Мне понравилось все. Дашка немного поворчала по поводу распорядителя и огрехов в организации свадьбы, но мы ее успокоили. Никто не знал, как все должно быть, но то, что было, было замечательно. Свадьба так и не превратилась в заурядную пьянку. Она осталась ярким пятном на фотоаппаратах гостей, на кинокамере и в памяти. Я до сих пор улыбаюсь, вспоминая жениха и невесту у алтаря, ристалище, танцы и приколы друзей.
Но самое смешное произошло в конце. Попрощавшись с молодыми, я подошла к бывшему супругу. Мы прожили с ним двадцать лет, и одного взгляда было достаточно, чтобы понять – через час он упадет замертво, хотя сейчас все выглядит вполне достойно. Последних пару часов я выпустила его из вида. Он общался с молодыми парнями, ему наливали, с ним было о чем поговорить. Вся молодежь сейчас не представляет жизни без компьютеров, и им было о чем поговорить со старым компьютерным зубром. Последствия могли наступить в любой момент. Главное – успеть домой. Нужно его как-то мобилизовать. Я подошла к нему с внуком на руках и попросила:
– Спасибо, ты был великолепен, когда вел дочь к алтарю. И костюм на тебе смотрится классно. Остался последний подвиг. Пожалуйста, помоги мне. Я сильно подвернула ногу, мне нужно доковылять до автобуса, у меня на руках ребенок, и я боюсь упасть. Пожалуйста, иди рядом с нами, если я пошатнусь – придержи.
Он собрался, шел сзади, подхватывая меня под локоть, когда я припадала на больную ногу, и тоже пытался сделать мне комплимент:
– Можно я возьму костюм на память?
– Конечно, мне-то он зачем?
Потом он собрался с мыслями и выдал:
– Я горжусь, что жил с тобой.
Я улыбнулась, получить от него комплимент и в молодости было делом невероятным. Он задумался – не сболтнул ли лишнего – и поспешно добавил:
– В одно время!
«Я горжусь, что жил с тобой… в одно время!». Я содрогнулась от сдерживаемого хохота. Нельзя громко смеяться, внук спит. Я с трудом влезла в автобус. Боль в ноге становилась нестерпимой. Я переложила малыша на руки дочери – сидя она могла его держать – и вытянула ногу. Она болела уже даже в состоянии покоя. Что будет завтра? Отек! А по программе у нас завтра поездка на Куршскую косу, море и ночной перелет. Нужно как-то продержаться. Автобус долго петляет, высаживая гостей группами, наконец, и мы выходим в квартале от дома. Сестре с мужем нужно в другую сторону, мы прощаемся до завтра. Внук снова у меня на руках. Мы ковыляем едва-едва из-за моей ноги – трое разряженных в пух пьяненьких взрослых с ребенком на руках ночью в чужом городе, без документов. Точнее, пьяный дед, хромая бабка и молодая женщина после операции.
Алена прикалывается:
– Лишь бы ментов не встретить, а то подумают, что цыгане мальчика украли!
– Да они просто опупеют! По ночам пьяные рядиться начали!
Мы похохатываем, смех отвлекает от боли в ноге.
Поднимаемся на четвертый этаж. Я сваливаю внука на кровать, он даже ухом не ведет. Час ночи, а по нашему времени – четыре утра. Молодец малыш, ни разу не пискнул. Смотрел во все глаза, еще бы – он был равноправным артистом в театральном спектакле, длившимся восемь часов. Мы успеваем кинуть на пол матрасик, и батька падает, как покошенный. Успели! Я сижу в кресле и «кохаю» свою ногу. Аленка нашла в морозилке бабушкиного холодильника рыбное филе, и я прикладываю его к стопе. На столике возле кресла уже заряжается на буклете вода для компресса, приготовлена пеленка и полиэтиленовый пакет. Холод немного снижает боль, и я вспоминаю фрагменты свадьбы. Боль не может притупить радости, огромный заряд которой мы получили сегодня. Я улыбаюсь сквозь слезы. Аленка не ложится, смотрит на меня со страхом. Я успокаиваю ее:
– Иди, ложись, я сейчас сделаю компресс и тоже лягу. У меня сна ни в одном глазу, перевозбудилась.
В это время пьяный батька на полу начинает мычать и орать во сне. О, как мне это знакомо! Отвыкла уже, слава Богу.
Алена, уже решившая пойти спать, возвращается:
– Пожалуй, я тоже сейчас не усну!
Она помогает мне закрутить ногу мокрой пеленкой, мы выползаем на балкон покурить. Из комнаты доносятся вопли. Батька брыкается и лупит коленом по серванту, посуда звенит, меня душит хохот. Я пересказываю Алене папин комплимент! Она повторят, угорая от смеха: «Я горжусь, что жил с тобой… в одно время!». Мне на ум приходит отрывок из популярного рэпа:
– А я счастлив от того, что у меня тебя нет!
Мы снова прыскаем с Аленой. Какой уж тут сон! Так продолжается несколько часов. Только мы начинаем засыпать, батька начинает орать и биться об сервант, посуда трясется и звенит, я начинаю хохотать в кровати, встаю и начинаю прыгать на одной ноге в сторону балкона. Алена выползает из своей комнаты, видит мать, скачущую на одной ноге и ухохатывающуюся, и тоже начинает содрогаться от смеха. Было уже светло, когда батька затих, и я уснула, положив ногу на буклет.
Наутро мы собирались, протрезвевший батька сбегал в аптеку за эластичным бинтом, я замотала ногу, отмывала квартиру и восстанавливала пошатнувшийся в ней порядок. За ними заехали новые родственники и повезли нас на косу. В машине мы обсуждали ничего не значащие вопросы. Свекровь с мужем, оба биологи, многое могли порассказать о природе края и дать массу советов по цветоводству. По сравнению с ними я занималась у себя на огороде художественной самодеятельностью. Хозяин поругивал сидящих за рулем женщин, и мы со свекровью, обе водители, начали хохотать, когда он продолжал ругать ехавших навстречу в пробке женщин-воителей. Дело в том, что сам он ехал по встречке! Комизм ситуации дошел до всех, даже сам «рулевой» начал посмеиваться над собой.
Следом за ними подъехали молодые с моей сестрой и ее мужем. День прошел замечательно, теплое море, радушный прием и завораживающая красота вокруг поддерживали прекрасное настроение, но ходьба по песку вызывала ужасную боль, в ноге что-то пощелкивало. Малыш почти не просился на руки, и это меня спасало. Я ушла спать первая и немного поплакала. Ночью нас разбудили и отвезли в аэропорт. Все было здорово. И снова я таскала внука, обратный перелет оказался еще тяжелее предыдущего. Сказывался недосып, жара, разница во времени.
Наконец-то я дома! Могу любить и лелеять свою ногу. Боль стала меньше, но пощелкивание в ноге остается. Через две недели я не выдерживаю и отправляюсь на автобусе в райцентр к травматологу. На остановке болтаю с деревенской знакомой, она характеризует местную медицину недобрым словом, особенно травматолога. Но я все равно решаю съездить – нужно, в конце концов, узнать, что с моей ногой не так.
Очередь к травматологу тянется часами, мы уже все перезнакомились и лениво перекидываемся словами. Из кабинета входит врач с перебинтованной головой. Я начинаю хихикать и комментирую:
- Кто что охраняет, тот то и имеет…
Охающая от боли очередь начинает смеяться сквозь слезы. Ближе к вечеру попадаю в кабинет. На меня не обращают внимания – медсестра с врачом обсуждают отпуск. Это понятно – за окном страшная жара. Наконец, медсестра записывает мои данные в журнал и требует от меня справку от гинеколога и флюорографию. Мне смешно – переломанные и окровавленные люди должны похромать по кабинетам, прежде чем ими займется врач. Приходится пообещать. Появляется врач с перебинтованной головой и тоном, каким разговаривали в свое время с врагами народа, строго спрашивает:
– Что у вас?
– Две недели назад подвернула ногу, боль не проходит.
– А ко мне, зачем пришли?
– Нога болит.
– А травма-то была?
– Ногу подвернула.
– А ко мне, зачем пришли?
– Нога болит.
Разговор пошел по кругу, на ногу он не посмотрел. Я начала заводится, и на его очередной вопрос:
– А ко мне, зачем пришли?
Я так же рявкнула:
– За направлением на рентген!
Так и не посмотрев на мою ногу, он начал строчить в моей девственно чистой до этого карточке.
– От больничного отказываетесь?
– Отказываюсь.
– Подпишите отказ.
Я подписала с чувством легкого недоумения. Как так? Я еще не знаю диагноза, но уже отказалась от больничного. Ладно, я не работаю, но у меня, кстати, есть страховка. Бог с ней! Лишь бы этот маразм скорее закончился.
– Идите в 717 кабинет, снимок принесете.
К счастью, лифт работает.
В рентгеновском кабинете очень милая женщина внимательно осматривает ногу и спрашивает, где именно локализуется боль. Я показываю. Она делает свое дело, мы болтаем и я намекаю:
– Что-то мне показалось, что у вас травматолог не совсем в адеквате…
– А он что – голову опять перебинтовал?
– Ага.
– Понятно.
Жду в коридоре, женщина выносит снимок. Я спрашиваю:
– Скажите, что там, есть что-нибудь?
– Есть. Переломчик со смещеньицем.
– Спасибо, а то неудобно по пустякам доктора отвлекать. А где?
– Именно там, где вы показали.
Доктор смотрит на снимок.
Я спрашиваю:
– Что дальше?
– Наложите на руку повязку.
– У меня нога.
Это его не смущает:
– Тогда на ногу.
Он показывает картинку, на которой показано, как правильно накладывать повязку:
– Сходите в аптеку на Гагарина, 18 и купите повязку… забыл, как называется.
– А если их там нет?
– Купите эластичный бинт.
Ну, что ж. Прогуляюсь на переломанной ноге до аптеки! Какая же я все-таки умная! Про эластичный бинт и без него догадалась. В аптеке есть такие повязки, но совсем на другие места и не моих размеров. Прикупаю еще эластичных бинтов и еду домой на такси. Таксист не удивлен – он тоже уже был у травматолога. Спасение утопающих – дело рук самих утопающих! Мне снова смешно – протаскаться с больной ногой целый день по жаре и получить рекомендацию – самой наложить повязку. Конечно, я понимаю, что на кости в стопе нагрузка значительно меньше, чем, например, на голень. И, по любому, нога срастется, но как, если уже сейчас там смещение?
Ладно, кроме врачей есть еще целители в нашей Галактике. Неудобно только их беспокоить по такой ерунде, но нога мне нужна. И я снова заряжаю воду, прошу своего ангела вправить мне косточку, медитирую, летая на лечение в нефритовый храм, слушаю настрои на самоисцеление, много плаваю. Жизнь идет своим чередом – я принимаю гостей и показываю дом потенциальным покупателям, поливаю огород, пропалываю и делаю заготовки, вожусь с внуком. Боль в ноге начала стихать через неделю. Через несколько дней сделаю рентген, но результат уже знаю – все встало на свои места, кости срастаются. Без вариантов.
Зачем же мне снова послано очередное испытание? Чтобы я никогда никому больше не сказала:
– А ты как думаешь, такая операция – и чтобы ничего не болело? Терпеть надо.
Да, базар нужно фильтровать! Или нагрузка на левую ногу должна включить правое, креативное полушарие мозга, вернув в творческий процесс, из которого меня выключили события прошедших месяцев? Получилось! Меня снова, как магнитом, тянет за компьютер.