...............
Июнь 2006 г., Восточная Сибирь
Антон проснулся в жарко натопленной бревенчатой избе. Он лежал в одежде на высокой кровати поверх одеяла. В печи трещали поленья. На улице кто-то колол дрова. Голова была тяжёлой. Антон вспоминал странный сон о длительном путешествии на самолёте, а затем на вертолёте и о приземлении возле деревни, жители которой были рогатыми.
За дверью послышались шаги. Антон насторожился и сел на край кровати.
Дверь отворилась, и в избу вошёл мужик лет сорока в старомодном пиджаке грязно-серого цвета. В руках он держал берёзовые поленья.
– Проснулся? – спросил мужик. – Ты крепко спал. Когда тебя вчера привезли, я понял, что ты здесь не по своей воле.
– Похоже, я здорово влип, – проговорил Антон.
– Я так не думаю. Если бы все люди знали о великом эксперименте и существовании этого Заповедника, многие захотели бы спастись.
– От чего спастись?
– От гибели. Человечество обречено.
– Вы в этом уверены?
– Конечно. Я должен быть уверен, ведь я – учитель и местный священник. Меня Пал Палычем звать, – вошедший закашлялся и несколько смущённо, как показалось Антону, добавил:
– Я олимп.
– Антон, – представился гость и с усмешкой спросил:
– Какой же вы олимп? Ведь вы не поменяли человеческое обличье.
Хозяин скинул сапог и Антон, увидев копыто, застонал. То, что казалось несколько минут назад сном, стало явью. Его пробил озноб. О чём говорил врач в поликлинике? О каком-то заповеднике. Неужели, это не бред?!
– Ну, что же ты так растерялся и расстроился? Как мне объяснили, ты – Наблюдатель. Значит, будешь иногда выбираться на Большую Землю. Но я уверяю, здесь компания интереснее, чем там, во внешнем мире. Только не пугайся внешнего вида олимпов. Некоторые, как я, для эстетики спилили рога, а многие олимпы, наоборот, гордятся своими рогами, особенно те, кто стал олимпом в младенчестве. А я не всегда себя чувствую олимпом, иногда человеком ощущаю. Никак не могу привыкнуть. И не я один. Наверно это из-за того, что у олимпов нет будущего. Пока не пойдут у олимпов детишки, род наш тоже обречён. Печально, что Земля может остаться без носителей разума.
– Дельфины останутся или обезьяны.
– Какой же у этих животных разум? Они не способны познавать и преобразовывать мир.
– Познавать мир, возможно, они способны, а преобразовывать его необязательно. Ведь мир создан Творцом не для преобразования. Не так ли, батюшка? – сказал Антон и грустно посмотрел в маленькое окно.
– Что это вы загрустили?
– О семье вспомнил.
– О ней позаботятся.
– У меня такое ощущение, будто я умер.
– Прежний – да.
Антон посмотрел на сбитый из серых досок пустой стол и почувствовал, что проголодался. Хозяин перехватил его взгляд и полез в погреб.
Вскоре стол был уставлен мисками с солёными грибами, огурцами и холодной картошкой, политой подсолнечным маслом.
– Сегодня пост, – увидев голодный взгляд Антона, пояснил Пал Палыч, наливая в кружку квас из трёхлитровой банки. – Иди к столу, что на кровати сидишь? На вот, надень новые ботинки. Их тебе передали. Они удобнее твоей бывшей обуви.
Антон надел ботинки и отметил, что они хорошо подошли к его копытам. Потом он сел за стол и с жадностью накинулся на еду.
– Пожалуй, я пойду. Сегодня у меня вечерняя служба. Пропускать нельзя. За прихожан приходится бороться, – вздохнул Пал Палыч, когда трапеза закончилась.
– А что, много чужих миссионеров? – поинтересовался Антон.
– Нет. Но олимпы сами начинают всякие мифы придумывать. Размышляют, вместо того, чтобы просто верить. Голова слишком большая стала. Однако технических открытий не делают, а всё больше о своём месте в мире задумываются. Ты приходи завтра в церковь, как отдохнёшь. Или ты неверующий?
– Я об этом серьёзно не задумывался, – признался Антон.
– А крестик носишь?
– Ношу.
– Вот я и говорю… – проговорил Пал Палыч.
Хозяин снял пиджак, надел рясу и вышел из избы.
Оставшись один, Антон стал размышлять о положении, в котором он оказался.
«Что же это за выскочка такая, дочка того хирурга. Свалилась на мою голову, словно гоголевская панночка. Понравился я ей, видите ли! – злился он про себя, и вдруг подумал:
– Кстати, где она живёт?»
С улицы донеслись голоса.
Антон вышел на крыльцо. По деревенской улице шли молодые люди в странной одежде. Девушки были в длинных платьях и сарафанах, а юноши – в холщовых рубахах и просторных штанах. Когда они приблизились. Антон увидел у них на голове прямые рога.
Двадцать юношей и девушек направились за околицу.
– Молодцы! Чтят древние традиции, – сказал, как показалось Антону, обыкновенный невысокий человек в сером плаще, который с кнутом в руке стоял, облокотившись на плетень. На плече у него висел автомат.
Антон подошёл к нему.
– Здравствуйте! Антон, – представился гость.
– Игорь, пастух, – протянул ему руку человек в плаще, – О тебе уже слух прошёл по деревне. Навсегда сюда прибыл, или как?
– Или как…
– Что-то ты неразговорчивый. Против воли здесь?
– А таких много? – поинтересовался Антон
– Сообщников ищешь? – усмехнулся пастух. – Никак, восстание задумал поднять? Не получится. Здесь все уже или смирились, или в своё, пусть и небольшое, удовольствие живут. А жить надо как все, обществом. Разные вопросы мы тут вместе на сходе решаем.
– Значит, как большинство решит, так и будет? Вот постановят всем миром, например, отпилить рога или ещё чего-нибудь… Хотя рога мне без спроса и вырастили, и отпилили! – сердито сказал Антон. – Вы тут смотрю, недобрые. А Алексей Павлович убеждал, будто олимпы благородные и тому подобное. А ты тоже из этих?
– Из этих, – улыбнулся Игорь. – А рога не носим, потому что не привыкли мы к своему облику. В образ никак не можем войти. «Мы» – это те, кто уже в зрелом возрасте олимпом стал. А которые с младенчества тут живут, так у них у всех рога. Ещё и гордятся ими. А доктора Игонина ты не трогай. Он здесь многим жизнь спас. Меня с того света вытащил, когда я умирал после автомобильной аварии.
– Спас, а душу купил.
– Бесплатно спас, между прочим. А трансформация придала мне жизненных сил. А то, у меня уже чуть ли не гангрена начиналась. После трансформации все процессы вредоносные в моём организме прекратились. И жену мою, с которой я здесь встретился, он спас. Онкология у неё была, последняя стадия. А сейчас жива-здорова!
– А что же ты не на службе в церкви?
– А зачем? Мы Часовники.
– Кто? – не понял Антон.
– Часовники. Мы не ходим в храм, а молимся у себя в избе.
– Что так?
– Не верю я, что нужны посредники между людьми и Богом. А вообще-то тебе надо нашего философа Христофора послушать, если просто поболтать желаешь. Он лучше меня умеет мозги запудрить всякими рассуждениями.
– Зачем же его слушать, если так?
– Для интереса, – с удивлением посмотрел на Антона пастух.
Вдалеке зазвонили колокола.
– До села, значит, Палыч добрался.
– А село большое?
– Три дома.
– Странно. Тут, в деревне, почти сотня изб стоит, а в селе только три дома?
– Зато там церковь.
– А молодёжь куда пошла?
– В луга. Сегодня праздник Ивана Купала. Ночью костры жечь будут, голыми плясать при луне, и всякое такое.
– Что это – всякое такое?
– Ну, известно, дело-то молодое, а они язычники. Чего с них взять? Да только напрасно всё это. Всё равно у олимпов детишек не бывает. Вот про тебя говорят, что над тобой Алексей Павлович собрался проводить интересный эксперимент. Какие-то средства на тебе испытает.
– Дочку свою, что ли? – с некоторой обидой спросил Антон.
– Не знаю. Хотя мечтает он о внуках, сам мне говорил. Учёные там что-то придумали, чтобы потомство у олимпов появилось. Тебе уже ввели специальный препарат. И ещё какие-то процедуры, я слышал, нужны… Ладно, бывай. Мне пора за стадом идти, а то остался там один подпасок Вася, а сегодня звери выли. Хоть и не смогут они реку преодолеть, но всё равно неприятно.
– Здесь много хищников?
– Их везде хватает, – сказал Игорь и пошёл в поле.
Читайте продолжение.
Подписывайтесь на мой канал, пишите комментарии!
Мой профиль на Литрес здесь.
