Всё, что сейчас происходит в мире -- это результат планомерного внедрения культа смерти в нашу реальность.
За всем этим стоят жрецы культа смерти, жрецы Танатоса. Древнегреческая культура давно сгинула, но их боги никуда не делись, они просто ушли в тень. Как и их жрецы. Сейчас их называют иными именами, но от названия ярлыка суть не меняется.
Заметили ли вы, сколько появилось различных фильмов и книг про вампиров и всякую нечисть за последние годы?
А сколько появилось детских игрушек на тему монстров и вампиров?
Массовая мода рисовать черепа на футболках и даже носить их в виде "амулетов" -- никого не смущает?
Они приучают любить нежить с самых детских лет, и через это они формируют создание "новой нормальности", где человек будет признан отжившим своё раритетом, а управлять всем будут роботы (на самом деле управлять будут те же жрецы Танатоса, просто посредством роботов и перешедших на сторону Тьмы людей).
А обращали ли вы внимание на городские объекты Собянина, так похожие на ритуальные или кладбищенские, которые он установил почти во всех местах, где прошло широко разрекламированное "обновление лица города"?
Обращали ли вы внимание на само лицо Собянина, которое никогда не улыбается -- он выглядит словно киборг?
Но если до 2020 года это всё можно ещё было списать на "особенности восприятия", то в 2020 стало предельно ясно, куда танатофилы всех пытаются вести.
А видели ли вы новые поезда метро в Москве, которые запустили ровно в 2020 году по кольцевой линии?
Они удобные, спору нет.. вот только раскрашены они в необычный для московского метро "траурный" красно-чёрный цвет и подозрительно напоминают "гробы на колёсах". В 2019 также запускали в московском метро поезда этой серии, но тогда они были раскрашены в бело-сине-красные тона!
И не забудьте ещё о важнейшем объекте ритуальной некрофилии, который давно находится прямо на Красной площади -- это мавзолей Ленина! И хотя вроде бы на словах нынешняя власть "открестилась" от Ленина и его идей, но мавзолей почему-то до сих пор стоит в самом центре столицы, а Ленин до сих пор не захоронен.
Также не стоит забывать, что рядом с мавзолеем находится ещё и кладбище -- прямо в кремлёвской стене и у неё..
Но, пожалуй, самым важным звеном этого культа смерти является современная медицина!
Далее я привожу здесь одну главу из книги Роберта С. Мендельсона "Исповедь еретика от медицины". Там много букв, но оно стоит прочтения. Самые значимые моменты главы я выделил жирным шрифтом:
"Современная Медицина — это идолопоклонническая религия, потому что она обожествляет не живые существа, а механические процессы. Она меряет свой успех не количеством спасённых душ или жизней, а частотой использования того или иного оборудования и принесённой этими процедурами прибылью.
Сутью любой религии, излучающей надежду тогда, когда уже все человеческие усилия для борьбы с материальными препятствиями исчерпаны, является божество, Нечто, Что превосходит всё. Если вам до сих пор не ясно, почему Церковь Современной Медицины является варварски идолопоклоннической и должна быть разрушена, взгляните в глаза её Божеству.
Бог Современной Медицины — это Смерть.
И действительно, не так давно д-р Квентин Янг придумал неологизм для обозначения одного из аспектов деятельности Современной Медицины — ятрогеноцид (от древнегреч. «iatros» — врач) — систематическое уничтожение врачами большого количества людей. Один из примеров ятрогеноцида — это жертвы среди детей в развивающихся странах, описанные мной в предыдущей главе. Активная пропаганда искусственного вскармливания среди людей, которые не могут позволить себе купить молочные смеси или правильно их приготовить, — это и есть «священная война» врачей против ничего не подозревающих, беззащитных «неверных».
Насколько смертоносна Церковь Современной Медицины, становится очевидным, когда происходят забастовки врачей. В 1976 году в столице Колумбии, Боготе, все врачи, за исключением врачей скорой помощи, исчезли со своих рабочих мест на 52 дня. «Национальный католический вестник» описал «ряд необычных побочных эффектов» этой забастовки. Уровень смертности упал на тридцать пять процентов. Представитель Национальной ассоциации похоронных бюро заявил: «Это может быть совпадением, но это факт». В округе Лос-Анджелес произошло падение уровня смертности на восемнадцать процентов, когда в 1976 году врачи вышли на забастовку против повышения стоимости страховки на случай врачебной ошибки. Д-р Милтон Ремер, профессор Управления здравоохранения из Калифорнийского университета в Лос-Анджелесе, провёл исследование в семнадцати крупнейших больницах и обнаружил, что в этот период операций проводилось на шестьдесят процентов меньше. Как только забастовка закончилась и медицинский молох вновь заработал, уровень смертности поднялся до уровня, отмечавшегося до забастовки.
То же самое произошло в Израиле в 1973 году, когда врачи ограничили общение с пациентами до 7 000 приёмов против прежних 65 000. Забастовка продолжалась в течение месяца. По сведениям Иерусалимского похоронного общества, уровень смертности в Израиле упал на пятьдесят процентов. Такого кардинального падения уровня смертности не случалось со времён предыдущей забастовки врачей, которая состоялась за двадцать лет до этого Когда врачей попросили объяснить этот феномен, они ответили что, так как принимали только пациентов с острыми случаями, то смогли приложить наилучшие усилия для лечения действительно больных людей. Когда врачам не приходилось слушать повседневные, и предположительно — маловажные, жалобы среднестатистических пациентов, они смогли посвятить себя более важному делу — спасению жизней.
Это неплохой ответ. Я всегда это говорил: нам нужна вечная «забастовка» врачей. Я не сомневаюсь, что если бы врачи снизили своё вмешательство в жизнь людей на девяносто процентов и работали бы только с острыми случаями, нам стало бы лучше.
Мы не можем игнорировать тот факт, что тревожный процент врачебных манипуляций ориентирован на смерть. Я говорю своим студентам: всё, что вам нужно сделать, чтобы преуспеть в Современной Медицине, это найти такую специальность, которая поддерживает смерть или мысли о смерти, и тогда перед вами откроется блестящее будущее. С точки зрения Современной Медицины смерть — это развивающаяся отрасль. Вы не найдёте медицинского журнала, который не сообщал бы последних новостей на тему контрацепции, абортов, стерилизации, генетических консультаций и мониторингов, амниоцентеза, нулевого прироста населения, «достойной смерти», «качества жизни» и эвтаназии. Все эти виды деятельности имеют своей целью препятствование жизни или её прекращение. Такие вещи, как массовый генетический мониторинг и обязательный амниоцентез с возможностью аборта, сейчас находятся на уровне разговоров, но дыма без огня не бывает.
Торопясь воспользоваться этими услугами — с энтузиазмом, который я могу описать лишь как религиозный пыл, — мы позволяем себя одурачить, игнорируя и бесчеловечные последствия их, и недостаточное научное обоснование. Это просто таинства. Таинства смерти.
Например, с благословения Современной Медицины то, что раньше считалось грехом, больше таковым не считается. Так, гомосексуализм теперь называется «альтернативным стилем жизни». Это, равно как и другие формы нерепродуктивной сексуальной жизни, теперь поощряется, продвигается, прославляется. В течение своей жизни я наблюдал, как отношение общества, например, к мастурбации прошло через три различимых фазы. Когда я был подростком, мастурбация считалась греховной и опасной. Если ты этим занимаешься — ты ослепнешь, или у тебя на ладонях вырастут волосы. Естественно, ученые даже не пытались выяснить, правда ли это. Позднее, когда я учился в колледже, отношение к мастурбации стало нейтральным, это было ни вредно, ни полезно. Однако, теперь мы вступили в третью фазу. Мастурбация — это не просто нормально, это хорошо, это здоровое явление. Если вы этим не занимаетесь — с вами что-то не так. А если вы не знаете, как это делать — есть люди, которые вас научат, особенно, если вы — женщина.
Я объясняю такой радикальный поворот в сознании нации и течение жизни одного поколения, соотнеся его с отношением общества к приросту населения. Когда иметь детей было хорошо, — мастурбировать было нехорошо. Когда направление ветра переменилось, и иметь детей стало плохо, — мастурбация, гомосексуализм, и всё, что удерживает нас от рождения большего количества детей, стало хорошим.
В нас очень глубоко заложена жажда жизни. Нашим сильнейшим побуждением является воспроизведение и поддержание жизни, и именно эти инстинкты и направленные на их реализацию действия подвергаются нападкам Современной Медицины. Такие опасные формы контроля рождаемости — аборт по желанию, мастурбация, гомосексуализм, все нерепродуктивные формы половой жизни — приводят к уменьшению роста населения. Эти «альтернативные стили жизни», которые не способствуют жизни, считаются приемлемыми, а вещи, которые люди делали тысячелетиями, чтобы поддерживать жизнь, более не приемлются.
Единственный «альтернативный стиль жизни», который не принимается, — это любой стиль, препятствующий пребыванию в лоне Церкви Современной Медицины. Грех рожать дома, а делать аборт — не грех. Грешно поклоняться чужому богу, обращаясь к мануальному терапевту, но не грешно пойти в один из храмов Современной Медицины, чтобы сделать себе операцию по изменению пола. Биологический стресс, которому эти операции подвергают тело и душу, не принимается во внимание.
Плохо, что, расширяя свою поддержку антижизненных проявлений, Церковь Современной Медицины усиливает свое пренебрежение жизнью. Более гуманный здравый смысл попирается. Современная Медицина, например, заявляет, что каждая женщина имеет право на аборт. Независимо от политической выигрышности такой позиции, важно признать, что с биологической точки зрения это может означать нечто большее, чем просто свобода выбора. Согласно некоторым этическим системам, например, по иудейскому закону, аборт разрешается, если на кону стоит жизнь матери. Решение принимается на основании того представления, что жизнь матери важнее жизни плода. Но то, как Современная Медицина поддерживает аборты, не имеет ничего общего с жизнью вообще — ни с жизнью матери, ни с жизнью ребёнка: её больше всего интересуют её собственные технологии.
Один из духовных провалов последних двадцати лет — продвижение Церковью Современной Медицины контроля рождаемости любой ценой. Здесь становится наиболее очевидной разница между духовным и физическим «грехом». Контроль рождаемости сам по себе не аморален. Тем не менее, некоторые методы этого контроля неверны с биологической точки зрения постольку, поскольку они оказывают негативное воздействие на жизнь того, кто пользуется этими методами. Не говоря уже о полном отказе от таких опасных методов, как гормональные контрацептивы или внутриматочные устройства. Если бы врачи признавались каждой женщине, какие реальные опасности представляют эти методы и позволяли бы каждой из них делать информированный выбор, было бы меньше проблем. Но врачи никогда не дают пациентам согласиться на процедуру или отказаться от неё, взвесив биологический риск и желание женщины подвергнуть свою жизнь опасности. Они просто игнорируют биологию, игнорируют тот факт, что определённая процедура может принести больше вреда, чем пользы. Их преданность такому невежеству столь велика, что единственным объяснением может быть то, что глубинная цель Современной Медицины — удерживать преданных слуг посредством невежества.
Когда я был студентом-медиком в конце 1940-х – начале 1950-х годов, я полагал, что медицина имеет дело почти исключительно со спасением и продлением жизни. Я не могу вспомнить, чтобы тогда сколько-нибудь серьёзно обсуждалась проблема, которая теперь называется «качество смерти». Я учился отвергать смерть, поддерживать надежду. Сегодня отрицание смерти считается дурным тоном, несмотря на то, что некоторые исследования показывают — пациенты, больные раком и другими тяжёлыми заболеваниями, которые отвергали болезнь и боролись с ней, жили дольше тех, кто «смирился» с болезнью. 22 ноября 1975 года «Британская медицинская газета» сообщила интересную деталь. Оказывается, «...психологические факторы могут играть роль в продлении жизни. Вайсман и Ворден недавно сравнили раковых пациентов, которые прожили дольше, и пациентов, проживших меньше, чем это предполагалось усредненными статистическими данными. Они обнаружили связь между желанием выжить, выраженным в «восстании» против прогрессирующей болезни и положительном отношении к лечению, и более долгим выживанием. И напротив, пациенты, выразившие желание умереть или готовность принять смерть, умерли раньше, чем ожидалось. Подобным образом, по некоторым исследованиям, предполагается, что у пациентов с тромбозом коронарных сосудов, склонных к депрессии или впавших в депрессию после инфаркта, меньше вероятность выжить, чем у тех, кто ведет себя менее меланхолично. В конечном счете, похоже, что решительное отношение и надежда продлевают жизнь, тогда как приятие смерти или уныние и отчаяние укорачивают её». Недавно я присутствовал на медицинском совещании, где один врач, который занимается лечением раковых больных при помощи химиотерапии, признался, что он заинтересован в спасении жизни и открытии новых методов лечения не меньше, чем в том, чтобы быть уверенным, что его пациенты умерли в «мире и согласии». Он со своими подчинёнными тратит большую часть своего времени и сил, консультируя умирающих пациентов, предпочитая делать это в отсутствие членов их семей. Для меня нет загадки в том, почему эти продавцы смерти предпочитают «консультировать» в отсутствие семьи пациента. Вся цель семьи и, соответственно, её действия направлены на жизнь, а не на смерть.
Этот врач и многие ему подобные, изучающие смерть, работают с допущением, что человек должен быть готовым её принять. В результате они залечивают пациента до состояния смерти, потому что не могут вылечить его до состояния жизни. Они утверждают, что отрицать смерть в определённой степени глупо. Танатологи заявляют, что если вы не говорите о смерти, не сталкиваетесь с ней, не поддаётесь ей, — вы заболеете!
По моему убеждению, танатологи и все, кто советует отступить перед смертью, навлекают гибель на своих пациентов. Врач, говорящий пациенту, что надежды на жизнь нет, не делает ему ничего хорошего. Прежде всего, врач проявляет чрезмерную самонадеянность, считая, что его власть — это единственная сила, которая может восстановить здоровье пациента. Сказать пациенту, что он умирает, равноценно проклятию. Пациент верит в него, и оно сбывается.
Мы только начинаем изучать, как сознание может повлиять на самоисцеляющие силы организма. Разумеется, врачи станут последними, кто признает, что организм обладает значительными ресурсами самоисцеления. Но вы можете убедиться, что сохранять оптимизм — первоочередная задача. Вместо того, чтобы предсказывать смерть, врач должен спланировать вместе с пациентом его будущее. Одно дело — довести до сведения пациента, что он болен смертельным заболеванием и что магия врача не так велика, чтобы сделать что-нибудь. И совершенно другое дело — сказать пациенту, что кончина неминуема.
Конечно, если врач признает, что он не властен над недугом пациента, но что другие силы — способности целителей или собственные силы пациента — могут помочь, он потеряет контроль над пациентом. Более того, поскольку обряды Современной Медицины становятся всё менее успешными и всё более смертельными, это весьма практично — подготовить пациента к неизбежному итогу трудов врача. Как только смерть начнет восприниматься как «другая часть жизни», ей найдётся достойное место в больничном меню.
Современная Медицина в наши дни более приспособлена для убийства, чем для исцеления. Это отчётливее всего заметно в начале и в конце жизни, когда жизнь более хрупка и смерть ближе, когда смерть проще списать на «естественные причины». Например, новорожденным с синдромом Дауна, у которых выявляют кишечную непроходимость, становится всё опасней оставаться в детском отделении. Хотя непроходимость поддаётся хирургическому лечению, растёт вероятность того, что ребёнка лишат лечения и оставят умирать. То же относится к отстающим в развитии, находящимся в государственных больницах детям, которые серьёзно заболели.
В конце жизни «неудобным» пациентам позволяют умереть или даже подталкивают к смерти. Стариков помещают в дома престарелых, чтобы, несмотря на пышную рекламу этих домов, убрать их с дороги «настоящих» людей. Их отвозят туда умирать, и они, в общем, понимают намек. Невелика хитрость — увидеть проклятие, когда оно направлено против тебя.
Врачи действительно помогают старикам убраться с дороги и умереть. Их отношение к старым людям и их проблемам доходит до приговора к медленной смерти. Такие выражения, как: «Вам просто нужно научиться с этим жить» или «А что вы хотели в ваши-то годы?», убеждают пожилого человека в том, что его проблем следовало ожидать. Как следствие, пожилые люди ожидают эти проблемы. И получают их. Так как врачи не допускают, что проблемы, обычно связанные с пожилым возрастом, не являются неизбежными и могут быть предотвращены или вылечены натуральными методами, пациент оказывается незащищённым перед целым строем паллиативных — и смертельных — лекарств. В культурах, ещё не подпавших под смертельный морок Современной Медицины, люди доживают до пожилого возраста, полностью сохраняя свои способности. Но Современная Медицина помогает старикам стать недееспособными и вместо того, чтобы продлевать им жизнь, делает их смерть более медленной и тяжелой.
Я всегда считал, что если вы хотите узнать, что действительно представляет собой общество, взгляните на его пословицы и запреты. Посмотрите на монету, и вы увидите: «Мы верим в бога». Уж если и существует общество, где в бога верят меньше, чем в Соединённых Штатах, то я не слышал о таком. Первой пословицей медицинской профессии всегда было: «Главное — не навреди». Как мы уже убедились, это правило нарушается чаще, чем какое-либо другое, но оно служит одной очень полезной цели. Медики могут скрыть очень многие грубые промахи под видом непричинения вреда.
Первое, что нужно изменить, когда одна культурная сила превосходит другую и захватывает общество, — это язык. Когда вы контролируете то, как люди описывают понятия, — вы контролируете и отношение людей к этим понятиям.
У нас есть выражение «демографический взрыв», которое указывает, что много детей — это опасно и вредно. У нас есть слова «планирование» беременности и «прерывание» беременности, которые делают аборт клинически обособленным от жизни и смерти. Мы говорим «эвтаназия» вместо «убийство из жалости», что было так или иначе очень точным термином, даже с таким мягким определением. Наиболее возмутительная попытка спрятать реальность за терминологией — это термин «достойная смерть». Таким образом, смерть — это хорошо при любых обстоятельствах, поскольку она «достойная». Забавно, что этот термин наиболее часто используется в ситуации «отключения аппаратуры», что лишает событие всякого достоинства.
Мне все эти процедуры, ориентированные на смерть, пугающе напоминают нацизм. Перед Второй Мировой войной немецкая медицина сместилась в сторону этих процедур. Немецкие врачи с удовольствием избавлялись от детей с отставаниями в развитии и уродствами. За разрешением абортов и эвтаназии последовала «достойная смерть» стариков — это означало, что им позволяли и помогали умереть. Затем последовали убийства цыган, затем облавы на антифашистов и геноцид евреев. Нацисты тоже пошли в крестовый поход.
Так как война Современной Медицины против Жизни обостряется, больницы перестают справляться с нагрузкой. Поэтому нам приходится строить «центры смерти», названные — опять же, по удобной для сокрытия правды терминологии — хосписами. Советники смерти тоже переезжают в больницы, которые я уже определил как Храмы Судьбы, чтобы подготовить пациентов к восприятию основной продукции своего учреждения. Конечно, ничего не вышло бы без хорошей маркетинговой стратегии. Что вам нужно сделать, чтобы продать что-либо, — это сформировать желание и приятие вашего продукта. Так как продуктом Современной Медицины является смерть, для начала «смягчают» наше восприятие идеи не-жизни. Как только нас отчуждают от нашего инстинкта выживания, нам становится легче воспринимать бесчеловечные, опасные процедуры. В конце концов, имея в перспективе только мучение лекарственно-зависимой полужизни, мы радостно приветствуем продавца смерти, когда он приходит проводить нас прочь из этого мира.
Когда настает этот момент, всё внимание Церкви направлено на ваше участие в Главном Таинстве. Подобно католической мессе, которая служится в честь Воскресения, ваша смерть в реанимации является высочайшим таинством. Подготовительные церемонии настолько засекречены, что вас разделяют с вашей семьей, подобно тому, как, я уверен, ритуальные жертвы примитивных религий содержались отдельно от родственников, дабы те не вмешивались в махинации жрецов. Вместо того, чтобы дать вам возможность держать за руку родственника, вас подсоединяют к лучшим и новейшим электронным безделушкам. Наконец, глубоко в святая святых храма, вы выполняете обещание и причащаетесь богу Современной Медицины.
Когда новая религия хочет дискредитировать прежнюю, она сваливает все проблемы людей на старых богов. Современная Медицина говорит: «Ваша болезнь вызвана вирусом». Кто создал вирусы? Старый Бог. И так далее. Не мы и не вы вызвали вашу болезнь, это всё естественные причины, такие же, как вирусы, бактерии, или тенденция клеток к беспорядочному делению, или наследственность, или... Во всем виноват старый бог — Бог Жизни.
Современная Медицина может освободить вас от оков старого бога. Современная Медицина даст вам нового бога, который может противодействовать всем досадным формам жизни, — таким, как бактерии, вирусы, бесконтрольно делящиеся клетки, ненужные беременности, уродливые или отстающие в развитии дети, старики.
К счастью, те природные процессы, на которые нападает Современная Медицина, имеют на своей стороне вес истории. Если вы рассмотрите основные наиболее древние религиозные конфессии — христианство, ислам, иудаизм и восточные религии – вы обнаружите, что их этические системы не слишком различаются. Они поощряют большие семьи и уважение младших поколений к старшим — в своих рамках, конечно. Все судят об обществе по его отношению к пограничным группам — недоношенным детям, больным детям, старикам. Они не одобряют не репродуктивных форм половой жизни. Конечно, между этими религиями есть отличия, но они не такие труднопреодолимые, как отличия от религий, ориентированных на смерть, — религий, которые не выжили. Античные греческая и римская религии поощряли контроль рождаемости, аборты, детоубийство, убийство стариков, гомосексуализм и другие нерепродуктивные формы секса — и всё во имя качества жизни.
Однако, качество жизни — это просто функция количества жизни. Я хочу жить долго потому, что я надеюсь иметь много внуков. Качество моей жизни зависит от того, сколько внуков вырастет на моих глазах. Я хочу жить так долго, как только возможно. Если я действительно жив, пока я живу, качество моей жизни позаботится о себе само. Мне не нужна толпа профессионалов, чтобы давать мне советы о качестве моей жизни.
Конечно, профессионалы, возглавляемые врачами, агрессивно вторгаются в качество и количество нашей жизни. Нам нужно найти врачей, которые ориентированы на жизнь, которые разделяют наше уважение к жизни и которые прилагают свои знания и умения к её защите.
Это, к сожалению, может оказаться очень сложной задачей."