Но кроме пролежней были и другие проблемы. Это пересадка кожи и пневмония, двусторонняя пневмония. Она почему то не хотела со мной расставаться, эта болезнь. Вроде все шло к выздоровлению, пару дней не было температуры, и вдруг, раз, и все по новой. Хотя ничего удивительного в этом не было, я ведь лежала, а упражнения, которые я делала не могли компенсировать функциональность лёгких, поэтому, мне кажется, я подлечивалась и заболевала снова, а это мешало проводить последовательно курс лечения, который должен был привезти меня к общему выздоровлению.
Меня всеми силами лечили от пневмонии, антибиотики уколы, камфора, упражнения, банки, горчичники. И хотя уколов было очень много, ведь моим основным заболеванием была не пневмония, я старалась относится ко всему с пониманием, ведь я очень хотела выздороветь. Кроме вышеуказанных уколов мне ещё ставили промедол и камфару. Промедол, естественно при перевязках и на ночь, а камфору от пневмонии. Камфора была тяжёлым уколом, на месте инъекций возникали ожоги, потом они превращались в гнойники, и усложняли мою и без того не простую жизнь, но я терпела.
Врачи старались, им надо было сделать пересадку кожи на культю, а это нужно было делать без температуры. И как только пневмония в очередной раз отступила, меня быстро укатили в операционную. Операция была под местным наркозом, поэтому я её наблюдала в здравом уме и твёрдой памяти. Сначала с меня срезали бритвочкой, а не скальпелем, кусочки кожи, поместили их в физиологический раствор, обработали и заклеили раны, а потом эти кусочки поместили на мою культю, одели сетку, и плотно примотали, чтобы площадь соприкосновения была больше.
Из операционной я приехала счастливая, в ожидании чуда, мне казалось, что завтра все прирастет, а послезавтра мне разрешат вставать, а через неделю мне сделают протез и я побегу, как то так. Я пила яйца, уже два раза в день, стала профессионалом по еде лёжа, даже капля не падала с ложки мимо, старалась доесть все, ведь мне нужны были силы, пИсала один раз в день, чтобы зажила спина, в общем, я была готова на что угодно, лишь бы быстрей закончился период моей неподвижности, я устала лежать.
Кожа не прижилась, ну вот совсем, какие то кусочки высохли, какие то сгнили, но корней не дал не один. Меня это очень огорчило, ведь день моего выздоровления отодвигался на непонятный срок. Врачи тоже были в прострации, они не знали, что дальше делать, и пошли искать того, кто знает. Я впала в уныние, целый день лежала закрывшись с головой одеялом и страдала. Тогда я ещё не знала, что так делать нельзя, не только при болезни, но и вообще, по жизни, поэтому предавалась страданиям с полной отдачей.
Из ямы меня вытащили соседки по палате. Сначала Наташа потихоньку начала вести со мной разговоры, а так как мы были одногодки, то тем особенно не надо было искать, поэтому она меня затягивала в беседы, и мы разговаривали по часу, по два. Потом к ней присоединилась Сима с беседами о классиках
литературы и о русском языке. А так как я была отличница, ей это удалось легко и просто. Поэтому, благодаря этим девушкам, через несколько дней я перестала закрываться одеялом и ждать расстрела.
Галка хохлушка тоже придумала свою тактику, при выходе и входе, она рассказывала мне анекдот на ридной мове, я не знаю над чем я смеялась, над анекдотом или над украинским языком, но я ржала, как конь, и естественно мой настрой менялся, я начала верить в то, что врачи справятся с моими проблемами.