Это легендарная песня Г. Пономаренко на стихи Г. Колесникова, нежная и уютная, как сам тополиный пух, словно эхо творческих шестидесятых, не забываема и не забыта, вместе с новыми исполнителями она живёт и все так же юна. Её исполняла глубокоголосая Ольга Воронец и Екатерина Шаврина, современные ансамбли и вокалисты. Еще тогда, в 60-е, песня была переведена на японский язык и звучала в исполнении мужского вокального квартета «Ройял Найтс», причём если куплеты пелись по-японски, припев всегда звучал на русском языке. В 1966 году квартет с грандиозным успехом выступал в СССР, после чего снискал популярность у себя на Родине, в Японии. И всё-таки самое запоминающееся, самое успешное исполнение этой песни в звучании знаменитого на весь Советский Союз и далеко за его пределами вокально-инструментального грузинского ансамбля «Орэра».
Именно в их исполнении песня «Тополя» и вошла в золотой фонд грампластинок фирмы «Мелодия», ставших теперь реликвией. Красивые голоса, красивая песня, рожденная в СССР, когда стихи к песням не называли «словами», когда «безголосье» не правило балом, она создана чтобы петь, имея голос, а не читать скудными рифмами в такт инструментов. Лирическая, светлая, может быть отчасти грустная, а может мудростью высоких тополей беззащитная перед криками жизни и все же... сильная, как память , как верность друзей, и такая же вечная, как доброта... Очень неожиданно для многих слушателей Гелы Гуралиа и очень приятно эта легендарная песня прозвучала на одном из камерных концертов в одном из городов, счастливые жители которого впервые её услышали в её новой жизни.
Премьера! Да еще какая! Узнавая и при этом слушая другую, юную, как мысли вслух под звуки волшебного рояля, зал, внимая каждой ноте, каждому неотделимому от неё слову, словно растаял. Кто-то в воспоминаниях, а кто-то просто наслаждался великолепным звучанием, возможно, незнакомой для него красивой песни. Она баюкала и раскачивала в свой такт и, наверное, и без того светлый зал стал ещё светлее от коронованных Солнцем тополей, от прекрасной акустики камерного зала филармонии, а более всего от голоса Гелы Гуралиа, лёгкого как тополиный пух, высокого как Небо над кронами этих деревьев, чистого в каждом своем музыкальном созвучии.