С детства мне твердили, что драться не хорошо. Моя бабушка, папина теща, орфографию которой я сохраняю, так и говорила:
— Ты, деточка, чтоб ты мне был здоров, не шейгец какой-то и не босяк. У тебя же аидишэ копф. Ты порядошный еврейский киндер! И хотя твой папа ещё тот гоцэн-поцэн, что я вас умоляю, но твой покойный дедушка таки инжэнэр, чтоб он был мне здоров. У него была такая голова, что самый главный начальник дал ему грамоту. И хотя лучше бы он дал ему мешок гречки, чем эту грамоту, твой дедушка всегда решал за любой цорэс или кипиш мирным путём. И знаешь что? Нет, ты знаешь что или не знаешь что?
— Нет, бабушка, я не знаю что, — отвечал я.
— Так я тебе скажу что, деточка. У него, таки, это получалось. А драться и бить людям лицо могут только босяки. Ты же не босяк, деточка?
Я не знал, что такое босяк. Я вообще плохо понимал половину слов, сказанных бабушкой, но догадывался по смыслу. Я смотрел на свои ноги, обутые в кожаные коричневые сандалии и понимал, что вот, мои ноги, и я обут, поэтому наверное я не босяк. Босяк должен быть босым.
— И потом, — продолжала бабушка. — Если еврей хочет кого-то побить, то обычно это не очень удачный гешефт. Люди привыкли, когда наоборот. А когда еврей кого-то бьёт они могут растеряться и не так понять. Бекицер, делай как твой дедушка, деточка, дай вам бог здоровья, и ты тоже станешь инжэнэром.
Инжэнэром я быть не хотел, но твёрдо уяснил, что драться плохо.
И все было бы хорошо, и я может быть всё- таки стал бы инжэнэром, если бы не случай. Запомните, всегда и во всем виноват именно случай.
Недалеко от нас жил Боря Кац. Он был старше меня и умел играть на аккордеоне. А ещё он считался очень умным и примером для подражания для любого еврейского мальчика.
Так мне сказала моя бабушка, тёща моего папы.
— Твоя бабушка совершенно права, — говорил мне Боря. — Человек — существо разумное. Победителем можно выйти из любой ситуации, не используя кулаки. Кулаки и грубая сила — это признак примитивизма. Ты и сам это можешь понять, если, конечно, у тебя есть мозги.
— И Феню можешь победить при помощи мозгов? — недоверчиво спросил я.
— Да кого угодно! — улыбнулся Боря и поправил съехавшие на нос очки.
Феня — рыжий пацан, коренастый сын алкоголика, считался самым опасным на нашей улице. Он умел плевать через передние зубы и даже курить за гаражами. Короче, с таким было лучше не связываться.
Случай проверить теорию на практике предоставился довольно скоро.
Мы с Борей возвращались с озера, где испытывали Борино изобретение — удочку из черенка швабры и капроновой нити. Испытание было не удачным, но Боря не отчаивался:
— Ничего, в следующий раз надо потолще леску раздобыть, должно сработать, — говорил он мне.
— Эй, ты, очки! — неожиданно услышали мы.
Прямо напротив нас стоял Феня.
— Вы мне? — спросил Боря почему-то на вы.
— Тебе, тебе. У тебя же очки? — ответил Феня и ловко плюнул через зубы, попав Боре на ботинок.
— У меня, — нерешительно ответил Боря.
— Ну, вот и иди сюда, очканавт!
— Извините, мы спешим, — сказал Боря
— Рубль есть? — опять сплюнул Феня, не обращая внимания на борину спешку.
— Зачем вам это знать?! Ваше поведение вызывающее! — продолжал выкать Боря Кац. — Не чо, а что. И вообще мы....
Договорить он не успел. Феня тюкнул моего друга в живот и сплюнул.
Я, позабыв, что рискую карьерой инжэнэра, бросился на Феню и тоже получил в живот.
Пока мы с Борей хватали ртом воздух, как так и непойманные бориной удочкой из черенка швабры караси, Феня опять сплюнул через зубы и ушёл.
И тогда я понял, что в мире есть непреодолимые стихии, которые нельзя победить без кулаков. Даже если у вас есть мозги и вы внук инжэенэра.
Просто у этих стихий, напротив, мозгов нет, поэтому реагируют они исключительно на болевые рефлексы.
И поэтому к ужасу моей бабушки, тещи моего папы, я пошел заниматься тяжелой атлетикой. Еврей-тяжелоатлет настолько не смог уложиться в её сознании, что она махнула рукой. так как представить этого не могла.
Через два года я сумел побить Феню. Это, конечно, совсем другая история. А вот мой друг Боря Кац так и не научился драться. Зато он стал инжэнэром и получает неплохой профит в Израиле. А я инжэнэром не стал. Но моя бабушка, тёща моего папы, уже давно умерла и об этом, к счастью, не знает.