Светлана Юркова
Номер журнала: №2 2020 (71)
Кампания по экспорту художественных ценностей, инициированная советским правительством в 1920-1930-е годы, коснулась многих музеев страны. Не избежал потерь и Государственный музей керамики, многие ценные экспонаты которого были переданы государственной конторе «Антиквариат» и Госторгу. Изучение архивных документов музея помогло восстановить хронологию событий тех лет, определить масштаб выдач и проанализировать состав выданных на реализацию предметов.
С конца 1920-х годов музейный фонд страны становится заложником форсированной индустриализации, начатой правительством при острой нехватке золотых и валютных резервов. Развитие промышленности требовало скорейшего поиска источников финансирования, одним из которых стал экспорт антиквариата и предметов искусства.
В 1928 году, после рассмотрения проекта первой пятилетки и ряда постановлений Совнаркома СССР[1], изъятие и продажа музейных ценностей приобрели плановый характер и особый размах. Как показало время, массовый экспорт культурного наследия, приведший к невосполнимым потерям бесценных шедевров, был малоэффективен и расчетов не оправдал. Вместе с тем экономическая политика большевистских властей стала испытанием для многих музеев страны, вынужденных сотрудничать с Госторгом[2] и «Антиквариатом»[3]. Не был исключением и Государственный музей керамики в музееусадьбе «Кусково» (далее - ГМК)[4]. До настоящего времени напряженные события тех лет оставались неизученными страницами истории музея. Данная статья - первая попытка восполнить этот пробел и дать оценку понесенным утратам.
Судьбу многих произведений фарфора из собрания ГМК определили два документа. В первую очередь, это заключенный 15 февраля 1928 года договор между Мосгосторгом[5] и Главнаукой Наркомпроса[6], в котором четко формулировалась общая для двух сторон задача: максимальное увеличение экспорта предметов искусства и старины. Согласно требованиям Мосгосторг обязывался расширять рынки сбыта и реализовывать предметы на выгодных условиях, а Главнаука - увеличивать количество экспортных ценностей «как путем подбора и составления интересных для заграницы ансамблей и партий, так и путем привлечения новых объектов, могущих быть выделенными из музейных фондов»[7]. Также музей получил Инструкцию по выявлению и отбору предметов искусства и старины экспортного значения. Документ устанавливал принцип отбора, по которому в первую очередь должны были выделяться изделия, «наиболее ценные как по материалу, так и качеству (художественному, историческому и проч.)»[8]. Кроме того, закреплялись особые полномочия представителей Наркомторга, а именно «право ознакомления со всеми существующими фондами музейного имущества, а также всякого рода хранилищами»[9].
На основании этих документов 16 мая 1928 года Музей фарфора передал Мосгосторгу первые 1265 предметов для реализации. Оценку проводила комиссия в составе представителей Главнауки, Мосгосторга и сотрудников Музея фарфора. Заранее отобранные предметы помещались в отдельной комнате музея, которая после проверки их наличия опечатывалась печатью магазина Мосгосторга. Интересно, что небольшая часть этих предметов была выделена для аукциона в Лондоне. По этому поводу директору музея С.З. Мограчеву давались конкретные указания: «На ящиках необходимо сделать надписи «осторожно» на немецком и английском языках, маркировку, а также лондонский адрес: London, Bank for Russian Trade Ltd[10]»[11] . Для ускорения отправки «товара» приглашался представитель таможенного управления, следивший за должной упаковкой предметов. Уровень будущих лотов аукционных торгов идеально соответствовал требованиям вышеупомянутой инструкции: чайно-кофейный сервиз с цветочной росписью Мейсенской мануфактуры 1750-1760-х годов в кожаном футляре (31 предмет), часть десертного сервиза Севрской мануфактуры начала XIX века с росписью золотом в стиле шинуазри (36 предметов), английский чайный сервиз завода Дерби конца XVIII века (17 предметов), мейсенская группа «Бык, затравленный собаками» («Охота на зубра») середины XVIII века по модели Кендлера, а также многочисленные тарелки и чашки севрского производства XVIII века - всего 127 фарфоровых раритетов лучших европейских мануфактур. Остальная часть была перевезена в магазин Мосгосторга на Тверской улице (д. 26). Список этих предметов изобилует не менее интересными экземплярами: кобальтовый сервиз завода братьев Дарт первой трети XIX века с видами Парижа и его окрестностей, часть столового сервиза с изображениями птиц Мейсенской мануфактуры периода Марколини, часть редкого сервиза с изображениями французских крестьян и народностей парижской мануфактуры Де- нюэль (Denuelle rue de Crussol) 1830-х годов, тарелки с различными вариантами декора Севрской мануфактуры XVIII века, изделия королевских мануфактур Вены и Берлина, заводов Людвигсбурга и Парижа XVIII - начала XIX века.
Следующий год прошел для музея без потерь, а в 1930-м состоялись две выдачи «Антиквариату» - конторе Наркомвнешторга, занимавшейся отбором произведений для заграницы[12]. Неудивительно, что акцент был сделан на первоклассные изделия Мейсена первой половины XVIII века[13]. Помимо европейского фарфора в список «бесспорных предметов» экспортного значения вошли французские гобелены, предметы венецианского стекла и европейской бронзы, китайские фарфоровые вазы и блюда кантонской эмали[14].
Учетные документы ГМК показывают, что в 19281931 годах главные потери коснулись европейского фарфора из основного фонда музея. За этот период были изъяты многие редкие экспонаты, утрачены произведения первого ряда, достойные лучших мировых собраний. Среди изделий Мейсена выделим следующие: образцы ранней продукции - предметы с изображением китайских сцен в стиле И.Г. Хёрольда 1720-х годов и чайно-кофейный сервиз с рельефными цветами и изображением всадника, около 1730 года; предметы уникального «зубаловского» сервиза с изображением фантастических животных в росписи А.Ф. фон Лёвенфинка 1730-х годов; тарелки с жанровыми сценами, расписанные в мастерской Ф. Майера около 1747 года (редкие мейсенские образцы, декорированные хаузмалерами); фарфор 1730-1740-х годов, выполненный в дальневосточных традициях, - предметы из сервиза с росписью в японском стиле какиэмон и тарелки с живописью в стиле имари. Среди известных произведений Севрской мануфактуры были выданы предметы «арабескового» и «шуваловского» сервизов конца XVIII века.
Помимо посудных форм изымались ценные произведения фарфоровой пластики XVIII века, в их числе скульптурные группы Мейсенской мануфактуры «Перс и негр на слоне», «Геракл, укрощающий критского быка» по моделям Кендлера; редкие фигуры «Арлекин» и «Скарамуш» из серии «Итальянская комедия» по моделям Венцеля Нёя завода Клостер-Фейльсдорф; аллегорическая группа «Весна» завода Франкенталь; скульптурная композиция Венской королевской мануфактуры «Кавалер и дама, сидящая за туалетным столиком» и другие.
Выдавался фарфор и более позднего периода. Предметы XIX - начала XX века оценивались невысоко, но многие из них представляли большой интерес для коллекции ГМК. К таковым можно отнести дежёне из 5 предметов с монограммой Александры Федоровны фабрики Тильша в Альтвассере, серию из 12 бисквитных фигур апостолов королевской Копенгагенской мануфактуры, сервиз тет-а-тет из 9 предметов с гербом города Ораниенбаума Императорского фарфорового завода периода правления Николая I.
Отбор предметов на реализацию достиг максимума в 1932-1933 годах, когда изъятия проходили почти ежемесячно (в 1932 году состоялось 12 выдач, в 1933-м - 13). При этом большое количество фарфора выделялось из запасного фонда музея. Чаще всего предметы уходили в комиссионный магазин №92 Мосторга, сотрудница которого имела доверенность на «получение товара из Музея керамики». Несколько раз предметы выдавались универмагу №1 Торгсина[15]: в магазин «закрытого типа» поступали фарфор и стекло преимущественно европейских заводов.
Если на первом этапе выдач преобладал ориентированный на экспорт зарубежный фарфор, то с 1932 года ситуация меняется. Основной массив утраченных в 1932-1934 годах предметов составляли русские изделия (преимущественно частных фабрик). Скульптура, посудные формы, предметы обихода разного времени и уровня исполнения отбирались для реализации на внутреннем рынке. Из всего многообразия сюжетов русского фарфора можно выделить две темы, имевшие особый спрос у представителей торговых ведомств: жанр ню (фигуры «голышек») и миниатюрная пластика заводов Попова и Гарднера. Примечательно, что гарднеровские скульптуры «голышек» середины XIX века оценивались дороже, чем пластика этого же завода XVIII столетия.
Государственный музей керамики всегда обладал исключительной по своему разнообразию коллекцией русской фарфоровой скульптуры, особенностью которой было наличие многих моделей сразу в нескольких вариантах росписи. Это обстоятельство в какой-то мере спасло коллекцию, хотя многие дублетные экземпляры, выданные на реализацию, представляли большой интерес для специалистов. Однако, несмотря на стремление сотрудников ГМК выдавать дубликаты, избежать потери редчайших образцов не удалось. Среди таких раритетов можно назвать раскрашенные терракотовые скульптуры завода Гужева «Купальщица» и «Негр, играющий на контрабасе» 1860-1870-х годов, миниатюрные фигурки «Пони», «Заяц» и «Мальчик с флейтой» Императорского фарфорового завода 1820-1840-х годов, скульптуру «Николай I» завода Сипягина середины XIX века.
