Для товарища Данилова карьера закончилась в одночасье, когда он и думать не думал о каких-то неприятностях. Резонно полагая, что находится если и не на пике всесилия, но где то совсем рядом.
А быть уверенным было от чего, он уже пятнадцатый год возглавлял жилищно-бытовую комиссию Дальневосточного морского пароходства, главной «скрипкой» которой было распределение квартир и легковых машин. Очень долго распределял товарищ Данилов твердой рукой малюсенькие малосемейки и шикарные апартаменты, «Волги» и «Жигули», не говоря уже о «Москвичах» и еврейских «броневичках» – «Запорожцах». Сидя на такой «золотой жиле» социализма, поневоле загордишься, будешь поглядывать на людишек со снисходительной жалостью, сильно не сосредотачивая на них свое внимание.
И вот сегодня, когда все «инструменты» и связи отлажены, и он в сфере распределения ну очень большой специалист, чувствующий себя в ней, как рыба в воде. Знает все входы и выходы, здоровается за руку с важными людьми не только своего родного пароходства, но и города. Когда, кажется, что нет такой силы, которая может его сместить – свергнуть с очень уж «хлебного места». И вдруг все рушится, летит к «чертям собачьим». И скорее всего, через недельку – другую, он опять станет простым человеком. И никто не будет искать с ним встреч и знакомств, а большинство прежних важных людей просто перестанут его замечать.
И виной всему этому какой-то чернопузый механик, который путается под ногами, «качает права», пытаясь глоткой улучшить свои жилищные условия. И подлез же «гад», подставил ножку так, что он, товарищ Данилов, не только споткнулся, а растянулся во весь рост. А как теперь вставать – подниматься? И удастся ли? Скорее всего, нет. Судьба два раза не подкидывает золотых шансов.
А виновник, сокрушивший карьеру начальника жилья, и думать не думал о каких-то интригах, и о чьих-то карьерах. Сергей Алексеевич Боровик хотел просто получить нормальную трехкомнатную квартиру в любом районе города. На которую, кстати, имел все права, простояв в очереди за ней двадцать семь лет. И до сих пор ютится в малосемейке в двадцать квадратных метров с женой и двумя взрослыми детьми.
Двадцать семь лет в очереди на квартиру – это рекорд. Обычно у большинства жилищный вопрос решается лет на пять – семь раньше. Правда, это самое большинство знает тонкости и маленькие хитрости в виде подарочков кому надо. А так же дарит подобострастные и заискивающие улыбочки нужным людям. Как и остального такого же прочего, сильно помогающего существовать в социалистическом бытие. А коли не владеешь такими способностями, значит жди. Видно на роду тебе написано быть «терпилой».
Механик Боровик не был «терпилой». Он был обычным человеком. Правда, для совдепии уж слишком честным и порядочным. Думал, что и большинство такое же. Наивно верил в справедливость. Мол, если что положено, то это положенное и отдайте.
Все эти нетипичные для советского люда качества, да еще помноженные на никому ненужную принципиальность, сильно осложняли жизнь не только по бытовой линии, но и по работе, заставляя прозябать во вторых механиках. По опыту работы и профессиональному мастерству ему давно надо бы быть стармехом, но он не коммунист. И что самое печальное – не хочет им становиться. Да еще и говорит об этом открыто. Игнорирует, значит, партию рабочих, крестьян и передовой интеллигенции. Может задать такой вопрос высокому начальству в присутствии множества людей, такое ляпнуть про социализм, что хоть стой, хоть падай. Бедные помполиты , сгорая от стыда за такого командира и в страхе за свою карьеру, неслись сломя голову в партком, чтобы поскорее засветить ненадежного и колеблющегося «кадра». Старшие партийные товарищи, конечно, внимали их страхам за социалистическую державу, успокаивали и с болью в душе посылали механика остыть, одуматься на суда северного направления, подальше от заграницы.
В «загранке» идет дополнительный валютный заработок, именуемый командировочными, и который является главным стимулом работающих на флоте. Потому то на судах загранзаплыва большая конкуренция. И нет недостатка в сознательных людях, относящихся к социалистической державе, как к маме родной. А коли недостоин товарищ Боровик представлять великую державу за рубежом, то извини – подвинься, уступи место тем, кому нужнее валютная зарплата.
Эти тонкости «достоин – не достоин» доставали мужика постоянно еще с курсантских времен, когда он заканчивал ленинградскую мореходку. Ему не открыли визу. Путано и долго объясняли, почему он не достоин загранзаплыва. Почему круглому сироте не положено пересекать священный рубеж Родины.
Если откинуть все правильные слова, то получается просто и цинично. Она, эта самая Родина, в лице, правда, партийных деятелей, не хочет, чтобы ее покинул молодой человек, соблазнившийся капиталистическими благами. Увидит он эти самые блага наяву, и останется по ту сторону границы. И не сможет удержать его не тоска по родному детдому, с сытыми и вороватыми наставниками, ни казарменная уютность училищных общаг. Вот женись, ребенка роди, тогда и про визу говорить будем. А пока в каботаже думай, что к чему.
Соприкоснувшись с такими моментами, Сергей Алексеевич держался подальше от сознательных партийцев, стараясь как можно меньше с ними общаться – пересекаться, чтобы не сорваться на крик и оскорбления. И этим навсегда угробить свою флотскую карьеру.
Но время шло, жизнь налаживалась, подрастали дети: сын и дочка. И валютный заработок все чаще и чаще становился хорошим подспорьем в семье. И все реже моряк высказывал наболевшее вслух. Помнил, что за ним семья, а заграничные вещи очень радуют его родных людей.
Вот бы еще получить квартиру, которую устал ждать. И можно спокойно дорабатывать до пенсии, сосредоточившись на доме, семье, детях. Ведь назвать комнату в огромной, как корабль, малосемейке, с туалетом и душем на четыре семьи квартирой, язык не поворачивается. Морально поддерживало то, что вот – вот эта мечта должна исполниться. И трехкомнатная квартира по составу семьи станет реальностью, ведь его очередь на нее давно в первой сотне.
Дома стройконторой пароходской строились, сдавались, квартиры получались. А товарищ Боровик так и торчал в первых рядах соискателей на нормальное жилье. Сдающиеся квартиры всегда были нужней кому то другому: ветеранам войны, героям мирных будней, больным, отдавшим всех себя на благо любимой Родины. Так, по крайней мере, ему объясняли в жилищно-бытовой комиссии. И это было трудно опровергнуть, оспорить. Умелые партийцы все могут объяснить, все разложить по полочкам. Но если смотреть на все это проще, то злые шутки с ним играет его детская вера в силу советского закона. Ну, зачем он требует, а не просит? А нет бы быть поласковее с товарищем Даниловым, подарок – другой из-за границы привезти. А вместо этого смотрит на него как на простую пешку, да еще голос смеет повышать. Вот и имей, что имеешь, коли не знаешь, как вести себя с нужными людьми.
А механик этого точно не знал, и знать не хотел. Он уже и смотреть то не мог на наглое лицо начальника жилья, который сочувственно выслушивал, обещал горячо и правдиво решить его проблему в самое ближайшее время. Вот только в его черных бегающих глазках светилась явная усмешка.
В общем, наболело у Сергея Алексеевича, терпенье лопнуло. Плюнул на деньги, в общем-то немалые, и в очередной отпуск за свои кровные в Москву поехал. Решил искать правду в министерстве морского флота. Приехал, и как ни странно, сразу получил место в ведомственной гостинице. А что самое удивительное, всего через два дня попал на прием к одному из заместителей министра. Рассказал все как есть. Поразив своей историей министерских, внимательно и сочувственно внимавших ему. А то, что товарищи из министерства поразились такому беспределу, было видно невооруженным взглядом. Они пообещали разобраться. А чтобы это не выглядело пустой отмашкой, предложили пожить в столице недельку – другую, ожидая результата из Владивостока. Кто куда звонил, что запрашивали и что выясняли, Сергей Алексеевич не знал. Да и зачем ему эти детали.
Но вот на восьмой день вызвали в министерство, где уже знакомый зам в присутствии миловидной женщины от профсоюза и двух суровых с виду мужиков, в кителях с шевронами капитанов, снова порасспрашивали о том, о сем, угостили чашечкой кофе. Его принесла секретарша на маленьком подносике вместе с миниатюрной вазочкой печенья.
Кофе, конечно, Сергей Алексеевич выпил, а к печенью не прикоснулся. Неудобно как-то хрустеть в присутствии таких важных людей. А те пообещали, что его квартирный вопрос решится благополучно в самое ближайшее время. Мол, звонили на места, «хвосты» кое-кому накрутили, чтобы там, на далекой окраине страны впредь таких безобразий не случалось. Мол, поезжайте домой товарищ Боровик, не волнуйтесь, все будет хорошо, все по закону. А еще выписали бесплатный билет на поезд, крепко жали на прощанье руку. Попеняв, правда, что товарищ Боровик до сих пор вне партии. Мол, нужны ей такие люди.
Продолжение следует... ----->Жми сюда
С уважением к своим читателям и подписчикам,
Виктор Бондарчук