Вот не было в Вобнинске человека, о котором сплетничали бы больше, чем об Эдике Новикове. Вообще-то, сорокалетнего владельца мебельной фабрики в силу его положения среди местной элиты уместнее было бы называть Эдуардом Петровичем. Однако постоянные загулы этого безбашенного мужика, сопровождавшиеся пьяными дебошами с многочисленными любовницами, сильно вредили его имиджу. И хотя производство приносило солидный доход, а вобнинская мебель славилась далеко за пределами области, её руководитель не пользовался должным уважением у земляков.
- Ты слышал об Эдике-то Новикове? – часто слышалось при встрече двух вобнинцев. – Опять разъезжал по городу пьяным с голыми девками.
- А что же полиция?
- Да она у него вся прикормленная.
- Вот ведь чумовой!
- Всё равно рано или поздно упьется насмерть.
Но Эдуард не упился - в одиннадцать часов вечера в городском парке кто-то ударил его по затылку чем-то тяжелым, в результате чего мужик получил травму «несовместимую с жизнью». Куролесил-то кутила с бесстыдными девицами, падкими на секс, деньги и выпивку, а вот хоронить его пришлось жене.
Элла Новикова когда-то была первой красавицей Вобнинска, и в свое время Эдик чего только не делал, чтобы покорить её сердце: и розами дорожку к дому выстилал, и в Париж возил, и даже стихи писал. Юная девушка не устояла перед натиском опытного волокиты, но надолго его не хватило. Она как раз была беременна их первой дочерью, когда Эдик начал ей открыто изменять. Но, несмотря на это, супруги умудрились прожить пятнадцать лет и произвели на свет двух дочерей. По Вобнинску одно время гуляла байка, мол, как-то Элла закупала продукты в супермаркете и вдруг увидела возле кассы мужа, с виснущей на нём бабенкой. Эдик приобретал «набор джентльмена»: шампанское, коробку конфет и презервативы. Однако Элла сделала вид, что в упор не видит благоверного, подкатила свою тележку к другой кассе, рассчиталась и спокойно ушла. Сплетники утверждали, что удерживают эту красивую женщину возле блудливого мужа только деньги. Надо отдать справедливость, у трезвого Эдика голова работала превосходно. В перерывах между загулами мужик виртуозно управлял производством: у него были и талант организатора, и деловое чутье. Доходов с избытком хватало на безбедное существование всей семьи. Сама же Элла преподавала сольфеджио в музыкальной школе, и, конечно же, не смогла бы на собственную зарплату то и дело посещать горнолыжные курорты Швейцарии или купить новенький «бентли».
Новоиспеченной вдове сразу же пришлось пройти через неприятный допрос.
Дело вел опытный следователь Иван Григорьевич Блинов. Версия, что у бедной женщины не выдержали нервы, и она от души врезала гуляке чем-то по голове, показалась ему заслуживающей внимания. Пока в морге патологоанатом поражался количеству водки в желудке покойного, Иван Григорьевич с ходу попытался «расколоть» вдову, уговаривая написать чистосердечное признание и гарантируя, что за убийство в состоянии аффекта она получит условный срок. Элла его внимательно выслушала, а на следующий допрос женщину уже сопровождал московский адвокат, который сам стал задавать следователю неприятные вопросы: «У вас есть доказательства, что Элла Владимировна в этот вечер посещала парк? Её кто-нибудь видел? Вы проверили камеры наблюдения?» В парке были установлены камеры, но они не охватывали аллею, где был убит Эдик. Не запечатлели они среди посетителей парка и его жену. Но может она каким-то образом умудрилась прошмыгнуть в «серой зоне»?
- Как говорили римляне: ищи, кому выгодно! – напомнил адвокату Иван Григорьевич
Столичный ловкач лишь пренебрежительно рассмеялся.
- Моей клиентке нет выгоды от смерти супруга: она не разбирается в мебельном бизнесе. К тому же, Новиков вёл такой образ жизни, что просто удивительно, как его не убили раньше. Может, подшофе поссорился с очередной любовницей или ему отомстил обманутый муж? А и мог и кто-то замыслить отжать у Новиковых мебельную фабрику, воспользовавшись смертью владельца.
- Эти предположения не отводят подозрений от вашей клиентки - угрюмо заметил Иван Григорьевич.
- В нашем случае отводят, - удовлетворенно выдохнул адвокат. – В тот вечер, когда Новиков в непотребном виде куролесил по городу, к нему приезжал по важному делу его дядя Федор Викторович Сухов. Он постоянно названивал Эдуарду Петровичу, каждый раз получая обещание, что племянник вот-вот вернется, пока в районе одиннадцати часов тот не перестал выходить на связь. И, тем не менее, родственник прождал его до глубокой ночи, и уехал всего лишь за десять минут до приезда полиции. Гражданин Сухов готов подтвердить алиби моей клиентки.
Фёдор Викторович действительно подтвердил слова адвоката, и следствию пришлось искать других лиц, заинтересованных в смерти Эдика.
На похороны Новикова Иван Григорьевич послал молодого оперативника Игоря Зверева.
- Смотри в оба. Покойный был ещё тот потаскун. Гулящие бабы на него гроздьями вешались. А это такая публика, что стыда вообще не имеет: наверняка всем скопом припрутся на похороны. Может, какая-нибудь из его б… выдаст себя. Им, что похороны, что свадьба – был бы повод дурь показать.
Опер подошёл к дому Новиковых за полчаса до прибытия катафалка. На улице чинно и скорбно переговаривались пришедшие проститься с покойным друзья, знакомые и работники мебельной фабрики. А вот в холле дома вокруг гроба действительно собралось множество женщин. И там царила совсем другая атмосфера. Лицо одетой во всё чёрное вдовы не выражало ни малейших эмоций. Зато остальным дамам была не свойственна такая сдержанность. Судя по потокам слёз и выражению лиц, с которым они смотрели на мертвого Эдика, каждая именно себя ощущала настоящей вдовой убитого кутилы. В определенный момент и вовсе из толпы вырвался чей-то тоскливый стон:
- Какой … погиб! Да у какой же подлюки рука-то поднялась?