— А я говорю вам, что отказываюсь жить в вечном страхе. Если бы я смалодушничала, мне следовало бы жить в комнате без окон и дверей и ни с кем не разговаривать.
Слова, а главное интонация, с которой они были произнесены, поразили Алана. Было ясно: когда-то эта женщина смотрела в лицо опасности и преодолела свой страх. И действительно поняла, какую цену имеет жизнь, если позволить страху управлять собой… Странно, но прежде Алану никогда в голову не приходило, что Клэр могла испытывать серьезные трудности или какое-то потрясение. Теперь он, кажется, стал уважать ее еще больше, но вместе с уважением возросло и беспокойство. Подобная храбрость могла быть основана на внутренней силе, однако никогда нельзя знать наверняка, насколько эта храбрость прочна и долговечна…
— Я, возможно, слишком беспокоюсь, — уступил он. — Но это часть работы полицейского: предвидеть самое худшее.
Они свернули в переулок, ведущий к офису Клэр, поднялись по ступеням на крыльцо.
— Все нормально. — Клэр со слабой улыбкой взглянула на Алана. — Приятно, что вы беспокоитесь обо мне. Но я не думаю, что люди, которые меня здесь окружают, способны на подлость. Они могут рассердиться на меня во время судебного процесса, но я не думаю, что кто-то из них попытается прибегнуть к насилию.
Попрощавшись с Клэр, Алан шел по заснеженной улице и думал, что насилие не всегда необходимо, чтобы вызвать у человека ужас. Страх перед угрозой насилия может быть таким же психологически разрушающим, как и реальное насилие. Кому-нибудь из местных не потребуется много времени и сил, чтобы напугать Клэр до полусмерти.
Но он решил держать эти мысли при себе.
— Нужно, чтобы кто-нибудь открыл здесь китайский ресторан! — сказала Клэр, обращаясь к пустой комнате.
Отсутствие китайской кухни было, по ее мнению, единственным недостатком округа Крофорд. Сейчас она сидела на полу в своей гостиной, окруженная копиями всех документов обвинения по делу Блэккайта, и досадовала на то, что проблема ужина все-таки существует. Консервы или замороженная пицца? Ни то, ни другое не прельщало ее.
Клэр любила готовить, но возиться ради себя одной не имело смысла, а покупать в магазине продукты на одного человека было просто мукой. Замороженные полуфабрикаты, как правило, рассчитаны на трех человек, если не больше. Какая морока распаковывать пакеты, отделять часть, потом снова упаковывать и все это ради того, чтобы приготовить одну-единственную свиную отбивную с гарниром! Конечно, можно было бы сделать лапшу с сыром, томатами и мясом, заморозить остаток отдельными порциями и не знать забот в течение следующих нескольких дней… Но как же жалко тратить на это время!
Тем не менее надо выбирать: консервы или пицца. Так ничего и не решив, Клэр подумала, что лучше отложить ужин и забыть про недовольно урчащий желудок Единственной альтернативой было бы пойти в ресторанчик к Саломее, но Клэр ненавидела обедать у нее в одиночестве, хотя много раз именно так и поступала. Кроме того разбушевалась непогода — даже в уютной гостиной с задернутыми шторами можно было слышать удары снежных вихрей в окна. Вздохнув, Клэр сосредоточилась на документах, которые лежали перед ней.
Заключение судебно-медицинского эксперта было неприятно ясным, несмотря на обилие терминов: вагинальные разрывы и ранения, синяки и кровоподтеки на шее, как будто насильник душил девочку; разнообразные царапины, указывающие на то, что она боролась, что ее били; тупой удар, сопровождающийся сотрясением мозга…
Клэр почувствовала ярость и отвращение к мужчине, который мог сотворить подобное с маленьким ребенком.
Не оставалось никаких сомнений, что Лотти Дедрик грубо изнасиловали. Но удастся ли собрать какие-нибудь вещественные доказательства, определенно указывающие на личность преступника?
Пока в распоряжении следствия находились только косвенные улики: одежда девочки, найденная на участке Блэккайта, расположение места преступления как раз через дорогу от участка подозреваемого, фотография обнаженной девчушки, найденная в его доме. А кроме того — описание человека с темным лицом и длинными черными волосами.
И ничего другого. Всего перечисленного явно недостаточно, чтобы осудить Коннора Блэккайта. Если генетический тест не будет убедительным, то суду присяжных не следует выносить вердикт о виновности. Но, вероятно, его все-таки вынесут… Клэр чувствовала нутром, что, если бы она сама оказалась среди присяжных и ознакомилась с этим обвинением и этими уликами, ей было бы чертовски трудно усомниться в них. Подобное преступление не могло остаться без наказания и возмездия. Чтобы оправдать Блэккайта, потребуется нечто большее, чем его заявление с отрицанием вины и отсутствие определенных доказательств.
Даже теперь, честно глядя в лицо фактам, Клэр должна была признать, что после обнаружения фотографии с обнаженной девочкой ей самой нужны очень веские доказательства невиновности Блэккайта. Она не хотела провести остаток своей жизни, размышляя, не освободила ли она опасного преступника лишь за отсутствием улик.
Негодяй, который изнасиловал Лотти Дедрик, заслуживает самого сурового наказания. Более того, его следует засадить в тюрьму, чтобы защитить других маленьких девочек. Ведь общеизвестно, что люди, которые обвиняются в преступлениях такого рода, редко совершают его один раз. Вот и этот насильник представляет угрозу для каждой девчушки, которая встретится на его пути. А этого нельзя допустить.
Поэтому на сей раз, защитник она или нет, ей необходимо больше, чем сомнения в виновности подследственного. На этот раз нужны доказательства. Ей надо быть уверенной, что найден и осужден настоящий преступник. Интуиция говорила Клэр, что Блэккайт сказал правду, и поэтому она взялась за это дело. Но она не может позволить своему чутью управлять ею. На этот раз следует не чувствовать, а знать.
Прожив не один десяток лет с убеждением, что невиновность не нужно доказывать, что только вина нуждается в доказательстве, Клэр было неприятно сознавать, что принципов, которым она всегда следовала, на этот раз не достаточно. Ей, как и всем жителям округа Крофорд, нужны определенные факты, улики, чтобы найти того, кто в действительности совершил преступление. И Клэр полагала, что единственный, кто сможет найти преступника, это Алан Герти…
Усилием воли она попыталась вернуться к документам, но в животе бурлило, а мысли все время устремлялись к Алану. Она уже устала бороться с тем, что этот человек завладевает ее вниманием в самые неподходящие моменты. Очевидно, ее юные мечты и грезы не были убиты неудачным замужеством, а просто притаились в каком-то дальнем уголке сознания, чтобы сейчас как ни в чем не бывало заявить о себе…
Клэр начала читать бумагу, лежащую перед ней. Это была запись беседы медэксперта с Лотти Дедрик. В этот момент раздался звонок в дверь. Клэр удивилась, раздумывая, кто бы это мог быть. Наверное, коммивояжер, потому, что все ее знакомые обычно сначала звонили по телефону. С другой стороны…
Вздохнув, она отложила документы и встала, поморщившись от боли, — слишком долго сидела на полу.
— В следующий раз сиди на стуле! — пробормотала она себе, направляясь к лестнице. — А для бумаг изобретен стол.
Для удобства ее офис и квартира находились в одном здании: офис внизу, а жилые комнаты наверху. Переместить кухню наверх стоило Клэр немалых денег, но результат оправдал затраты. Единственным неудобством было то, что каждый раз приходилось спускаться по лестнице в темный офис, когда звонили в дверь. И хотя внизу горел свет, Клэр почувствовала себя неуютно.
Все эти разговоры рейнджера о людях, которые озлобятся на меня, наверное, подействовали на подсознание, с усмешкой подумала Клэр.
На самом деле, она всерьез полагала, что ей нечего бояться своих соседей. Самое страшное, на что они способны, так это на несколько бранных слов… И все-таки вздох облегчения вырвался у Клэр, когда она узнала Алана, взглянув в дверной глазок. В одно мгновение она отодвинула засов и распахнула дверь.
— Рейнджер! Что случилось?
Он смущенно улыбнулся.
— Абсолютно ничего. Я пошел пообедать к Саломее, но понял, что мне совсем не хочется есть в одиночестве. Поэтому… — Он поднял перед собой большой коричневый пакет. — Я сказал ей, чтобы она приготовила нам несколько сандвичей с ростбифом и салат. Пожалуйста, скажите мне, что вы еще не обедали!
У Клэр вырвался короткий смешок.
— Заходите, пока мы оба не замерзли!
— Значит, вы не обедали, да?
— Нет, не обедала! Я все пыталась выбрать, что внушает мне меньшее отвращение: консервы или замороженные полуфабрикаты. Я голодна как волк!
— Не уверен, что мой выбор намного лучше, но все-таки хоть какое-то разнообразие. Я сначала хотел съездить за гамбургерами, но потом предпочел Саломею. Сейчас посмотрим, что она для нас приготовила.
Сандвичи оказались огромными, но ничего лишнего в творении Саломеи не было. С приходом милого гостя в доме Клэр стало уютнее, и она уже начала радоваться вихрям снега за окном и завываниям ветра на улице. В такой вечер очень приятно сидеть дома.
— А что за бумаги тут на полу? — заинтересовался Алан, поглощая огромный сандвич.
— Все документы, которые обвинение имеет по делу Блэккайта.
— Можно посмотреть?
— Конечно.
Клэр сказала это очень бодро, но почувствовала внезапную боль разочарования из-за того, что гость собирался погрузиться в работу. Было бы так прекрасно провести вечер, просто болтая и лучше узнавая друг друга! Но зачем тешить себя напрасными мечтами?! Ведь ясно, что у Алана к ней исключительно деловой интерес… Да и в ее жизни нет места для техасского рейнджера.
В глубине души шевельнулся знакомый страх: что, если он захочет провести с ней ночь? С тех пор, как Клэр изнасиловали, она всегда впадала в панику при одной мысли о близости с мужчиной… Нет-нет, все к лучшему. В случае с Аланом это ей никак не грозит.
— А что вы думаете об этом деле? — спросил он. — Обвинение сильное? Слабое?
— Слабое. Очень слабое. Все улики косвенные, и нет прямых указаний на личность насильника. Вот если Лотти укажет на него пальцем или если анализы обличат Блэккайта, тогда у нас будут серьезные проблемы. Пока же… — Клэр развела руками. — Впрочем, я ни в чем не могу быть уверена.
— Все равно боитесь, что его могут осудить?
— Да, боюсь. Суд присяжных — самый непредсказуемый элемент во всей системе правосудия. Возможно, именно это и делает его лучшим способом разрешения вопроса о виновности. Ведь решение присяжных может быть вызвано милосердием… К сожалению, они могут качнуться и в другую сторону. Поэтому я собираюсь рекомендовать Блэккайту отказаться от суда присяжных: его дело может вызвать у этих людей слишком сильный эмоциональный шок. Я думаю, для него будет лучше профессиональный суд, возможный в ряде случаев при слабых вещественных доказательствах. Однако, полагаю, что окружной прокурор Рой Полтхем будет настаивать на суде присяжных.
— А он может добиться своего?
Клэр в изумлении уставилась на Алана, но потом вспомнила, что полицейские вовсе не обязаны знать такие тонкости. Ведь их участие в судебном процессе весьма ограничено: человеку просто говорят, когда он должен дать устные показания, вот и все.
— Да, может. Верховный суд подтверждает право обвинителя настаивать на суде присяжных. Учитывая чувства, которые непременно возникнут в связи с этим делом, и слабость улик, вся надежда Полтхейма на присяжных. Ведь судья мог бы просто прекратить дело за слабостью улик.
— Уверен, что во время суда всплывут более веские улики.
— Возможно. Но я надеюсь, что мы выйдем на суд с чем-то таким, что реабилитирует подозреваемого.
Алан собрался было откусить от сандвича еще один кусок, но остановился и посмотрел на Клэр.
— Вы тоже понимаете, что это необходимо?
Та уверенно кивнула.
— Вы слышали уже мои разглагольствования насчет роли адвоката в обеспечении справедливого суда в соответствии с Конституцией. И о том, что не мое дело определять вину или невиновность человека. Моя задача — только удостовериться, что приговор вынесен на основе законно полученных улик.
— Да, я слышал это.
— Так вот, я не отказываюсь от своих слов. Мне прекрасно известно, что большинство людей, которых я защищаю, без сомнения, виновны, и продолжаю спокойно выполнять свою работу, не боясь ночных кошмаров. Но на этот раз… Черт побери, на этот раз я буду напугана до смерти, если мы не представим суду настоящего преступника. Мне необходимо знать правду!
Алан, задумавшись, отложил свой сандвич.
— Вы склоняетесь к мысли, что Блэккайт может быть виновен?
Клэр отмахнулась.
— Нет-нет, я по-прежнему не верю, что он преступник. Но это не решает проблемы. Дело в другом: что, если мы не схватим настоящего преступника? Что, если та же беда случится с другой маленькой девочкой, потому что арестовали не того человека?
— Да. Я тоже об этом беспокоюсь. Я знаю: Томас Уэдлок уверен, что арестовали виновного. Но… Я, может быть, тоже был бы в этом уверен, если бы не вы, не ваши сомнения. Кроме того, ведь в доме Блэккайта ничего подозрительного не нашли — только фотографию. Кстати, вы уже спрашивали его о ней?
— О фотографии девочки? Еще нет, не успела. Завтра спрошу обязательно, когда встречусь с ним.
— Я бы хотел пойти с вами, если не возражаете. Мне нужно поговорить с Блэккайтом.
— Хорошо, не думаю, что он станет возражать. Я поставила его в известность, что наняла вас. Вы собираетесь спросить его о чем-то особом?
— Да нет, просто хочу понаблюдать за его лицом, услышать его голос, когда он будет отвечать на вопросы о фотографии.
— Своеобразная проверка на детекторе лжи?
Алан широко улыбнулся.
— Своего рода — да. Уверен, вы знаете, как много можно обнаружить, наблюдая за реакцией человека на вопросы, которые заставляют его чувствовать себя неуютно.
Клэр знала. Во время процессов она всегда внимательно следила за обвиняемым и свидетелями, отмечая выражение глаз, жесты, позу, которые могли означать все, что угодно — скуку, возбуждение, настороженность, страдание, лукавство.
— Ну, мне, конечно, придется спросить согласия Блэккайта, но я не думаю, что он будет против разговора с вами.
Потом они вместе сидели на полу в гостиной и сосредоточенно разбирали документы. Заключение медэксперта было больно читать, но Клэр заставила себя еще раз сделать это, попытавшись отвлечься от жгучего сострадания к малолетней потерпевшей. Ясно было лишь одно: Лотти не сказала ничего определенного, что могло бы помочь следствию идентифицировать насильника. При таком обороте дел кто угодно мог совершить преступление и быть освобожден.
— Здесь чертовски мало фактов, — сказал Алан, откладывая в сторону последний лист.
— Достаточно, чтобы выдвинуть обвинения, но не достаточно, чтобы осудить человека.
— Тем не менее присяжные могут вынести приговор?
— Могут. В этом случае мы подадим апелляцию, но для этого необходимо собрать новые улики. Я, конечно, надеюсь, что генетический тест определенно докажет непричастность Блэккайта к преступлению. Это быстро бы все прояснило, но…
Клэр поджала губы и отвернулась.
— Но вы хотели бы, чтобы настоящий негодяй был схвачен и предстал перед судом, — закончил за нее Алан.
— Я все время боюсь, что люди перестанут искать правду, думая, будто преступник уже за решеткой! И тогда настоящий маньяк изнасилует другую маленькую девочку, а невиновный человек попадет в тюрьму…
— Такая опасность существует в каждом серьезном деле, — медленно произнес Алан. — Чаще всего очевидные подозрения подтверждаются, но бывают случаи, когда лежащее на поверхности оказывается камуфляжем.
— Да реальность, к сожалению, состоит в том, что мы видим то, что хотим видеть, и слепы ко всему, что не отвечает нашим предварительным соображениям.
Морщинки около глаз Алана стали еще заметнее, когда он улыбнулся.