех местах, 2)охотник, вооруженный хорошей винтовкой, мой всегдашний спутник по поездкам, 3) один или два человека из аборигенов тех мест, где встречается ксы-гыик. В их распоряжении должны быть две верховых лошади и верблюд. Добавочных лошадей они достают на месте.
Двое (охотник и очевидец) с верблюдом покидают русские пределы в августе. Через месяц-полтора они доходят до родственников очевидца. Там в течение некоторого времени собирают сведения о встречах с "диким человеком" и отправляются туда, где его видели в последний раз. На верблюда нагружается войлок для простенькой юрты, продовольствие и вода, если придется переходить пустыню.
Выпадающий снег должен помочь им выслеживать зверя, так как по общераспространенному мнению у "дикого человека" нет определенного места обитания. В случае, если охотникам не удастся найти его в районе, населенном казахами, они предполагали продвигаться дальше на юг, в глубь Центральной Азии по направлению к Тибету. По утверждению тамошних жителей "ксы-гыик" южнее встречается чаще, так как он уходит в наиболее труднодоступные места. Кроме того, туземные жители предполагали, что на зиму он отходит к югу, где теплее и меньше выпадает снега. Таким образом, сведущие люди предполагали разыскивать "дикого человека", переходя с места на место, а не дожидаясь его где-то в определенном районе, как это можно было бы предполагать.
Отсюда легко сделать заключение, что “дикий человек”, как и подобает зверю, избегает людей, не живет долго на одном месте, странствует по обширному району и, по-видимому, при наступлении зимы отходит южнее, где условия зимовки более благоприятны. С наступлением весеннего времени он снова направляется к северу, где и бродит, задерживаясь иногда подолгу в определенных районах — труднодоступных и безлюдных.
"Дикого человека", по словам казахов, можно встретить от ледников в горах до песков и зарослей камышей в пустынях, вблизи водоемов — озер и рек. Уловить какую-либо приуроченность его к определенной обстановке нельзя. По-видимому, для него важно одно — безлюдность.
На первых порах мне казалось, что в горах и пустынях живут разные обитатели. Есть "дикие люди" жители гор и другие — жители камышей. Те и другие отделены друг от друга культурным предгорным поясом, населенным современным человеком с его хозяйством и земледелием. Однако от такого представления пришлось отказаться. Дело в том, что, как удалось выяснить, встречи в горах и пустынях имели место только летом. О зимних наблюдениях ни разу никто не рассказывал. Получалось впечатление, как будто бы зимой "дикого человека" не бывает в тех местах, или надо было предполагать, что тамошнее население зимой настолько прячется в домах, что почти не приходит в соприкосновение с окружающей природой. Но фактически это не так, и изолированности жителей не наблюдается. Поэтому, по-видимому, правильно делают некоторые рассказчики, когда предполагают отход "ксы-гыик" на зиму в глубь Центральной Азии, т.е. дальше к югу.
Не менее интересны результаты сопоставления встреч в горах и камышах. И те, и другие бывали только в летнее время, но, оказывается, в разные месяцы. В высокогорной зоне с "диким человеком" приходилось сталкиваться только в первое время после прибытия казахов на джайляу. А это обычно происходит в июне, когда в долине появляются комары и всякий гнус, вследствие чего дальнейшее пребывание там со скотом становится уже невозможным. Только в первые дни после появления на джайляу удавалось заставать там "ксы-гыик", и это объясняется тем, что после появления людей и скота "дикий человек" куда-то уходит. В долине, в камышах, весной, когда казахи откочевывают от зимовок, не видят и не слышат ничего о "ксы-гыик". Осенью же, когда прикочевывают с джайляу, иногда слышат, что кто-то видел "дикого человека" или его следы. Но и отсюда через некоторый промежуток времени он уходит, куда-то исчезая.
По всей вероятности, в данном случае имеет место следующее: “дикий человек” избегает контакта с людьми и всякий раз уходит из тех мест, где появляются кочевники. Пока они со своими стадами живут в долине, "ксы-гыик" уединяется в горах. Как только человек прикочевывает в горы, "дикий человек" спускается в камыши, где и живет, никем не тревожимый, до прихода людей. Такие передвижения в центральной Азии из долин в горы и обратно можно отметить и для многих крупных зверей. У нас в восточном Казахстане до революции наблюдалось то же самое, когда кочевое население перемещалось со своими стадами туда или сюда, но строго закономерно, удовлетворяя потребности скота в пастбищах.
По отношению к "дикому человеку" это более чем вероятно, так как это существо очень осторожно, всеядно и превыше всего ценит безлюдье. Оно легко приноравливается к новой обстановке. Однако также легко оставляет место, как только нежелательное соседство делает этот район недостаточно надежным и спокойным.
Обычно “дикого человека” встречают в одиночку. Это заставляло предполагать, что живет он и бродит отдельными особями, не образуя ни семьи, ни скоплений. Никакой склонности к сообществу у него якобы не обнаруживается, так как никто ни разу не видел "диких людей" группой. Но, по нашему мнению, такое заключение слишком преждевременно. Нам вообще почти ничего неизвестно о жизни этого существа, и делать подобные выводы только на основании случайных встреч с отдельными особями было бы неправильно. В этом отношении изучение следов могло бы кое-что дать. Однако в горах лишь снеговой покров мог бы сохранить отпечатки. При отсутствии снега следы почти незаметны вследствие густого растительного покрова и грубого почвенного материала. На камнях и осыпях вообще невозможно обнаружить следы, а сырые и голые участки встречаются только возле ручьев и речек, где песчаные или глинистые поверхности часто бывают усеяны довольно крупной галькой, на которой следов не видно. Поэтому о следах в горах мне не приходилось слышать, так как, по-видимому, никто их там не видел.
Другое дело — пески и пустыни около озер и речек с редкой и тощей растительностью. Наблюдения в этих районах дали кое-какие сведения. Во-первых, мне не раз приходилось слышать упоминания об отдельных следах как на солонцах, так и на сыром песке или глине около мочажин. На берегу какой-то речки возле самого обреза воды однажды видели два следа. Один был заметно меньше, поэтому говорили о паре, состоящей из самца и самки. Следы на большом протяжении шли вместе и скрывались затем в камышах.
В другом случае также около густых камышей на песчаном берегу видели три разных следа. Предполагалось, что следы оставила семья, так как самый маленький след был меньше четверти и всюду сопровождал след средний по размерам, который принадлежал, по-видимому, самке.
Таким образом, немногие данные по следам определенно говорят о паре и семье. Но были ли это временные или постоянные пары — сказать невозможно только на основании наблюдения следов. Однако кое-какие другие наблюдения позволяют склоняться к мнению, что такие пары более или менее длительное время остаются постоянными. Поэтому надо полагать, что холостые особи бродят разрозненно, но взрослые образуют пары, при чем самец и самка принимают участие в охране и выкармливании потомства.
Мне почти не приходилось слышать рассказов о встрече с "диким человеком" днем. Подавляющее большинство встреч имело место в сумерках или в ночное время. По-видимому, как и всякий зверь, "ксы-гыик" днем отдыхает, лежит где-то, а на ночь отправляется на промысел, когда охота более добычлива. Но это не значит, что весь день он проводит во сне. Он бодрствует главным образом ночью и этим сходен с подавляющим большинством зверей.
Поскольку это существо ведет бродячий образ жизни, никто не видел и не упоминал о его жилище. Но логова попадались как в горах, так и в камышах. 0 них удалось узнать следующее. В горах неглубокие пещеры используются для устройства логова. Логова обнаруживали под нависшими камнями, в углублениях под густыми кустами, в нишах глинистых обрывов. Всегда в логовах обнаруживали какую-то выстилку, состоящую из крупных стеблей и травы. В камышах, как говорили казахи, временные жилища "дикий человек" устраивает в ямах или промоинах, прикрытых сверху камышом, или под завалами старых камышей. Здесь подстилкой служил камыш.
Подчеркивалось, что обнаружить логово не так трудно. Дело в том, что кругом такого места чувствуется очень неприятный запах. Причиной этого смрада являются экскременты. Как отмечали казахи, "дикий человек" не отличается чистоплотностью и оправляет свои надобности, как только возникает в этом необходимость. Поэтому любое его пристанище загаживается все больше и больше. В конце концов, по-видимому, ему самому становится неприятно, и он оставляет это логово. Поэтому говорили, что по запаху легко не только но отыскать логово, но и приблизительно определить, кого оно сделано или когда оставлено.
Между прочим, около таких логовищ удавалось видеть следы разных размеров, почему предполагали, что там жила семья. В других случаях были одинаковые следы, что заставляло предполагать одиночек.
Сами экскременты свидетельствовали и о характере питания. Некоторые указывали на преобладание растительной пищи, когда фекалии были жидкими и содержали растительные остатки. В других замечались ягоды, остатки насекомых, шерсть и перья. Все это упоминалось мимоходом, но главное внимание обращалось на то, что экскременты очень напоминали человеческие, и этим подчеркивалась рассказчиками близость "дикого человека" к настоящему человеку. Очевидно, дикому человеку" приходится недолго пользоваться своим логовом. Загадить его не так трудно, и на это не потребуется много времени. С другой стороны, при подножном питании приходится все больше увеличивать радиус жировок, и в силу этого рано или поздно потребуется устраивать новое логово, когда район охоты переносится в другое место.
Как можно было понять из рассказов казахов, помимо растительной пищи (корней, стеблей, ягод) значительную долю в питании занимают животные. "Ксы-гыик" ест некоторых беспозвоночных, уничтожает яйца птиц, не пренебрегает амфибиями и рептилиями, но, пожалуй, значительную часть рациона составляют грызуны, которых как в горах, так в песках и пустынях вполне достаточно, чтобы ему прокормиться. Дважды мне пришлось слышать, что птиц и зверьков он потрошит перед едой, выбрасывая внутренности. И об этом рассказывали как об удивительном явлении, свидетельствующем об его сообразительности и сходстве с человеком.
Один из таких рассказов относится к району Манаса.
Пастух, прогонявший лошадей на водопой, заметил у одиночного дерева джигды близ берега валяющиеся внутренности двух птенцов горлиц. Родители их сидели около гнезда на этом дереве и слетели при приближении всадника. Внутренности были совсем свежие, а на песчаной почве у дерева виднелись следы, напоминающие человечьи. Следы шли по прибрежным зарослям и уходили в густые камыши, как это удалось установить табунщику. По его мнению, это было дело рук "ксы-гыик", который на рассвете прошел здесь.
Другой рассказ был приурочен к какому-то колодцу в песках. Там, по-видимому, оказалась пойманной “диким человеком” песчанка. Довольно свежие внутренности были найдены на следах возле нор.
К сожалению, приходится ограничиваться общими указаниями, так как основные материалы, где были записаны все даты и подробные сведения, погибли в 20-х годах.
В заключение позволю себе остановиться несколько на иных вопросах. В приложении к книге Р.Иззарда имеется статья В.Чернецкого, где делается попытка реконструировать "снежного человека". Хотя вопрос о близости, а может быть и тождестве "снежного человека" и "дикого человека" не может быть решен до тех пор, пока не будем иметь их в руках, все же не исключена возможность, что это одно и то же. Как относительно того, так и другого, сведения более или менее сходны. И там, и тут речь идет то об очень крупном существе (более 2 м), то о существе среднего или ниже человеческого роста. Указания на волосяной покров также противоречивы как там, так и здесь: то упоминается о длинной грубой шерсти разных оттенков, от серого до рыже-бурого, то говорится о мягком и коротком волосе. Весьма вероятно, что все это зависит не только от индивидуальных впечатлений и запоминаний очевидцев, но и от того, в какое время года наблюдалось это существо. Смена летнего и зимнего наряда — одно из удивительных и рациональных явлений, — не может не иметь места у такого зверя, как “дикий человек” раз этот процесс еще целиком не исчез и у современного человека.
В свое время мною было обращено внимание на смену наряда ("Географическое изменение окраски", Изв. Томского Ун-та, 1926 г.), и, например, у домашних животных летнее и зимнее одеяние нередко совершенно меняет облик животного по цвету, не говоря о длине и характере шерсти. Так, белая летом лошадь зимой оказывалась серой, буроватая летом — темно-гнедой зимой и т.д. Для рогатого скота и других домашних животных наблюдается то же самое.
А если взять диких животных, то наряд летний и зимний всегда очень несходны (заяц, косуля, олень, сайга, сурок и т.д.). У нас нет никаких оснований предполагать, что у "дикого человека" нет такой смены и изменения волосяного покрова. Поэтому придавать большое значение разногласиям в этом отношении пока не следует.
В реконструкции В.Чернецкого вызывает сомнение и недоумение не эта сторона, не шерстный покров, а сам облик и характер строения. По существу, в этой реконструкции перед нами настоящий человек, одетый в костюм шерстью наружу, и в такой же высокой шапке. Человек — богатырского сложения, с широкой и высокой грудью. В этой реконструкции нет тех признаков, которые подчеркиваются всюду: покатый лоб, сутулость, длинные руки, согнутые в коленях и широко расставленные короткие ноги.
Вызывает не меньшее недоумение и непонятно предполагаемое В.Чернецким строение черепа "снежного человека". И здесь он исходит из нормального человеческого строения затылочной части головы и ее положения по отношению к телу и позвоночнику. А ведь этого-то как у "снежного", так и у "дикого" человека нет.
Исходя из такого предположения и скальпа "снежного человека", автор вынужден изобразить высокий сагиттальный гребень, проходящий по лобной, парной теменной и затылочной костям, к которым должны якобы прикрепляться жевательные мышцы, и объясняет это массивной нижней челюстью. Все это едва ли правильно с точки зрения сравнительной анатомии и физиологии. Но останавливаться на этом не будем. Скальп, который послужил отправной точкой для В.Чернецкого, если и принадлежал “снежному человеку”, то был снят с такой головы, которая больше напоминает голову гориллы. И снят он, надо полагать, не только с черепа, но и с верхней части шеи.
Трудно по фотографии, не видя самого скальпа и покрывающего его волоса, делать какие либо заключения, но у меня сразу же возникло подозрение, не снят ли он зимой с переднего горба тибетского верблюда. Задний горб не даст гру6ого волосяного гребня и такого расчеса, который виден на фотографии. Ведь монастыри в Непал пришли из Тибета, где верблюд есть, а какой он был 200-300 лет тому назад, сказать трудно.
Во всяком случае, череп "дикого человека", на основании многих расспросов, представляется мне таким, как это изображено на рис. 6.
Изображая зубы, невольно исходишь из зубной системы человека, поскольку это существо называется человеком. Кстати, следует упомянуть, что, по словам очевидцев, резцы и клыки дикого были якобы почти в два раза больше человеческих. Однако следует принять во внимание, что зубы человека бывают и мелкие и крупные. Если зубы "ксы-гыик" в два раза крупнее мелких, то это одно, но если они настолько же больше крупных, то это совсем другое и заслуживает пристального внимания. Какого же размера должны быть коренные зубы!
В.Хахлов.
Москва, 20 августа I959 г
ПРИЛОЖЕНИЯ
а) Заявление В.А.Хахлова в Российскую Академию наук
К вопросу о “диком человеке”.
Сам по себе этот вопрос не нов: мы уже встречаем указания об этих людях у некоторых путешественников по Центральной Азии, но лишь указания на рассказы туземцев; описания же подобных существ не приводилось. Между тем, решение этого вопроса в ту или другую сторону очень важно для науки. Будет ли то одичавший один из наших собратьев, или же отдельная примитивная ветвь человеческого рода, но в представлении киргиз и в их рассказах он более всего напоминает существо, известное как "допотопный человек". Та же волосатая внешность, та же бескультурность и неумение пользоваться никакими орудиями и оружием, кроме своих рук и зубов, и полное подобие животным. Недаром киргизы называют его “ан ксы-гыик”, что значит по-русски - животное (или зверь) дикий человек.
В настоящее время, когда весь собранный мною материал еще не проверен и не обработан окончательно, я ограничусь приведением рассказов очевидцев, и более подробное изложение того же вопроса отложу до другого раза, когда будет окончательно установлено существование этих существ.
"Двенадцать человек нас пасло лошадей. Каждый по очереди варил обед и ужин. И в ту ночь мне пришлось разложить костер. Недалеко от нашей стоянки находился камыш. Луна поднялась высоко. Я кончил поджаривать просо и, расположившись недалеко от костра, задремал. Очнувшись от какого-то шума, я заметил у костра голого человека, который грел руки. Принявши его за вора, я закричал своих товарищей. Что было дальше, не помню".
Таков, приблизительно, рассказ одного из очевидцев. Его товарищ, прибежавший вместе с другими, рассказывает следующее:
"Мы услышали дикий голос оставшегося у провизии и решили, что на него напал тигр. Прибежавши к нему, мы не могли понять, в чем дело, т.к. он был совсем обезумевшим и мог только сказать, указывая на камыши, что там человек. 3атем он упал в обморок. Мы окружили эти камыши, растянули веревку и начали загонять. В моих руках был один конец. Скоро я почувствовал, как кто-то с большой силой дернул веревку; я почти упал с лошади, но подоспевшие киргизы набросили ему на шею веревку и вытащили из камышей. Перед нами был голый человек, среднего роста, обросший волосами. Связавши ему руки назад, мы начали бить его нагайками, стараясь добиться, кто он, т.к. на наши вопросы не было никакого ответа. Но и после этого истязания мы ничего не узнали: он только кричал как заяц, а не человек. И только на утро пришедший старик сказал нам, что это дикий человек и говорить он не может.
"Он был среднего роста, крепкого сложения и весь покрыт шерстью, как молодой верблюжонок. Ни усов, ни бород нет. Единственно голые места с твердой кожей — это верхняя часть лба, часть груди у шеи, локти и колени, потому что спит он как, верблюд. Ноги почти две четверти длиной и в четверть шириной. В остальном не отличается от человека".
Говоря о ногах, мой собеседник имел в виду ступни.
Ими был пойман самец. К сожалению, к настоящему моменту мне не удалось опросить еще многих очевидцев. Некоторые видели самок. Все они отмечают, как характерную особенность, их привычку держать при ходьбе руки: они складывают их на груди, прижимая кулаки к грудине. Этих рассказов, записанных со слов очевидцев, вполне достаточно, думается мне, чтобы не считать уже подобные рассказы мифологическими или просто измышленными; и самый факт существования такого “Primihomo asiaticus”, как можно было бы назвать этого человека, не подвергать сомнению.
г.Зайсан, 1 июня 1914 г.
Окончательно убедиться в существовании этих существ можно будет только в том случае, если они предстанут перед нами. И это сделать не так трудно. В настоящее время и имею несколько человек, изъявивших полную готовность привезти мне это существо живое или мертвое. Расходы я принимаю на себя. Но я очень просил бы Академию снабдить меня необходимыми бумагами, чтобы на случай оградить меня или же посланных киргиз от преследования китайских и русских властей. Посылаемые люди сделают все, чтобы самыми потаенными тропинками пробраться туда и обратно, но наш долг оградить их в трудную минуту. Очень просил бы о присылке этих бумаг до I-го августа, т.к. всякое промедление может отсрочить поездку на год.
В.Хахлов
Адрес: Зайсан (Семипалатинская обл.) — Хахлову В.А.
Архив А.Н.СССР (Ленинград) Фонд 2, опись 1-1914,
№ 24, л. 107-116
ПРИМЕЧАНИЕ: На полях стр.1 резолюция карандашом:
"Академику В.В.Радлову с просьбой вернуть и не отказать сообщить, что ответить. А.Л.Руднев". (Руднев — монголовед, возможно, исполнявший в тот момент обязанности секретаря отделения). Эта резолюция перечеркнута красным карандашом. Письмо В.А.Хахлова помещено в дело: “О записках, не имеющих научного значения”. На письме пометка "ИФ", т.е. "Историко-филологическое отделение".
Письмо поступило 17 июня 1914 г. (вход. № 1628 канцелярии А.Н.), а по протоколам Историко-филологического отд. видно, что оно не заседало с конца мая до начала сентября, вследствие чего, очевидно, письмо В.А.Хахлова и не обсуждалось.
б) Письмо В.А.Хахлова профессору П.П.Сушкину.
г.Зайсан, 18 ХII 14 г. (18 декабря 1914 г.)
Многоуважаемый Петр Петрович, на Ваше письмо от 24. XI отвечаю тотчас же.
Я был бы бесконечно рад и благодарен, если бы Отдел (Западно-Сибирский Отдел Русского Географического Общества. – Ред.) поступил так, как это думаем мы, но, к сожалению, поступок их был из ряда вон выходящий и при этом скверный. Действительно, после разговора с ними лично, я все-таки получи бумажку, но время было потеряно. Они дали мне удостоверение, что я еду в Китай с научной целью, и губернатор распорядился по уезду, но в то же время сообщил, что мне необходимо запастись бумагами из Русской Миссии в Пекине или от Китайского Посланника в Петрограде со штемпелями китайских властей. Пока бумаги ходят туда и обратно, время, очевидно, уже пройдет, т.к. наиболее благоприятное время – октябрь-март.
В киргизских рассказах трудно уловить правду, но что заслуживает внимания, так это их единодушное указание на место нахождения. Большинство из них слышало, но есть и такие, которые видели следы и даже ловили. Но последних всего один-два. Рассказы слышавших приурочены к Ирень-Кабырге у Манаса, что указывает скорее направление, откуда идут сведения, но не на самое место нахождении дикого человека. Это предположение оправдывается рассказами киргиз, слышавших от непосредственно видевших, или рассказами самих очевидцев. По их рассказам видно, что живет он вместе с дикими лошадьми, верблюдами и тиграми (обозначение скорее области!), а рассказы двух очевидцев приурочены к берегам озера или Аир-нор либо Таз-нор, точно к урочищу Торгоут-уткуль.
Не позволяет считать эти рассказы и самого дикого человека легендарным, помимо всего уже сказанного, еще и следующее. Мне приходилось видеть много киргиз, видевших следы этого существа, но на вопрос, видели ли его самого, они отвечали отрицательно. Несомненно же легендарное подобное существо, жившее “где-то там же (их слова!) раньше”, фигурирует в их рассказах под именем джез-тырнак, что правильнее будет перевести как металлические когти. Сколько мне ни приходилось слышать рассказов, при этом часто абсурдных, во всех их все передавалось как слышанное; и ни один не говорил, чтобы видел след или его самого. Безусловно, это обстоятельство заслуживает внимания.
Рассказы, относящиеся к Кобдинскому району, я слышал и здесь, но из них есть один, который надо бы получше разобрать. На Алтае живет один поселенец, который в бытность свою солдатом ходил с охотничьей командой на охоты. Где это было, я в точности не знаю, т.к. слышал рассказ из вторых рук, но будто бы где-то или в окр. Зайсана или Кобдо. В одну из таких охот им во главе с офицером удалось поймать женщину (по описанию, близко подходящему (подходящую? -.Ред.) к описанию киргиз) в непроходимых камышах. Офицер даже сфотографировал ее, а затем отпустил. К сожалению, я лично не видел самого очевидца, но в течение нынешней зимы попытаюсь расспросить. Очень занятно.
Как видите, вопрос получает другую постановку, и в его основу кладутся факты, если только возможно верить хотя бы 1\1000 слышанного.
Но для выяснения этого крайне важного и интересного вопроса, помимо так сказать "экспедиционных" трудностей, возникает вопрос юридического свойства. Быть или не быть на скамье подсудимых и не занести ли в список своих дел еще и дело уголовного характера? Ведь как не раскидывайте умом, а без убийства не обойдется. Скрыть же его едва ли удастся. И у меня созревает предположение послать охотников в точности разузнать все необходимое; сделать гипсовые отпечатки следов, а если представится возможность, то и ухлопать его, привезти сюда обрывки покровов и скелета, а остальное зарыть там, чтобы затем уже привезти как найденный скелет, если даже это и окажется одичавшим современным человеком. Но для такой рекогносцировочной поездки время ушло, и приходится готовиться для будущего года. Лето же очень неудобно и крайне опасно. (л.48-50)
……………………………
P.S. Если бы удалось продать за I5000 р. (зоологическую коллекцию, собранную В.А.Хахловым под Томском и Зайсаном. - Ред.), вопрос о диком человеке и многие другие начали бы разрабатываться мною совсем иначе. Хотя расставаться с результатами 10-летней работы и тяжело, но впоследствии эта жертва была бы хорошо окуплена... (л.56)
В.Хахлов
Источник:
Архив А.Н.СССР (Ленинград). Фонд 3I9 (Фонд Сушкин П.П.) опись 2, № 206, листы 48-56.
ПРИМЕЧАНИЕ: 21 письмо В.А.Хахлова к П.П.Сушкину, 1907 – 1914, (Томск, Зайсан, Москва). Из текста писем видно, что часть переписки не сохранилась. Так, не достает упоминаемого позже (с извинениями) письма от конца 1907 или начала I908 г., где Хахлов критиковал за что-то некоторые выражения в письме П.П.Сушкина и косвенно критиковал М.А.Мензбира.
В сохранившихся письмах вопросу о “диком человеке” посвящена лишь приведенная часть одного письма.