Все счастливые семьи похожи друг на друга, каждая несчастливая семья несчастлива по-своему.
Тяжелое психологическое давление и физическое насилие (или, как нынче часто говорят, абьюзивные отношения) - сюжет для литературы давний и вполне естественный. Абьюз мы можем найти и в древнегреческих мифах, и в средневековой куртуазной литературе, и шекспировских трагедиях, и в даже сказках (авторских ли, народных ли - неважно).
В русской художественной литературе, богатой на истории несчастных семей, тема физического насилия поднималась не слишком часто и не слишком акцентировано (хотя примеров хватает, конечно), но все же мелькает регулярно; психологическое насилие также встречается сплошь и рядом.
Вспомним же несколько известных образцов "высокого штиля"!
Николай Лесков, "Леди Макбет Мценского уезда"
У Зиновия Борисыча не было детей и от первой жены, с которою он прожил лет двадцать, прежде чем овдовел и женился на Катерине Львовне. Думал он и надеялся, что даст ему бог хоть от второго брака наследника... но опять ему в этом и с Катериной Львовной не посчастливилось. Бездетность эта очень много огорчала Зиновия Борисыча, и не то что одного Зиновия Борисыча, а и старика Бориса Тимофеича, да даже и самое Катерину Львовну это очень печалило. Раз, что скука непомерная в запертом купеческом терему с высоким забором и спущенными цепными собаками не раз наводила на молодую купчиху тоску, доходящую до одури, и она рада бы, бог весть как рада бы она была понянчиться с деточкой; а другое и попреки ей надоели: "Чего шла да зачем шла замуж; зачем завязала человеку судьбу, неродица", словно и в самом деле она преступление какое сделала и перед мужем, и перед свекром, и перед всем их честным родом купеческим...
История в общем-то типичная: ни в чем не виноватая женщина мало того, что финансово зависит от своего супруга (что по меркам XIX века - дело обычное), так что еще и вынуждена выслушивать постоянные претензии с его стороны, а также от его родни. У Лескова эта завязка привела к необычной трагичной развязке, но важно даже не это, а то, что подобный сюжет актуален и сегодня: как много мы можем видеть жен, зависящих от своих мужей, и как много мы можем видеть бездетных супругов!..
Между прочим, только по официальной статистике число бесплодных мужчин исчисляется десятками тысяч, причем их число, согласно исследованиями российских врачей, постоянно растет (за последние 20 лет число таких заболеваний в Центре России увеличилось на 100%, в Поволжье - на 50%, на Урале - на 250%, в Сибири - на 60%...
***
Иван Тургенев, "Первая любовь"
Вдруг в глазах моих совершилось невероятное дело: отец внезапно поднял хлыст, которым сбивал пыль с полы своего сюртука, - и послышался резкий удар по этой обнаженной до локтя руке. Я едва удержался, чтобы не вскрикнуть, а Зинаида вздрогнула, молча посмотрела на моего отца... Отец швырнул в сторону хлыст и, торопливо взбежав на ступеньки крылечка, ворвался в дом... Зинаида обернулась - и, протянув руки, закинув голову, тоже отошла от окна.
Шедевральная повесть классика русской прозы середины XIX века!.. Конечно, Тургенев писал не о насилии и абьюзе; впрочем, и здоровыми отношения персонажей назвать едва ли можно. Несчастная Зинаида - юная княжна, у которой из всех богатств были только имя, жажда жизни и пылающее сердце, - полюбила человека, едва ли не менее всего подходящего для выражения подобных чувств. Замысловатый любовный треугольник возник совсем ненадолго и исчез весьма быстро, и никто из его участников не обрел счастья.
Не следует упускать из виды и несчастье матери главного героя: она ведь тоже живет с человеком, холодно относящимся к ней, и потому страдает от одиночества.
***
Александр Островский, "Гроза"
Кабанов:
Ну да. Она-то всему и причина. А я за что погибаю, скажи ты мне на милость? Я вот зашел к Дикому, ну, выпили; думал - легче будет, нет, хуже, Кулигин! Уж что жена против меня сделала! Уж хуже нельзя... Убить ее за это мало. Вот маменька говорит: ее надо живую в землю закопать, чтобы она казнилась! А я ее люблю, мне ее жаль пальцем тронуть. Побил немножко, да и то маменька приказала. Жаль мне смотреть-то на нее, пойми ты это, Кулигин. Маменька ее поедом ест, а она, как тень какая, ходит безответная. Только плачет да тает, как воск.
"Гроза" - хрестоматийный пример литературного произведения с описанием абьюзивных отношений, причем большая часть сюжетных коллизий происходит не столько в системе "жена - муж", сколько в системах "мать - сын" и "свекровь - невестка": Кабаниха при первом же своем появлении в пьесе начинает упрекать сына в том, что она-де не видит от сына прежней любви после того, как тот женился...
Содержание пьесы и особенно судьба главной героини - бросившейся с обрыва в реку Екатерины - вызвали ожесточенные споры в среде русских критиков XIX века, и по сей день полемика нет-нет да и вспыхнет с новой силой. Нам же стоит иметь в виду, что подобные отношения не редкость и по сей день, результатом чего становятся самоубийства, разводы, растущие без любви дети и много-много испорченных жизней...
Творчество Островского вообще богато на сюжеты, разворачивающиеся вокруг не самых доверительных и добросердечных отношений между супругами: "Доходное место", "Бесприданница", "Без вины виноватые"...
***
Максим Горький, "Детство"
...Однажды, когда она подошла к нему с ласковой речью, он быстро повернулся и с размаху хряско ударил её кулаком в лицо. Бабушка отшатнулась, покачалась на ногах, приложив руку к губам, окрепла и сказала негромко, спокойно:
- Эх, дурак...
И плюнула кровью под ноги ему, а он дважды протяжно взвыл, подняв обе руки:
- Уйди, убью!
- Дурак, - повторила бабушка, отходя от двери; дед бросился за нею, но она, не торопясь, перешагнула порог и захлопнула дверь пред лицом его.
- Старая шкура, -- шипел дед, багровый, как уголь, держась за косяк, царапая его пальцами.
Я сидел на лежанке ни жив ни мёртв, не веря тому, что видел: впервые при мне он ударил бабушку, и это было угнетающе гадко, открывало что-то новое в нём - такое, с чем нельзя было примириться и что как будто раздавило меня.
Автобиографическая повесть Горького дает читателю развернутую картину жизни простых русских людей в последней четверти XIX века. Конечно, невозможно судить о поведении образе мыслей людей той эпохи по меркам нашего времени (как невозможно судить с позиции современных горожан, скажем, о жизни обитателей казацких станиц, описанных позже Шолоховым), но и нельзя при этом не отметить, что дом деда писателя "был наполнен горячим туманом взаимной вражды всех со всеми". Разумеется, в большой семье нашлось место претензиям на наследство, многочисленным мелким и крупным обидам, суровым телесным наказаниям детей, изменам и, конечно же, рукоприкладству. В одной из сцен главный герой, будучи не в силах наблюдать за тем, его мать избивает отчим, ранит последнего и лишь по счастливой случайности не убивает его. Вердикт писателя неутешителен и на редкость злободневен:
Вспоминая эти свинцовые мерзости дикой русской жизни, я минутами спрашиваю себя: да стоит ли говорить об этом? И, с обновлённой уверенностью, отвечаю себе - стоит; ибо это - живучая, подлая правда, она не издохла и по сей день. Это та правда, которую необходимо знать до корня, чтобы с корнем же и выдрать её из памяти, из души человека, из всей жизни нашей, тяжкой и позорной...
Разумеется, тема избиения мужем своей жены (или более общо: темы избиения мужчиной любящей его женщины) регулярно мелькает и в других произведениях Горького - в той же пьесе "На дне", например.
При этом важно иметь в виду и то, что подобные отношения не были уделом только лишь литературных или настоящих простолюдинов. Скажем, биография художника Айвазовского богата на позорные эпизоды вроде избиения супруги. В последнее время "абьюзером" стали называть и самого Льва Толстого: регулярным рукоприкладством он не грешил, однако жизнь своей супруги Софьи регулярно делал тяжелой и даже невыносимой. "Отличился" и Сергей Есенин, устраивавший жуткие сцены ревности своей возлюбленной - балерине Айседоре Дункан (и даже, по воспоминаниям дочери танцовщицы, поднимавший на нее руку).
***
Евдокия Ростопчина, "Насильный брак"
Как не вспомнить одну из первых русских поэтесс, намекавшую на свой несчастный брак в стихах...
Раба ли я или подруга
- То знает Бог!.. Я ль избрала
Себе жестокого супруга?
Сама ли клятву я дала?..
Интересно, кто графиня Ростопчина страдала не только от слов и действий супруга, но и от слов и действий свекрови, изрядно донимавшей невестку и внуков.
Конечно, досадно, что судьба свела Евдокию со своим супругом (из описания современников: "Он держит себя пренебрежительно, даже презрительно, глупая улыбка не сходит с его губ, его замечания очень часто бывают неуместны, он упрям и, однако, пуст и легкомыслен; он скуп и часто расточителен до сумасшествия") прежде, чем ей довелось познакомиться и сблизиться с Лермонтовым, посвятившем ей следующие строки:
Я верю: под одной звездою
Мы с вами были рождены;
Мы шли дорогою одною,
Нас обманули те же сны.
***
Сергей Аксаков, "Семейная хроника"
Бабушка кинулась было ему в ноги, прося помилования, но в одну минуту слетел с нее платок и волосник, и Степан Михайлович таскал за волосы свою тучную, уже старую Арину Васильевну. Между тем не только виноватая, но и все другие сестры и даже брат их с молодою женою и маленьким сыном убежали из дома и спрятались в рощу, окружавшую дом; даже там ночевали; только молодая невестка воротилась с сыном, боясь простудить его, и провела ночь в людской избе. Долго бушевал дедушка на просторе в опустелом доме. Наконец... уставши таскать за косы Арину Васильевну, повалился он в изнеможении на постель и, наконец, впал в глубокий сон, продолжавшийся до раннего утра следующего дня.
Интересный образец славянофильской прозы - нечто среднее между мемуарами, семейными преданиями и художественным изложением - никакой реальной славянофилии на самом деле породить не может: Аксаков описывал и пересказывал довольно неприглядные эпизоды из жизни родственников, отчего и вынужден был менять имена реальных людей и места реальных событий..
***
Александр Серафимович, "Граф Строганов и рабочий Демид"
...Женился Демид. Пошли дети. Жена и дети так же, как и он, ходили во вшах и лохмотьях. А тут пришло горе. За пятнадцать лет прогулял он один день, и за этот прогул вычли из срока на пенсию все его пятнадцать лет. Хлопнул об полы руками, избил жену, разогнал детей, да никуда не денешься, - опять запрягся в хомут, опять потянул лямку на тридцать лет, чтобы под старость не сдохнуть под плетнем.
Будучи мастером очерков, фельетонов и документальных зарисовок, Серафимович, конечно, весьма далек от осуждения работяги Демида. Для него подобное насилие - нечто вроде привычного расклада, "ненормальной" нормы в условиях жесточайших общественных и экономических противоречий, характерных для Российской империи.
***
Разумеется, тема домашнего насилия постоянно встречается в русской литературе XX века, причем не только в жанре трагедии и не только у работавших в духе реализма с присущими ему бытовыми зарисовками писателей. Крохотные, но неизменно отвратительные сцены или хотя бы отдельные намеки на абьюз можно увидеть у
- экспрессиониста Андреева (например, в рассказе "Кусака": "Собака завизжала, больше от неожиданности и обиды, чем от боли, а мужик, шатаясь, побрел домой, где долго и больно бил жену и на кусочки изорвал новый платок, который на прошлой неделе купил ей в подарок..."),
- советских авторов детективов братьев Вайнеров (например, в романе "Эра милосердия" среди соседей старшего лейтенанта Шарапова по коммунальной квартире упоминается Шура Баранова, страдающая в браке с нерадивым супругом-инвалидом),
- неоцененного при жизни мастера "глубинного мистического реализма подлинной жизни" драматурга Вампилова ("- Что там новенького, хорошенького? - Одно и то же... Грабанули киоск с водкой в Потеряихе, в Табарсуке тракторист избил жену. - За что он ее? - Избил?.. Как нам оттуда сообщили: "За нетактичное поведение"...),
- и даже фантаста Ефремова (в "Лезвии бритвы")...
***
Оксана Васякина, "Ветер ярости"
я жила там где насилие
ничем не прикрыто
учительница английского вела уроки в солнечных очках
и когда она улыбалась
разбитые губы начинали блестеть от выступающей сукровицы
Несколько абстрактные по форме, но предельно конкретные по содержанию произведения и публичные выступления нашей современницы посвящены насилию и - зачастую - только лишь насилию. С нравами современных депрессивных индустриальных райцентров писательница-феминистка хорошо знакома потому, что сама выросла в одном из таких городов. Васякина регулярно говорит и об ужасе семейного насилия и об ужасной системности, повсеместности этого явления.
Не все и не всегда в восторге от произведений писательницы: у нас многие любят критиковать не творчества, а самого автора, и Васякина не исключение.
***
Тема семейного насилия проста для описания, но необычайно сложна для изучения. В последнее время этой теме стали уделять гораздо больше внимания, чем 10, 20 или, скажем, 50 лет назад. Остается лишь надеяться, что это хороший признак - признак гуманизации нашего общества.