Елизавета Олескина, директор благотворительного фонда «Старость в радость», — о стереотипах, взрослении общества, письмах из Израиля в Воронежскую область и о том, какой вопрос должен задать себе каждый, у кого есть пожилые родственники.
— Елизавета, как вам кажется, меняется ли в обществе отношение к теме старости, помощи пожилым людям? Видите ли вы изменения по сравнению, например, с первыми годами работы фонда?
— Да. Абсолютно точно, изменения происходят большие. За те уже почти 15 лет, что мы занимаемся поддержкой пожилых и людей с инвалидностью, мы видим, что в обществе постепенно меняется само отношение к старости. Этот процесс будет идти не один год, но уже началась большая трансформация, которую я бы объяснила тем, что к большинству приходит понимание: старость — это наше будущее. И когда мы думаем о пожилых людях, то думаем не о прошлом, а о будущем: о какой старости мы мечтаем для своих родителей, для самих себя, для своих детей. Чем больше мы сейчас вкладываемся в поддержку пожилых людей и в формирование правильного отношения к этой теме, тем больше у нас шансов получить не ту старость, которую мы, к сожалению, видели у многих из наших бабушек и дедушек.
В нашем обществе в целом очень много стереотипов. Когда мы начинали работу, то одним из самых стойких было убеждение, что пожилому человеку вообще-то нужно очень немного. Пресловутый стакан воды — и достаточно. Сейчас потихоньку приходит осознание, что нет отдельной группы «пожилые люди» с особыми потребностями, с особыми родовидовыми свойствами. Они — это мы! Каждый из нас, просто в другом возрасте. Да, наш фонд внес свой вклад в этот процесс. Но это и результат «созревания» общества. Мы не питаем иллюзий, что именно нам удалось «растопить лед», вовсе нет. Это демография: пожилых людей становится все больше, их уже нельзя не замечать. Люди начинают жить дольше, и не обращать внимания на период жизни 60+ просто не получается.
— Принято считать, что люди легче и быстрее вовлекаются в помощь детям, в отличие от поддержки взрослых. Так ли это, на ваш взгляд, и касается ли это помощи пожилым?
— Я бы сказала, здесь тема шире. Сама сфера благотворительности у нас очень молода. В России самые старые из благотворительных фондов начали работать в конце 1990-х — начале 2000-х, в отличие от многих стран мира, где эта система сложилась на десятилетия раньше.
Российская благотворительность началась с решения срочных вопросов. Сначала увидели проблемы детей, потом постепенно — и взрослых, и пожилых людей, нуждающихся в поддержке. Нормальное общество — то, где хватает милосердия и разума помогать всем, кто нуждается. Да, многие считают, что взрослый человек сам должен справляться, он не имеет права на слабость. Я думаю, это неверная установка, что надо помогать всем, кому нужна поддержка. Это просто вопрос ресурсов каждого. Сам процесс оказания помощи должен быть в радость.
— Ваш «типичный» (если так можно выразиться) волонтер — какой он? Можете нарисовать его портрет: сколько ему лет, живет в большом городе или в маленьком? Какие мотивы в душе человека, который вовлекается в эту работу?
— Мы собирали портрет нашего волонтера, и он получился удивительный. Ему от 6 до 65 лет. Он гуманитарий, но вместе с тем и технарь. Хочет помогать как руками, так и временем. Это, скорее, женщина, живущая в большом городе. При этом наш волонтер может учиться в школе или в институте, может быть состоятельным или еще даже не начать зарабатывать и жить за счет поддержки родителей, может быть одиноким или, напротив, семейным, с детьми или без… В общем, наш волонтер многолик, многорук и очень-очень разный. И кстати, живет он не только в России! Это нас тоже очень порадовало, потому что гибкость и возможность помогать независимо от географической привязки, от своего экономического статуса или от социального положения — это же очень важно.
Существуют разные виды волонтерства, чтобы поддержать пожилых. И любой человек, если у него есть такое желание, может реализоваться в этом деле. Девиз у нашего волонтерства: помогай чем можешь, помогай как хочешь. Кто-то хочет навещать одиноких пожилых дома и пить с ними чай, кто-то — организовывать праздники в домах престарелых и психоневрологических интернатах, это наш самый «старый» тип волонтерства. Кому-то ближе писать письма, открытки, встречаться с пожилыми людьми по видеосвязи или по телефону — в пандемию это стало особенно актуально, так как офлайн пока небезопасен.
Безусловно, без волонтеров мы бы не смогли существовать. У нас есть программа «Медицина», которая немыслима без волонтерского участия — наши добровольцы помогают пожилым людям добраться до врачей. Немыслима она и без самих врачей, работающих с нами pro bono. Программа «Досуг» — это праздники, дни красоты и другие мероприятия, которые организуют волонтеры. Без их участия не было бы и нашей программы «Уютный дом». Добровольцы приводят в порядок дома, участки, сады пожилых, чтобы им было там более комфортно и безопасно… На мой взгляд, наш фонд дает возможность помогать любым способом, было бы желание.
— Вы упомянули о волонтерах, которые живут за пределами России, — кто они? Выходцы из бывшего СССР, вероятно?
— В основном — да, это экспаты, которые скучают по России в целом, им важно поддерживать тех, кто здесь живет. Я помню, как в доме престарелых в Нижегородский области пожилая женщина удивлялась, получая письма то ли из Майами, то ли из Бостона. Спрашивала, где это, и санитарки искали в телефоне и показывали ей, что это за города и где они находятся. Или другая история, когда наша подопечная в Воронежской области отмечала 100-летний юбилей, и мы постарались сделать так, чтобы ей пришло много-много открыток. Среди них были весточки из Израиля и Великобритании, и она долго думала: получается, что о ней и ее жизни знают еще и в этих странах? Вспоминаю еще одну женщину, которая жила в своем доме в Смоленской области. И она получала письма школьников из Москвы, которые спрашивали, чем ей помочь. А потом их родители решили скинуться на дрова для нее. Учительница показала ребятам фотографию, которую пожилая женщина прислала с подписью: «Это я счастливая стою, с вашими дровами». А дети, я помню, спрашивали: «А зачем ей дрова?..» Так что получился обоюдополезный процесс — для всех его участников.
— Какие знания, по-вашему, необходимы волонтерам? Как в фонде организовано их обучение?
— У нас, конечно, есть разные виды тренингов и семинаров для волонтеров, но самое главное, что должно быть у человека, — отзывчивое сердце, немного времени и желание помочь. В основном тренинги просто позволяют понять, чего примерно ожидать от визита в дом престарелых. Как правильно себя вести с пожилыми людьми, с их родственниками, как не обидеть, подержать, что делать, если человек плачет, и так далее. Но это не про отбор, не про тестирование — я не помню случая, чтобы мы когда-нибудь кого-то отсеяли и не взяли бы в поездку. Мне кажется, что, когда человек к нам приходит, это значит, что самый главный, внутренний отбор он уже прошел.
— Как вы считаете, насколько мы все, общество в целом изменились за время пандемии? Стали ли мы милосерднее или, наоборот, жестче? Изменилось ли количество волонтеров, число людей и компаний, поддерживающих фонд?
— Пандемия абсолютно точно показала, насколько у нас отзывчивые и готовые помогать люди. Было тяжело, да и сейчас еще пандемия не закончилась и рано думать, что все позади. Прямо сейчас пожилые люди живут в изоляции, многие уже давно не выходили из своего дома престарелых, из квартиры… В самый пик пандемии мы чувствовали невероятную поддержку и от людей, и от компаний, которые сокращали свои внутренние расходы, чтобы сделать пожертвование пожилым людям. Кто-то передал пульсоксиметры и рециркуляторы, кто-то оплатил лекарства. Мы действительно увидели огромное сплочение и общества, и государства, и бизнеса, когда пришлось забыть о разногласиях, чтобы всем вместе выжить.
Сейчас все стало сложнее. За всю историю существования нашего фонда у нас не было такого проседания по помощи со стороны коммерческих структур. Многие помогали в пик пандемии, но разово. Безусловно, это было очень важно, и мы очень за эту поддержку признательны. Но разовая помощь не позволяет нам планировать дальнейшие шаги. Мы очень благодарны тем, кто стал помогать системно. Так, в прошлом году ВТБ Капитал Инвестиции запустил программу со встроенной благотворительностью и часть вознаграждения за управление активами раз в квартал направляет в пользу подопечных нашего фонда. Благодаря этой поддержке в самый тяжелый период пандемии мы закупали пульсоксиметры, лекарства, оборудование, а потом стали оплачивать труд дополнительного персонала — нянечек и культоргов в домах престарелых. Для нас очень важна эта системность, потому что мы должны быть уверены, что и завтра, и через полгода сможем платить зарплату этому персоналу. Этот процесс нельзя организовать с помощью волонтеров. Мы не можем рисковать жизнями и здоровьем добровольцев, которые не умеют ухаживать за людьми профессионально, не можем отправлять их в патронируемые учреждения в ковидное время. Поэтому ищем профессионалов, для которых это работа. Также у нас есть постоянные нянечки, которые уже много лет ухаживают за нашими подопечными и на дому, и в учреждениях. Мы не можем остановить процесс, он должен быть регулярным. Поддержка со стороны бизнеса позволяет нам не прерывать эту работу.
— Проекты «Старость в радость» очень медийные, они широко обсуждаются в социальных сетях, о вас пишут СМИ. Как рождаются креативные идеи ваших акций, таких, к примеру, как #НеСтаканВоды?
— Да? Мы себя как раз часто упрекаем в нехватке креатива. Поэтому приятно слышать, что все же мы поражаем новизной. На самом деле нам просто очень хочется, чтобы вся наша деятельность не воспринималась только как бесконечные лекарства, бесконечные сиделки, бесконечные деньги на реабилитацию и уход… Об этом, знаете, даже писать невесело. Помогли с оформлением средств ухода, закупили правильные кровати — это все то, чем нельзя хвастаться. Нельзя радоваться, что человек перестал мучиться от боли или что люди на дому перестали есть только три раза в неделю, как это было раньше, потому что в те дни приходил соцработник.
У нас уже три года продолжается большой пилотный проект с государством по системе долговременного ухода для того, чтобы люди начали получать полноценную помощь и на дому, и в интернатах. Мы, как фонд, не можем решить все проблемы — их нельзя закрыть деньгами даже всех благотворительных фондов, вместе взятых. Это должно делать государство, а фонды — только дополнять.
Нам очень хочется, чтобы никто из наших сторонников, никто из читателей не забывал о том, что полноценная жизнь никак не сводится к чистой постели или вовремя поданному лекарству. Главное, для чего мы работаем, — чтобы у людей были смысл жизни, силы и желания эту жизнь полноценно прожить.
Для нас очень важно напоминать всем, что потребности и радости живых людей не должны сводиться к пресловутому стакану воды. Вот человек говорит, мол, чего моему дедушке надо, я к нему прихожу, приношу еду… Спрашиваешь: «А вы с ним разговариваете?» Удивляются: «А надо?» Знаете, это вообще-то называется одним из видов жестокого обращения — неправильная интерпретация потребностей людей. Считается, что это почти харрасмент, почти то же самое, что и физическое насилие. Ведь когда человек мучается душевно, это часто так же больно, как и физические страдания. Игнорирование потребностей и непонимание, что человеку может быть невыносимо не оттого, простите, что вы ему вовремя судно не поставили, а оттого, что вы с ним по-человечески не поздоровались. Или, к примеру, не помогли ему однокласснику позвонить («Дед, тебе зачем, еще телефон сломаешь!»). А ведь это и в семьях бывает! Мы не только про дома престарелых говорим или про одиноких людей. Каждый из нас тоже должен измениться по отношению к близким. Я очень много недодала своим бабушке и дедушке, что-то проглядела, не заметила… Каждый, у кого живы пожилые родственники, родители, прямо сейчас подумайте: что я в эту минуту делаю не так и за что мне потом может быть очень больно? Вот этот #НеСтаканВоды — напоминание, чтобы вовремя увидеть, обнять и понять, что для наших пожилых людей быть нужными зачастую важнее, чем получить помощь.
— Что, на ваш взгляд, нужно изменить — на законодательном уровне, на уровне восприятия обществом — для того, чтобы старость не воспринималась со страхом, чтобы мы все поверили, что она может быть достойной и счастливой?
— Здесь всегда есть две стороны — общество и государство. И пустое — думать, что надо лишь изменить что-то в одном королевстве, а в другом — все само собой скорректируется. Нет! Общество должно сформировать запрос на достойную старость, такую, где буднично будет звучать вопрос: «А можно капучино, а не стакан воды?» Сначала-то нам самим казалось, какой капучино — у нас тут и чая элементарного нет, и чашек… А потом мы подумали: господи, ну сколько ж мы сами будем мыслить этим самым «стаканом воды»!
Государство должно перестроить систему поддержки пожилых, людей с инвалидностью и зависимых от посторонней помощи. Сейчас, если люди не могут сами оплачивать сиделку или получать помощь на дому, у них такой выбор: учреждение, где будешь пятым в палате на шесть человек, либо дом, где будешь видеть помощь три раза в неделю в виде мешка продуктов. А то, что встать не можешь и падаешь на лестнице, — твои проблемы…. Пока это не изменится, можно сколько угодно рассуждать об уровне жизни и о прекрасных образах европейской старости.
Мы сейчас как раз на очень важном моменте перестройки процессов в государстве, и запрос общества нужно формировать активнее. Наш пилотный проект по системе долговременного ухода за пожилыми людьми и инвалидами (который мы реализуем с государством и где фонд выступает методологом) вышел на заключительный этап. Задействовано 24 региона, а со следующего года система долговременного ухода должна начать выстраиваться уже в 85 регионах страны.
Это будет страховой механизм, и на самом деле это единственно верный вариант. Когда потребность в долговременном уходе — один из видов страхования, она воспринимается как беда, которая может случиться с каждым. При наступлении страхового случая человек получает помощь, члены его семьи могут продолжать работать, а не искать деньги на сиделку либо увольняться и становиться сиделками. А с другой стороны (и это мне кажется очень важным!), сейчас государство говорит о едином минимальном гарантированном объеме помощи, который будет предоставляться бесплатно каждому, независимо от его социального статуса и экономического положения. Это не ляжет финансовым бременем на регионы (они просто не потянут, особенно дотационные) и на самого нуждающегося в помощи человека. Может быть, при появлении такого пакета помощи еще не станет совсем хорошо, но, по крайней мере, будет не так плохо.
— А вы представляли себе свой личный «серебряный» возраст? Как бы он выглядел в идеале?
— Мне бы очень хотелось того же, чего, как мне кажется, хочется каждому живому человеку. Сохранить возможность быть полезной другим и чувствовать свою нужность. В любом возрасте — в молодом или пожилом — нам надо понимать, зачем мы встаем с постели, чему мы радуемся. У нас очень много волонтеров, и я верю, что их поток никогда не иссякнет. Почему? Да потому, что ты нигде не чувствуешь такой полноты жизни и такой радости, как в моменты, когда понимаешь свою необходимость. Это сильный мотиватор. Наши волонтеры готовы и вставать в 6 утра в выходные, и ехать на другой конец даже не Москвы — а буквально страны. Они чувствуют, насколько любимы и важны, как много отдают и как еще больше получают. Мне бы хотелось, чтобы в любом возрасте каждый из нас сохранил эту возможность. И я тоже.
Справка
В 2021 году ВТБ Капитал Инвестиции продолжает программу паевого фонда со встроенной благотворительностью. По этой программе пятая часть вознаграждения, которое получает управляющая компания за управление активами «ОПИФ ВТБ — Фонд Золото», направляется на благотворительные цели. Это означает, что с каждой инвестированной клиентом 1000 рублей ВТБ Капитал Инвестиции перечисляет 2 рубля из собственных средств на нужды подключенных к программе благотворительных фондов и организаций, в числе которых и «Старость в радость». Программа помогает сохранять на работе специалистов, которые продолжают заботиться о тех, кому помощь жизненно необходима. Это десятки тысяч людей преклонного возраста, инвалидов в домах престарелых, в ПНИ и тех, кто получает уход на дому.