Застолье шло уже пятый час. Немолодоые и не старые люди, сидящие за столом в отдельном зале ресторана, разбились на группки. Кто-то травил скабрезные анекдоты и каждый раз крохотная компания взрывалась смехом или тихонько и вежливо улыбалась, если анекдот был не смешной. Кто-то, в другой стороне стола, тихо пел под гитару старые походные песни о солнышке лесном или про госпожу удачу. Кто-то, сидя на креслах в углу зала вспоминал истории школьных лет, любимых и нелюбимых учителей, забавные случаи с экзаменов и совместных экскурсионных поездок.
Над всем этим был такой добрый, тёплый гул, какой может быть только у тех, кто не виделся много лет и кто ни за что не хочет впускать в это общение никакого негатива. Никаких новостей, никаких домашних проблем. Никаких разностей в социальном положении. По всему столу лежали смартфоны с пропущенными звонками, сообщениями, письмами, которые нет-нет, да всплывали на заблокированных экранах.
Людям было хорошо вместе. Несмотря на поздний час никто не спешил домой. Несмотря на обильный стол никто не спал лицом в салате. Несмотря на возраст никто не ворчал попусту. Глаза светились юностью. Щеки сняли румянцем. Объятия были тёплыми, но не двусмысленными.
От компании с гитарой отделился один из людей. Мужчина, одетый в дорогой костюм, без галстука. Он успел приехать буквально полчаса назад. Управление своим бизнесом приносило доход, но лишало времени на такие вот редкие посиделки и на личную жизнь. Позади два развода, трое детей. Каждому нужно помочь, поддержать. С одной женой отношения не сложились, она уехала в Прибалтику и вела там праздный образ жизни. Их общий сын учился там же в университете на управленцев ресторанный делом. Обучение сына и праздную жизнь бывшей жены оплачивал он. Так было условлено контрактом, который она заставила его подписать в один из первых месяцев их совместной жизни. Он тогда был молодым и успешным диджеем, деньги лились рекой, а брак казался чем-то вечным. Кроме того, он доверял женщине, которая имела популярность у мужчин, но в качестве супруга выбрала его, несмотря на легкомысленную, как многие считали, профессию. После очередной жаркой ночи в снятом на прокат домике в пригороде она и подсунула ему этот документ. Спустя полтора года она ушла, забрав сына, к другому. Диджей скатился во все тяжкие, забил на работу и вскоре был уволен и забыт. Упав на самое дно он переживал развод. Ему, в общем-то, было плевать на неё, но сын ему был дорог. Она запрещала им видеться, а потом и вовсе уехала из страны, оборвав все контакты. Погоревав немного и выйдя из штопора благодаря друзьям, он взялся за ум и по знакомству устроится работать барменом. Войдя во вкус к работе (и заодно завязав с алкоголем навсегда), он понял, чем хочет заниматься дальше. И спустя несколько лет превратился в известного ресторатора. Его сеть ресторанов имела большой успех, бизнес стал расти. В этот же момент встретил он вторую жену свою. И примерно в то же время появилась первая. Узнав о его успехах она потребовала, согласно договору, свою долю. Мол, ребёнок растёт, работы нет, давай проценты. Он сперва хотел её послать, но его вторая жена, будучи женщиной мудрой, посоветовала рассматривать эти выплаты как инвестиции в будущее. Поразмыслив, он согласился. В конце концов, в обмен на деньги он получил возможность общаться с сыном. Так, не спеша, издалека, они смогли наладить свои отцовско-сыновьи отношения. И впоследствии он рассчитывал на то, что сын поможет ему с открытием бизнеса там, где он живёт с матерью.
Со второй женой они прожили пятнадцать лет и разошлись мирно. Он так же поддерживал и ее, и их общую дочь, живущих в соседнем с ним доме. У жены был новый брак, дочь регулярно навещала его и он был рад этим визитам в своём холостяцком жилище. Дочка заканчивала школу и сейчас находилась в поиске будущего. Либо выйти замуж, либо пойти учиться на веб-дизайнера. Он её не заставлял делать выбор считая, что она сама его сделает во временем.
И продолжал вести бизнес. Ему нравилось это не только и не столько потому, что приносило деньги, сколько по причине настоящей любви к этому делу. Если бы не встреча одноклассников этим вечером он провел бы его в своем кабинете на втором этаже первого своего ресторана. Самого любимого.
Но пропускать, спустя тридцать лет, встречу класса, он не стал. Эти люди были ему родными и близкими по духу. Это было то, чего ему не хватало в круговороте трудовых будней и череде отношений, включая два брака и редкие интрижки. Он в принципе был человеком замкнутым именно по этой причине. И сегодня отдыхал душой. Ему, как и всем в зале этого ресторана (к слову, не из его сети) было хорошо.
Он вышел наружу. Весна только начинала свои жалкие попытки прогреть Петербург после студеной зимы. После захода солнца становилось вновь зябко и он передернул плечами, окунувшись в эту прохладу. Было темно. Ресторан располагался в глубине небольшого сада и от того был вроде как в стороне от шума города, несмотря на то, что район был оживленным. Терраса, на которой он оказался, была погружена в полумрак. Справа стояли две скамьи и пепельница. Слева было пустое, тёмное, длинное пространство. Где-то там, в глубине, виднелся тёмный силуэт и тусклый огонек сигареты. Но кто именно стоит, даже понять, мужчина или женщина, было невозможно. Он пошёл туда.
Она стояла, укутавшись в плед, который ей предложила хостес, и курила тонкую сигарету, держа её тонкими пальцами. Стройная, чуть худощавая. С достаточно ярко выступающими скулами, чувственными губами, яркими синими глазами. Ее собранные в хвост на затылке чёрные волосы были длинными и густыми. Тонкий профиль лица был очерчен светом полной луны. Она стояла в профиль к нему и он вдруг увидел этот нос с горбинкой, которую она ненавидела в школе, потому что её дразнили "Фон Ротбарт". На уроке музыки им ставили пластинку с музыкой из балета "Лебединое озеро". На обложке было фото артиста, исполнявшего партию злого волшебника в спектакле. Хищная, танцевальная поза, крылья-руки, а на голове - убор из перьев. И нарочито большой то ли клюв, то ли нос, идущий от самого края этого убора и спускающийся по переносице до середины её. И Кто-то из ребят вдруг сказал, что она похожа на этого самого колдуна. Так и прилипло к ней то прозвище. Какое-то время она злилась, потом плакала, а потом смирилась и просто перестала реагировать на него. И со временем прозвище отвалилось.
Она стояла холодно-гордая. Спокойная. Ей шло курить. Это было чертовски вызывающе, дерзко и в то же время завораживало. Нежный, почти девичий аромат её парфюма удивительно подходил ей, несмотря на диссонанс со зрелым возрастом.
Она окинула его взглядом. Просто увидев, кто пришёл. И снова затянулась. Красиво., подумала он.
- Я думал, ты бросила.
Она чуть усмехнулась, покачала головой. Волосы качнулись в такт. На ней были классические брюки и пиджак, туфли на тонкой шпильке, под пиджаком и пледом поверх угадывалась белая блузка. Увидев, что он её рассматривает, она чуть повернулась к нему в анфас.
- Я бросала. Лет семь назад. Или пять. Не помню точно.
- Пять. Тогда как раз мы собирались на двадцать пять лет окончания.
- Да, точно. Ты все помнишь!..
- Ну, с цифрами работаю много, - он усмехнулся.
- А я думала, с едой.
Он снова усмехнулся, уже шире. Ее чувство юмора всегда было резким, как ее орлиный профиль. В школе, когда они сидели за одной партой, она периодически шутили так на биологии или на литературе, когда проходили "Преступление и наказание" или "Войну и мир", те романы, которые с трепетом преподносит школа и на которые молятся учителя литературы.
Он полез в карман, достал свой IQOS. Закурил.
- Это что за сублимация, а? - она удивлённо смотрела на гаджет. - Ты себе не завел ещё женщину-робота для любовных утех по примеру японцев?
Он покачал головой, улыбаясь. Как ему не хватало этих шуточек!
- Нет, что ты! Всего лишь купил надувных, двух. Чёрную и белую. Кстати, эта женщина-робот теперь не только у японцев популярна, но и во всем мире. Многие богатеи покупают. А один недавно даже женился на такой. Свадьбу сыграл. Мне дочка показала его инстаграм. Идиот какой-то, господи...
- Вот, теперь узнаю своего старого соседа по парте. Дать тебе сигарету нормальную?
- Давай.
Она распахнула плед, под ним пряталась крохотная сумочка. В такой женщины носят ключи, косметику и газовые баллончики, когда выезжают куда-то на вечеринку. Щёлкнул замок. Она извлекла оттуда пачку сигарет. Он протянул руку и замер.
- Да лаааааадно, - протянул он.
- Прохладно, - впервые на ее лице промелькнула улыбка.
Это была пачка сигарет "BT". В десятом классе ей каким-то образом удалось достать эту пачку, вытащив её из блока, который лежал у отца в шкафу. Тот пропажи не заметил, либо сделал вид, что не заметил. Но придя однажды в школу, она показала ему эту пачку и сказала, что они должны попробовать покурить. Мол, вкусные сигареты. Фирменные.
Наверно, опустим подробности того, какой эффект на них возымели первые затяжки, сделанные на кухне квартиры в отсутствие родителей. Поскольку отец курил дома, то не страшно было, что кто-то учует запах дыма. Но последующие двадцать минут они запомнили на всю жизнь. Тошнота, гадкий привкус во рту, головокружение. В общем, все то, что впоследствии должно, по идее, отвратить от пагубной привычки. Но в итоге приводит к ней. И почему это происходит - не знает никто.
Потом на той пачке он ей написал: "Помни день, когда мы не стали курить!". И решили вдвоём эту пачку сохранить. Чтобы в старости (тогда казалось, что это будет лет сорок) сесть на террасе чьего-то дома и выкурить по одной сигарет перед смертью.
И вот эта пачка. Им уже за сорок. Дом с террасой есть (пусть и ресторан). Он хмыкнул, отложил свой IQOS и достал сигарету. Она последовала его примеру. Оба закупили и... ровно так же как целую жизнь назад, закашлялись.
- Боже, какая дрянь! - сказала она сквозь слезы и кашель.
Он просто покивал в ответ. Никотин был непривычен.
- Жив, курилка? - её сдавленный голос был полон сарказма.
- Ага, - ответил он не менее сипло.
- К черту, бросаю. Больше не буду курить. Как они это называли фирмой, а?
Он пожал плечами.
Оба они посмотрели друг на друга и засмеялись.
Затем стояли молча, пережидая, пока уйдёт это мерзкое ощущение, глубоко вдыхали прохладный воздух и изо всех сил чистом лёгкие.
- Я уже собиралась уехать. Думала, тебя не будет.
- Ну, я не мог пропустить тридцать лет. Дела, правда, никому пока не передать, так что..
- Я скучала по тебе, - вдруг резко выдохнула она.
Он замер. Сердце бешено закололотилось. Он вспомнил тот эпизод из их жизни, который всегда старался забыть. Как-то раз, провожая ее из школы домой, он дождался, пока они зайдут в подъезд. В тот день родители ее были дома и, несмотря на хорошее к нему отношение, он не хотел появляться перед ними тогда.
Они стоят в подъезде и о чём-то болтают. И вдруг он ясно осознал, что хочет её поцеловать. Их отношения были очень странными. Все в классе считали, что они встречаются тайком. Но это было не так. Им просто нравилось проводить время вместе. Им было хорошо. Родство душ, так сказать. На все экзамены и все занятия, а также домой из школы они всегда ходили вместе, благо, жили на соседних улицах. И вдруг в тот самый момент ему нестерпимо захотелось этого поцелуя. Она была какая-то...очень красивая и притягательная в тот момент. Он потянулся к ней...
"Не надо...", сказала она очень мягко. Впервые он услышал в её голосе нежность. Нежность пополам с грустью. Словно она боялась его обидеть своим отказом. Словно сама бы очень хотела этого поцелуя, но не смогла что-то в себе преодолеть. "Давай все оставим так, как есть. Это будет лучше всего. Мы просто не сможем потом...по-другому...никак вообще не сможем. Прости...". И она убежала наверх, домой. Тогда он вернулся мрачнее тучи и два дня с ней разговаривал через силу. Но в итоге все прошло быстро и уже казалось, что это было во сне, не с ним, в другой вселенной.
И сейчас, после этих ее слов, он словно вернулся туда, в то чувство, в то ощущение трепета. Он снова стал мальчишкой, который стоит рядом с красивой девчонкой. И она снова нестерпимо желанная.
- Я... ты не подумай только ничего... Ты...
Он запнулся. А она вдруг протянула к нему свою такую тонкую и красивую руку с длинными, аристократическими пальцами, и провела ладонью по щеке.
В этот момент он почувствовал себя дико усталым. Измотанным. Забегавшимся. Ему захотелось, чтобы вот так каждый вечер она встречала его в их доме. Чтобы гладила рукой по щеке и просто молча смотрела в его глаза. Чтобы аромат её девчачьего парфюма наполнял прихожую. Чтобы этот поцелуй, не получившийся тогда, случился сейчас...
Двери открылись и на террасу вышла компания из трех человек. Их шумный разговор сломал хрупкую невидимую вязь, будто паутиной окутавшую их двоих. Где-то на краю сознания они оба услышали звон разбитого стекла, тонких прутиков и узоров, осыпавшихся на пол деревянной террас, не выдержавших громких голосов.
И ровно в этот момент в ее сумочке загудел злым шершнем стоящий на вибровызове смартфон. Она отняла руку от его щеки. Кисть привычным движением нырнула внутрь редикюля. И она сделала пару шагов назад, посмотрев на имя абонента. А троица одноклассников шумным хороводом закружила вокруг него, втянув в привычные разговоры ни о чем и просьбы прикурить.
Он ехал на заднем сидении своего авто. Водитель Валера вёл машину аккуратно и плавно. Шеф был расстроен, явно. Ему нестерпимо хотелось поговорить с Валерой, Валера понимал это. Но шеф молчал. Видимо, попросту не знал, что сказать. За их пять лет общения они успели узнать друг друга неплохо. И уважали друг друга, не допуская никакого панибратства.
- Шеф...
- Да? - тот ответил после небольшой паузы.
- Все в порядке?
Вздох. Нет, что-то явно не то.
- Да, Валера, хорошо. Всё хорошо. Я просто устал.
- Может, завтра выходной?
- Нет, спасибо, я и так сегодня отдохнул.
- Шеф, вы скажите, что хочется сказать. Не первый год вас знаю, вижу же, что хочется.
Он посмотрел на водителя.
- Знаешь, Валера... Я сегодня общался с женщиной. На террасе, - Валера кивнул, мол, да, видел. - Так вот. Когда я смотрел на неё сегодня, то вдруг понял, что вижу её морщинки на лице. На лбу. Около глаз. У губ. И знаешь... Это очень красиво. Это ее совсем не старит. Наоборот. Это делает её прекрасной. Особенной. Я не знаю, как это тебе объяснить... Эти морщинки они как очень дорогое украшение: идёт немногим. Так вот, ей идёт. И я... Я снова как дурак. Как полный кретин. Ничего, ничего не сделал. Даже не сказал. А должен был. Обязан просто.
Он замолчал. Валера посмотрел на шефа в зеркало заднего вида. Тот был в растерянности, усталый и какой-то дико одинокий.
- Валера, я впервые не знаю, что мне делать. Впервые и многие годы. Не знаю...
Валера усмехнулся.
- Что, думаешь я пьяный?
- Нет, шеф, вы что. Просто забавно. Ведь что делать - знаю я.
- В смысле???
- Когда она уезжала, то попросила вам передать, правда, наутро, но я думаю, что не стоит тянуть.
- Что она попросила?
- "Надо менять то, что есть сейчас и закончить начатое там же, где оно не случилось".
Он посмотрел на водителя. Кивнул, назвал адрес. Затем взял смартфон и, набрав номер помощницы, объявил себя завтра выходным.
...Он ехал и радовался, как мальчишка, тому, что теперь в городе есть круглосуточные магазины цветов...
