- Баю, баюшки, баю, тебе песенку спою…
Господи, когда же это прекратится? Васька ревет уже вторые сутки. Вызванный врач сказал, что у малыша режутся зубки. Ну почему так долго и так болезненно?
Ребенок более-менее успокаивается, когда Настя держит его «столбиком». Руки уже онемели. Но стоит немного повернуть, или положить, маленькое личико начинает кривиться и раздается громкий, басовитый плачь. Кулачки сжимаются, а из глаз катятся огромные, прозрачные капли. И не поймешь, где чьи. Потому что мама Настя тоже рыдает. От отчаяния, от того, что не может облегчить боль ребенка, от усталости…
А дома, как назло – никого. Муж на спортивных сборах. Он биатлонист и сейчас готовится к соревнованиям. Было время, Настя гордилась его достижениями. А сейчас только глухое раздражение. Кому нужны его медали, если Ваське так плохо, а она так смертельно устала?
Мама уехала проведать бабушку. Нашла время! Бабушка приболела. Ну, так она уже старенькая, ей положено болеть. А тут вот малыш чувствует себя неважно. И это гораздо страшнее. Вот была бы мама рядом, она бы взяла Василька на руки, и он мгновенно бы успокоился. Он бабушкины руки сразу чувствует. А Настя бы в ванную сходила, а потом поспала бы. Чуть-чуть… Часика 2, а может 3.… Ох, чуть не уснула! Ладно, Васька взревел. Почувствовал, что руки стали нетвердыми…
Папа.… Ну что папа. Папа– водитель-дальнобойщик. Сколько Настя себя помнит, он всегда в разъездах. Как сам смеялся: «Сегодня в Карелии, завтра – в Сибири». Высокий, подтянутый. Серо-зеленые глаза смотрят внимательно и сурово. Он редко улыбается и почти никогда не обнимает Настю. Правда, всегда привозил ей подарочки. Мелкие, но оригинальные. Красивые заколки, необычные ручки, бижутерию. Такого не было ни у кого в классе. Девчонки завидовали, а Насте хотелось, чтобы вместо всего этого великолепия, папа сходил бы с нею в кино, например.
Когда она стала постарше, подарки стали более дорогими и предметными: финские сапожки на платформе, косметика, импортные курточки. И это воспринималось как само собой разумеющееся. Он же папа, он должен ее одевать – обувать…
Они никогда не разговаривали «по душам». Как-то всегда некогда. Не ко времени. Иногда Настя думала: а любит ли ее папа? Он никогда не говорил никаких ласковых слов, не целовал ее. Или он просто «сухарь»? И ему нет дела до ее переживаний?
А потом Настя вышла замуж. Вот прямо выскочила. Тогда она занималась фигурным катанием. И на зимней спартакиаде познакомилась с будущей «звездой» российского биатлона.
Славик был спокойный, вежливый и очень понравился маме. Правда, папа попытался возразить: Насте было всего 18. Но дочь уверила родных, что Славик – любовь всей ее жизни. Она оставила спорт, поступила в институт и… родила сына.
Жили молодые с родителями. Квартира была большая, 4 комнаты. Хотя, как говорила мама, им бы и 2 хватило. Ведь мужская половина семьи дома практически не появлялась.
- Спи, моя радость, усни…
Что это? Дверь стукнула? Странно, кто это может быть?
- Настя, вы чего не спите?
- Ой, папа.Приехал? Я думала, ты завтра будешь. Я и не слышала…
- Услышишь тут. Чего внук скандалит?
- Зубки режутся.
- А мама где?
- К бабушке уехала. Она приболела немножко. Пап, ты там сам на кухне похозяйничай, ладно? А то я Василька положить не могу, сразу орать начинает.
- Да я не голодный. Пока груз сдавал, поужинал в столовой. Настя? Да ты же спишь на ходу. Ну-ка, давай сюда этого буяна. Иди, отдохни.
- А справишься? Он же орать будет.
- Не будет. Я его заговорю.
- ???
- А как тебя заговаривал, маленькую.…Хотя ты этого помнить не можешь. Давай-давай, иди, отдыхай!
Ой, как хорошо рукам. В ванную? Нет уж, где подушка?
Настя забралась под одеяло и приготовилась заснуть. Но не тут-то было. Так бывает, когда сильно устал или перевозбудился. Голова тяжелая, а сон никак не идет. Да еще и папа чего-то бубнит тихонько. Зато Василек не плачет!
Она открыла глаза. В полутьме спальни увидела: папа сидит в кресле. На его груди растянулся внук. Видимо, малышу стало полегче. Но спать он все же не может, и изредка всхлипывает сквозь дрему.
И в этой тишине звучит мужской голос:
- Слушай, ну ты чего? Я понимаю – зубы. Это такая вещь противная. Растут – больно. Так еще и по жизни донимают. Потом, знаешь, как болеть могут? УУУ! У меня как-то раз на перегоне так разболелся, еле до ближайшего городка дотянул. А там еще доктора не сразу нашел. Да еще и записи не было. В общем, намаялся…
Ну что? Утихло малость? Слушай, парень, ты давай, как-то прекращай орать без дела. А то мамка с тобой трудно. Ты вот орешь, она переживает.
Внук вопросительно гугукнул.
- Конечно, переживает! Не сомневайся. Она вообще за всех нас переживает. За бабушку, она чего-то часто болеть стала. А в город переезжать не хочет. Скотина там у нее, в деревне.
И за маму свою, твою бабулю. Ей бы в санаторий какой съездить, отдохнуть от нас всех. Но ты же возражать будешь? Вот на 2 дня всего уехала, а ты уже мамке концерт какой закатил…
И за меня волнуется. Когда я в рейсе. И за папку твоего, непутевого. Придумал тоже – спортсмен. Ну, сколько он с теми лыжами пробегает? А дальше что? Тренером пойдет? Так ведь работа не из легких. И самое главное: опять же разъезды постоянные: сборы, соревнования. А значит, мамка опять с тобой одна. Так что ты уж привыкай, главный мужчина в ее жизни – однозначно ты!
Внук недоверчиво засопел.
- Ну что еще тебе рассказать? Про маму? Она знаешь, какая смешная маленькая была? Я домой приеду, она бежит: «А что ты привез?». Я ей гостинцы заранее готовил. Конфеты там, фрукт какой-нибудь. И обязательно маленькую игрушку, или заколку какую. Их в придорожных кафешках продают. И говорю: «смотри, это я сегодня на дороге зайчика встретил, он просил тебе передать». Она довольна! Класса до третьего верила, что это зайчики да белочки гостинцы дарят.… Потом, конечно, перестала. Но игра эта у нас долго сохранялась. Потом вот выросла, замуж вышла…
Но теперь, думаю, опять зайчики начнут гостинцы передавать. Или тебе больше медвежата нравятся? Ладно, подрастешь – разберемся…
Василек утвердительно икнул и опять засопел.
- А еще я тебе удочку подарю. У меня, брат, такой спиннинг лежит в кладовой. Все мечтаю, выйду на пенсию, поеду на озеро. Я и место уже присмотрел. Там, знаешь, какая красота? Ивы, вода чистая-чистая. И вооот такие караси ловятся. Будем с тобой рыбачить, мамке привозить. А она будет чистить и ругаться. Потому что почистить речную рыбу, то еще удовольствие. А может, мы с тобой сами, на берегу чистить будем, чтобы сразу, раз – и на сковородку? Ладно, разберемся. И, думаю, теперь я не пенсии буду ждать, а твоего вырастания. Лет до 5-6 хотя бы…
А еще мы с тобой будем книжки читать. Я вот про Карлсона очень любил в детстве. И мамке твоей тоже читал. Правда она про царевну-лягушку любила. Знаешь, я эту сказку наизусть знал. Лежим вечером, Настя странички переворачивает. А у меня глаза закрываются. Так я ее рассказываю, а она сердится: «Папа, тут не такое слово написано!».
Василек хмыкнул.
- Ну да, так все и было. Ну, ты спи, давай. А то я болтаю, мамка, небось, уснуть не может. Мешаем ей…
Настя лежала под одеялом. За окном свистел ветер. Было так уютно и тепло на душе.
Ну как она могла думать, что ее папа - «сухарь»? Что он не интересовался ее жизнью? В ее памяти всплывали иллюстрации к его рассказу: вот гостинцы «от зайчика», а вот ее первые фигурные коньки, которые папа привез из Риги. И его фигура на краю катка. В редкие дни дома, он обязательно сам водил ее на тренировки. И часами терпеливо ждал на морозе.… И даже картинки из книжки про царевну-лягушку встали перед глазами.
А потом Настя уснула. И видела во сне лягушку на коньках и папу с Васильком на руках. И даже во сне думала: как хорошо, что они у меня есть…