— Представляешь, ты умрешь, а потом открываешь глаза, а там ничего...
— Совсем ничего?
— Совершенно ничего!
— А зачем тогда открывать глаза?
— Ну, а как же ты узнаешь, что там нет ничего, если не откроешь глаза?
— А может наоборот? Открываешь глаза, а там всё!
— Что всё?
— Ну, вообще, всё! Слоны, пальмы, белые медведи, стрекозы и даже бабушка!
— Какая ещё бабушка?
— Бабушка Маша, которая умерла и ждёт нас там.
— Где?
— Там, где мы открыли глаза!
— И слоны ждут, что-ли?
— Ну, да. Иначе зачем они там?
— И Гитлер?
— Хм... наверное, Гитлер тоже. Но он там, наверняка, другой. Он никого не может убить. Как он может убить того, кто уже умер?
— Добрый Гитлер?
— Да! Там все добрые. Там же бабушка Маша, Вот представь, приходит такой Гитлер, злющий презлющий, сейчас, говорит, я всем вам задам! Всех убью!
— Ты же сам говоришь, что он не может убить тех, кто умер!
— Так откуда Гитлер знает, что он никого там не может убить? Он же только что пришёл и ничего такого не знает! Так вот, приходит он злющий и всех хочет убить. А бабушка Маша его на колени посадит, погладит по голове, а потом блинов напечёт с клубничным вареньем, и всё! Тут уж любой Гитлер станет добрым и как начнёт всех любить!
— Слонов, пальмы, белых медведей и стрекоз?
— Ну, конечно! Вообще всех!
— Ну, не знаю даже... Гитлера я не очень хочу там увидеть. Но, если ты говоришь, что он там добрый, то пусть.
— Да фиг с ним, с Гитлером! Зато там будет бабушка Маша.
— И Андерсен.
— Да. И артист Евгений Леонов.
— И собака наша Тарзан...
— И лягушка, которую я случайно великом раздавил...
— Ну, да, ты тогда ревел весь день, так тебе её жалко было...
— Ну, ревел, и что?
— Да ничего. Я бы тоже ревел...
— Знаешь, если там будут все, то умирать не страшно.
— Не будет там всех.
— Это почему?
— Потому. Меня там не будет. Потому что я не хочу умирать.
— А как же я там, без тебя?
— Не знаю. Может тебе тоже не умирать пока?
— Ладно. Но я и не собирался, просто представлял.
— Ну, и хорошо. Погнали на речку!