Вчера случайно оказалась в старом дворе, где прошло мое детство.
Вот дом, в котором жили всей семьей: бабушка, папа, мама, я и младшая сестра.
Вот песочница под грибочком, куда бабушка высаживала младшенькую, а мне давали поручение не спускать с нее глаз. Ну да, как же, не спускать глаз. Это же невозможно, когда бегаешь в казаки разбойники, гоняешь на велике, крутишься на турнике и прыгаешь в резиночку. Думаю, что это бабушка с нас не спускала глаз, глядя из окна.
Вот лавочка, на которой играли в глухой телефон.
Вот будка, у которой всегда "голили", когда играли в казаки разбойники или прятки.
Вот площадка на которой прыгали в резиночку или играли в вышибалу.
Вот горка с которой катались до посинения, пока родители домой не загонят. И потом вытряхивали снег ото всюду, из валенок, из рукавов, из за шиворота.
А вот дорожка, по которой прямо от подъезда можно было попасть в школьный двор.
Все такое родное, близкое, и в тоже время далекое далекое.
Прошлась я по дорожке в школьный двор, и лучше бы я этого не делала.
Навалились на меня воспоминания совсем о другой дороге.
К тому моменту, когда мама слегла с инсультом, сестра уже была глубоко больным человеком, инвалидом первой группы. Первую неделю, как мама попала в больницу, я еще пыталась разрулить ситуацию сама. Бегать в больницу к маме, ходить на работу, заниматься своим домашним хозяйством (спасибо домашним, все помогали как могли) и ухаживать за сестрой.
К концу первой недели такой беготни пришло понимание, что двух инвалидов одновременно, работая, мы не вытянем. Мне либо надо увольняться с работы и посвятить свою жизнь уходу за родными, либо что придумывать. Но увольняться то нельзя, предпенсионер (слово то какое жуткое), работу ведь потом не найдешь и без пенсии останешься. Так появилось в моем лексиконе два слова: сиделка и интернат.
Да, забрав маму из больницы я наняла для нее сиделку. А сестру я оформила в интернат. И вот воспоминания об вот этой вот дороге, в интернат, на меня и навалились. Как мы долго долго, целый час, ехали через все пробки по городу. Как потом еще час ехали до районного центра, а потом еще час от районного центра, сначала свернув куда то не туда. И всю дорогу шел снег, мела поземка. И сосны за окном, и низкое серое небо.
Мы все тогда безумно устали. На удивление сестра восприняла все это, не знаю какое слово подобрать, наверное, смиренно. Ее единственно что волновало, будем ли мы к ней приезжать, чтобы навестить и выздоровеет ли мама.
Всегда, когда вспоминаю эту дорогу, поземку, елки, в голове звучит мелодия "Одинокий пастух". Одиночество и непоправимость произошедшего.